Ведьма

Часть 11/7

Внутри него шла борьба. И ценой этой борьбы была его личная свобода. Если он сделает сейчас то, о чем его просила Беатриса Шайен, он погибнет навсегда. Пути назад не будет.

Лавель вздохнул и сдался.

«Я делаю это только ради зеленых глаз».

Пусть он всю остающуюся жизнь будет несчастен, но хотя бы с ней будет все в порядке.

Ректор медленно встал и наклонился над спящей девушкой.

Вокруг него всколыхнулась сила.

Глаза Айрис сонно открылись, она посмотрела на ректора. Синие глаза встретились с зелеными. Сила взметнулась вокруг Лавеля, сияющие синевой глаза вспыхнули.

Веки девушки сонно захлопнулись.

На тумбочке Фоля вскочила и хотела спрыгнуть вниз, бежать на помощь.

«Наших бьют!» В тот же миг сверху на нее опустился тяжелый пучок прутьев. Метла прижала книгу к столешнице.

Мягким плавным движением Лавель закрыл глаза девушке ладонью.

Если она не вовремя откроет глаза и посмотрит на него, он не выдержит.

Температуры почти не было.

Ласковым движением ректор прикоснулся губами к губам спящей. Его горячее дыхание обожгло девушку.

Глаза Лавеля засветились красным.

Тело напряглось, рука Равена, упиравшаяся в подушку рядом с головой ведьмы, вцепилась в наволочку внезапно выросшими когтями.

Первый поцелуй был нежный. Еле ощутимый.

Ректор осторожно раздвинул ее губы и завладел языком. Через этот магический поцелуй потекла энергия. Чем более страстным он был, тем больше светились красным глаза мага.

Не сдержавшись, он приподнял девушку и прижал к себе, отбирая лишнюю энергию.

Поцелуй длился вечно, и с каждой секундой Равен чувствовал, как что-то умирает внутри него.

Разорвав объятья, Лавель отскочил в сторону и, пошатнувшись, схватился за столбик кровати.

Ректор боялся обернуться. Если он это сделает, не сможет уйти.

И на утро его найдут голым вместе с его изнасилованной приемной дочерью.

«Хватит, я и так достаточно бед натворил, теперь очередь расплачиваться! Только за один этот поцелуй мне придется дорого заплатить».

Пошатываясь, он двинулся к окну.

Жизнь кончена, он погиб. Теперь он будет жить ровно столько, сколько будет жить девушка, они связаны с ней до конца.

Только мучиться придется ему одному. Ей о его мучениях знать не обязательно.

***

Створка окна хлопнула.

Айрис открыла глаза. Боли не было, жара тоже, тяжесть, снедавшая ее изнутри, исчезла. Удивленно девушка поднялась с подушки.

На тумбочке замерла Фоля и немая метла. Книга сиганула вниз и побежала к ведьме. Метла слевитировала вслед за ней. Фоля забралась на одеяло и посмотрела на девушку, та была абсолютно здорова. Яркий здоровый румянец украшал щеки.

Айрис удивленно дотронулась до своих губ, глаз...

В комнату постучались.

Айрис отдернула руку.

- Кто там?

- Завтрак, госпожа! – откликнулась служанка.

Ведьма кивнула метле. Та, подлетев к двери, открыла защелку.

***

Вечером в комнату выздоравливающей постучался Дайрен. Девушка выползла из-под одеяла. Температура все еще держалась на непонятном значении, то плюс пару градусов, то минус. У нее начался обычный насморк, вызванный переохлаждением в заснеженной Темной Империи. Но в целом все с ней было хорошо. Тело больше не пыталось трансформироваться, когти не росли. Теперь она отъедалась и отсыпалась.

У нее была куча дел впереди. Во-первых, разобраться с мощностью метлы. Почему она не может поднять ее в воздух? И, конечно же, надо прошерстить Фолю на предмет защитных заклинаний. И… герб. Надо попытаться восстановить рисунок на щите и узнать, кем же были ее родители. Но девушка медлила с этим. Слишком страшно. А вдруг кто-то из них или их родственники живы?

Ведьма приоткрыла щелку и показала молодому магу зеленый глаз. За дверью Айрис крепко сжимала в руке метлу, просто так, на всякий случай.

Дайрен долго молчал. Потом, как видно, пересилил себя.

- Я виноват, – коротко объявил он, - я ошибался во всем, не знаю, что мне в голову взбрело. Ты примешь мои извинения?

Девушка подозрительно смерила его взглядом. Парень был серьезен, теперь он не прятал свое истинное обличье. Все уже знали, что он полукровка и на половину темный.

Драконьи чешуйки даже шли ему, а глаза с вертикальными зрачками вместе с крыльями уже не так сильно пугали.

Из глаз молодого воина ушла настороженная неприязнь ко всем. То, что Айрис раньше принимала за ненависть, на самом деле было страхом. Страхом разоблачения. Теперь же все изменилось. Скрывать больше нечего.