Ведьма-крёстная

Ведьмы стояли кругом у костра и, обхватив друг друга руками, пели, переходили на визг и вой, так что с деревьев срывались сонные птицы. Огонь вспыхивал ярче от каждого взрыва колдовских голосов, ластился к ведьмам, лизал носки их ботинок, вгрызался в полы платьев. Женщины и не думали отступаться, смыкали кольцо рук все плотнее, пока не прижались друг к другу плечами. Огонь окрасил их лица оранжевым, покрыл волосы золотыми бликами, заронил искры в глаза, заполнил раны и морщины. Все стали как одна прекрасны, опаленные красотой огня. И только Селеста наблюдала за общим трансом со стороны, то и дело стреляя глазами на древесную арку.

В круг ворвался младший демон в шёлковом чёрном наряде. Сбросил камзол, демонстрируя покрытую редкими волосами впалую грудь, и принялся плясать по огню, высовывая из пламени руки. Он хватал ведьм за руки, выдергивал из транса и хохотал, хохотал, а они смеялись ему в ответ — умиротворенные, обновлённые. Впервые за долгое время.

Шабаш поредел за время охоты на ведьм. Люди стали злее. Умнее. И почему-то особенно яростно вытесняли магию, а ведьмы прятались по лесам. Верховная ведьма — Селеста — гордо несла крест жизни на болотных топях, куда не ступала нога человека, и весь колдовской клан в своём шатком благополучии держался на её хладнокровии. Но всегда находились несогласные, кому надоедало выковыривать лягушек из когда-то атласных туфель. Кому осточертело пахнуть тиной и тухлой водой.

Демон-гость в чёрном, шитом золотом, бархате сидел у изножья трона королевы болотных ведьм и пытался развлечь её беседой. Особенно его интересовала судьба младшей сестры Селесты, что исчезла, разругавшись с сестрой в пух и прах.

— От неё были вести?

— Ты мне скажи. Лаверея не прячется, для вашего брата должна быть, как на ладони.

Демон не ответил. Лишь улыбка мелькнула на тонких губах. Он поднял руку вверх и в длинных пальцах появился сверкающий ледяной кубок, до краев наполненный плотным тягучим вином, резавшим воздух терпким запахом трав.

— Полны надежд, Селеста. Как эти кубки, — сказал он. Верховная ведьма перевела взгляд на свою руку, на кончиках пальцев появилось холодное покалывание, а через секунду в ладони Селесты оказался второй кубок с таким же диким травяным вином.

— Выпила бы за твоё здоровье...

— Но к чему приличия? — усмехнулся демон. — Тебе осточертело.

Он вскочил на ноги прежде, чём Селеста успела поднять глаза. Она ощутила приближение последней гостьи их шабаша, почувствовала, как дрожит и искрит воздух, словно тянется к ней.

Лаверея вышла из арки со свистом и смехом, неся с собой отзвуки музыки из портала. Оба демона поспешили к ней, встали, взяли по руке в свои ладони и заглянули в глаза. Жадно. Жаждуще. С нетерпением собирая доклад о погубленных душах. Старший демон расхохотался, смакуя подробности, перетекавшие в него с челоческим теплом от рукопожатия.

— О, девочки, ей есть, что вам рассказать!

Ведьмы обернулись, забыв об умиротворении после транса. Беспокойство — щекочущее, колкое — заворочалось под кожей, как укус.

— Это грандиозно! Нас ждёт новая эпоха! — взвизгнул демон-шутник, шлепая себя по впалой голой груди.

Лаверея улыбнулась слегка смущенно. Поправила манжеты бального платья — чёрный шёлк, собранный в причудливые драпировки, переливался и сиял. Ведьма прошла вперед, приветливо кивала каждой колдунье, обменивалась прикосновениями, полуобъятиями, пока не дошла до трона Верховной ведьмы. Она села у корней дерева и протянула руку старшей сестре. Селеста заключила её ладони в свои и потянула юную ведьму наверх, а вместе с ней, как сокровища со дна, потянула к поверхности воспоминания сестры о событиях последних месяцев. Лаверея почувствовала это и закрыла память, сохраняя интригу.

Селеста слегка нахмурилась, но не стала возражать. Впервые за вечер она заговорила с неподдельным воодушевлением, без леденящего самообладания в голосе.

— Сёстры! Лаверея покинула нас много лун назад, чтобы найти новый путь для нашего шабаша. Говорят, что одинокая ведьма раньше других окажется на костре, но только не наша сестра. Она пришла с добрыми вестями.

Ведьмы зааплодировали. В их глазах засияла надежда.

Лаверея вышла вперед, вскинула руки, привлекая внимание, и начала рассказывать о своём пути в Столицу и о событиях последних недель. О жизни в трущобах и попытках подпольно торговать зельями, о дешевых фокусах и особенно о девочке, которая готова была на все, лишь бы посмотреть на настоящего принца. Ведьмы слушали, посмеиваясь и перемигиваясь, но вот — Лаверея подошла к финалу истории, закончившейся лишь звоном свадебных колоколов и союзом двух сердец, соединенных вечерним платьем и парой сверкающих туфель. Лица колдуний стали серьезными, как у исполинов.

— Погоди минутку, — сказала наконец стоявшая ближе всех ведьма. — Селеста, где в истории твоей сестры злобный умысел? И где наше решение?

— Я думаю, Лаверея сможет нам ответить сама, — тактично ответила Селеста.

— Все просто, — развела руками юная ведьма. — Злобный умысел, что растопит Ад душами грешников, очевиден — девушка хотела обмануть принца, скрыть своё происхождение, далекое от королевского. Он навсегда запомнит этот обман, и пусть сейчас он сокрыт любовью, память о маленькой лжи будет сидеть в душе нашего маленького принца, как заноза. А рано или поздно, в гневе или тоске, он даст этой боли прорваться, и кто знает, какие грехи он совершит.

— И ты предлагаешь нам всем стать... ведьмами-крестными? — недоверчиво произнесла ведьма.

— Шить платья?

— Делать прически?

— Накладывать девчонкам макияж?

— И чтоб они нас от благодарности в щечки чмокали и приглашали на крестины своих деток?