Ведьма

Часть 10/4

- Я тебя не для того учил секретным приемам, чтобы ты била своих же! – но, увидев грустное, готовое расплакаться лицо девушки, ректор осекся и задумался. С чего это она на рыжего так взъелась? Лавелю довелось лицезреть фееричный полет Рея через плечо девушки. Если бы не ситуация, он бы похвалил ее за идеальное исполнение.

Увидев, что ситуация принимает крутой поворот, и сейчас ему достанется не только от Айрис, но еще и от ректора, Рей быстро, подобрав себя, утек между книжных стеллажей, только его и видели.

- В любом случае бросок через плечо ты сделала абсолютно правильно… - ректор попытался подбодрить своего подопечного.

Яркие губы растянулись в плаксивую улыбку, и девушка, не сдержавшись, разревелась. Из зеленых глаз покатились крупные крокодильи слезы. Опустившись на пол, Айрис закрыла лицо ладонями.

Сердце Лавеля сжалось. Почему он так остро реагирует именно на нее? Равен не выносил женских слез, и, когда хитрые адептки пытались разжалобить, ректор круто осаживал все их попытки шантажировать его своими соплями. Сейчас же его душа не выдерживала. Он не устоял, присел на пол рядом с ревущей девушкой и обнял ее.

Ему показалось странным, что сейчас, в такой ситуации, она потеряла самообладание и ревет как маленькая. Ведьма не плакала даже после того, как выбралась со второго уровня лабиринта и когда перевертыши утащили ее в катакомбы. Что же сделал ей этот проныра из шайки Дайрена, что это ее так расстроило?

Ректор поглаживал девушку по спине и прижимал к себе, рубашка намокала от ее слез. Подхватив ведьму на руки, Лавель сел с ней в кресло. Держа плачущую девушку на коленях, он гладил ее по спине рукой и похлопывал, успокаивая. Тепло девичьего тела под рукой показалось обжигающим. Ее руки цеплялась за рубашку. Ректор попробовал рукой лоб Айрис: вроде температура опустилась. В первый момент, когда он взял девушку на руки, она ему показалась обжигающе горячей.

Постепенно Айрис стала успокаиваться. Но по-прежнему цеплялась за ректора. Лавель млел, пользуясь украденными минутами незаслуженного счастья.

Он прекрасно знал, что не должен давать повода заподозрить, что у него есть к ней хоть какие-то чувства. Равен не мог показать ей свои чувства. Она не должна заподозрить, что снится ему каждую ночь и что время, проведенное в своей комнате, когда он не видит, где она и что с ней, самое тяжелое для него. Он является ее опекуном, значит, не должен и не может испытывать к ней никаких других чувств, кроме отцовских. Бороться с собой каждый день, каждый час становилось все тяжелее. Уж лучше бы она по-прежнему оставалась адепткой и подчинялась ему как главе учебного учреждения. Связь со своей ученицей не так страшна, как связь отца с дочерью.

«Будь проклят Дарг Каррей! Кажется, что он, как прежде, во времена ученичества испытывает мою силу и терпение! Надо было ему подсунуть мне этот трижды клятый договор!»

Лавель качал на руках уснувшую Айрис, девушка, перестав всхлипывать, провалилась в короткий болезненный сон.

«Как хорошо, что в библиотеке мы одни и нас никто не видит! Еще несколько счастливых минут!»

Движение руки − и двери закрыты на замки. Никто не войдет, никто не потревожит.

В высоких окнах стало темнеть. Пора.

Осторожно поднявшись, чтобы не разбудить девушку, Лавель пошел в сторону ее комнат. Двери были не заперты. Внеся ее внутрь, он положил ее на кровать.

Мурлыка с любопытством запрыгнула на прикроватную тумбу.

Рука также цеплялась за его рубашку. Разжать пальцы, не причинив боли и не разбудив, он не смог. Подумав, Равен перочинным ножом отрезал от многострадальной рубашки карман, за который держалась девушка. Постояв немного, он поцеловал ее в заплаканные глаза.

Машинально погладив трехглазую кошку по голове, он сказал:

- Разбуди свою хозяйку через час, ей пора одеваться, вечером бал!

Кошка милостиво приняла ласку.

Посасывая мокрый уголок воротника, вкус слез был горько соленый, как вкус надежды и разочарования, Лавель вышел из комнаты.

***

Бал состоится в огромной зале. Шагая по коридорам через огромное поместье Шайен, Айрис ловила свои отражения в зеркале. Она была удивительно хороша. Изумрудное переливающееся атласное платье невероятно украшало ее. Как жаль, что нельзя запечатлеть этот момент!

Проходя мимо дверей, девушка услышала голоса, кто-то ожесточенно спорил. Через дубовую дверь не было слышно подробностей. Ведьма вздрогнула от громкого удара. За дверью послышался треск древесины. Любопытство пересилило, и девушка тронула дверную ручку. Дверь открылась от легкого прикосновения.

Единственное слово, отчетливо услышанное ей, заставило девушку сунуть свой нос не в свои дела. Она бы прошла мимо, чужие ссоры — это не ее дело, тем более, что никто не кричал и не звал на помощь. Но короткое слово, сказанное знаемым, презрительным холодным голосом заставило ее сделать это.

«Воровка!»

Удивлению ее не было предела. В маленькой домашней библиотеке стояли четверо ее одногруппников.

Они стояли друг против друга, между ними был стол, разбитый ударом кулака на две части. Все парни были одеты в красивые расшитые ручной вышивкой камзолы.

Волосы Тедди были стянуты в низкий хвост и накручены. Патрик по случаю праздника причесал свои торчащие лохмы. Его широкое лицо стало более хищным. Дайрен щеголял кудрями, было непривычно видеть его не с прямыми волосами, но ему шло. Рей взбил себе на голове какие-то невероятные рыжие вавилоны, несмотря на цвет, они смотрелись представительно.

С одной стороны стола стоял Рей и Дайрен, с другой − Тедди и Патрик.

Парни зло смотрели друг на друга.

Айрис, неуверенно придерживая пышные юбки бального платья, вошла в комнату.

- Легка на помине! - скривил губы Дайрен.

- Прекрати немедленно, ты не прав!