Ведьма

Часть 10

***

Ехали с помпой. В карете аркканцлера не было места, и ее пришлось сменить.

Шестиместное ландо с дополнительными сидениями по бокам тащила четверка тяжеловесов с вплетенными в гривы оранжевыми ленточками. По углам вызывающе торчали плюмажи из перьев, сама повозка со складывающейся крышей блестела на ярком летнем солнце свеженьким лаком.

За ними ехала вереница груженых телег. Колеса скрипели, днища прогибались под весом. Стройные ряды пеших солдат маршировали, поднимая пыль за каждой телегой. По бокам от повозок сопровождали ценный груз закованные в магические латы всадники с развивающимися плюмажами и плащами. Бойкие молодцы, оперевшись одной рукой на меч в ножнах, гарцевали на шестиногих скакунах, стреляли дерзкими глазами в одиноко сидящих Сигги и Айрис и хитро подкручивали усы.

Сестру Пата аркканцлеру всучила госпожа Гейль, в довесок к магическим доспехам, провианту, посохам и мечам.

«Пусть молодая девушка попутешествует и посмотрит мир, все равно она с осени будет учиться в академии магии».

Скрепя сердцем, архимагу пришлось взять это вздорное создание с собой. В огромной кавалькаде карет и груженых повозок они были единственными женщинами.

Поезд растянулся на добрые мили, когда Айрис привставала и выглядывала из-за сложенной крыши кареты, конца вереницы повозок она не видела.

В их ландо сидели Сигги, Лавель, Пат, Тедди, сама Айрис и к ее большому неудовольствию рыжий проныра по имени Рейнольд − самый неприятный тип из команды «великолепной четверки», как прозвали лучших учеников в академии.

Ведьма так и не смогла решить, кто же из них более противный − сестра Пата или Рей.

К тому же рыжий и Сигги спелись. В обоих было непомерное чувство собственного достоинства, спесь, чванливость и вздорность характера вкупе с неутомимой энергией и сокрушительной деятельностью. Так что эта парочка представляла из себя гремучую смесь, которая непонятно, когда рванет. Новые попутчики нервировали девушку.

Лавель, как приклеенный, ходил за ней, карауля ее даже возле уборной к великому стеснению и ужасу последней.

Вот теперь он сидел по правую руку от нее, наблюдая, читает ли она книгу или глазеет на разряженных в пух и прах драгун. Когда он видел, что Айрис отвлекалась, он постукивал тростью по полу кареты. Учиться приходилось даже летом, на счету ведьмы была уже стопка прочитанных книг. Каждая толщиной больше напоминала кирпич или каменную плиту.

Изнуряли ежевечерние тренировки, к бегу на выносливость добавились рукопашная борьба и самооборона.

Каждый третий день поезд становился лагерем, чтобы приготовить еды и отдохнуть. Вот тогда и начинались ее мучения. Раз за разом ректор, отрабатывая приемы, нападал, делал подсечку и валил девушку на траву, придерживая за спину рукой, чтобы она не ударилась о землю.

- Плохо! Еще раз! Как кисейная барышня! Сильнее! - разносилось над лагерем. – Ты ударить меня хочешь или погладить?

Айрис отыгрывалась, когда начинался спарринг. Можно было дубасить Лавеля, как угодно и чем угодно. Расстраивало то, что она всегда проигрывала. Ректор знал такие хитрые приемы, до которых девушка, будучи неопытным бойцом, додуматься не могла, а магией пользоваться в рукопашной схватке не разрешалось.

После тренировки уставшая, с ноющими руками и ногами ведьма ползла в ландо. По негласной договоренности девушки ночевали в повозке, а мужчины − в палатках вокруг нее.

Сигги такое соседство не очень нравилось, но приходилось терпеть им обоим. Обычно девушки делили жилище пополам, и каждая счастливо жила на своей половине.

Их путешествие длилось уже два месяца.

Айрис привыкла к жизни на колесах и уже не испытывала таких трудностей, как в начале. Вокруг были все свои, и из цветастых платьев она переоделась в одежду попроще. Лагерная жизнь не располагала к длинным шлейфам и юбкам с оборками.

Айрис к неудовольствию и насмешкам рыжего павлина переоделась в простую белую рубашку и строгую прямую зеленую юбку, ту самую, которая раньше была платьем. На поясе украшением висела Фоля, а сзади на ленте − шляпа от солнца. Но ведьма ей не пользовалась, потому что не могла загореть. Кожа ее, сколько бы она не была на солнце, оставалась такой же светлой.

На лбу у девушки посверкивал на летнем солнце серебряный обруч с магическими рунами и огромным изумрудом в цвет ее глаз. Айрис теперь была похожа на трёхглазую Мурлыку. Но обруч снять боялась. Когда она была в нем, от нее шарахались все перевертыши, которые уехали из замка вместе с путешествующим аркканцлером.

Мурлыка взяла моду притворяться спящей и свисала с плеч девушки, как живое пушистое манто. Кошка постоянно храпела.

Фоля пряталась, притворялась просто книгой или брелоком. Им не часто доводилось пообщаться с Айрис: почти всегда вокруг были люди. Правда, ведьма нашла способ кратко переговариваться со своей дуэньей. Девушка писала в книге, а та ей отвечала на своих собственных страницах.

Первоначально путешественники ехали на юг, теперь же они круто развернулись и стали пробираться на север страны.

На рассвете вереница повозок въехала под раскидистый полог леса. Местность изменилась. Жаркое летнее солнце прикрыли разлапистые ветки смешанного леса; то там, то тут попадались темные ели. Высокие великаны дубы были великолепным пристанищем для усталых путников.

В один из дней аркканцлер сказал своей внучке, что они уже близко, скоро можно будет поспать в настоящих постелях.

Айрис воодушевилась и даже согласилась на небольшое развлечение, затеянное неугомонной Сигги, - на конную прогулку.

- Только не отъезжать далеко от лагеря! – напутствовал Лавель. – Лучше ездить вокруг!

- Держи поводья крепче! Смелее, внучка! – подзадорил Айрис дедушка.

Айрис достался ширококостный, непонятного мышино-пегого цвета мерин по кличке Окорок, зато со спокойным, как у покойника, нравом.