Ведьмы нравятся инкубам

Глава 1

Дождь лил уже третий час кряду, мои брюки и рубашка промокли насквозь и неприятно липли к телу, волосы сосульками свисали до подбородка. Я стояла у могилы мужа и не верила, что его рядом со мной больше нет. Сорок дней прошло с его смерти, но в комнате до сих пор пахнет знакомым парфюмом, а вторая подушка немного примята, словно Донни только-только встал и отправился готовить завтрак, чтобы порадовать меня. Он частенько так делал.

Хорошо, что Анна уже пошла в школу, не хочу, чтобы она видела меня разбитой. Знаю, ей тяжело не меньше, и горе лучше бы пережить вместе, но у неё есть Дария, которая непременно поможет, а у меня... у меня есть воспоминания и кольцо, перекочевавшее на левую руку. Немного, но я и этим счастлива. Наверное, даже научусь улыбаться, когда дочь вернётся домой на каникулы. Должна научиться, у меня есть на это десять месяцев.

Я плюхнулась на землю, уселась, скрестив ноги, и взглянула на мужа. Он улыбался мне с надгробного камня. Так, как мог улыбаться только он, – бесконечно тепло, так, что на душе даже в самые трудные времена становилось светло. Жаль, изображение не цветное, мне бы хотелось вновь увидеть золото любимых глаз. Хотя вряд ли камень бы передал неповторимые искорки веселья, которые всегда жили во взгляде Донни.

Слёзы душили, но я сдерживала их, закусив губу настолько, что во рту появился металлический привкус. Я не заслужила плакать, как не заслуживала такого мужа. Моё горе должно жить со мной каждую секунду, а рыдания и наступающая за ними опустошённость – непозволительная роскошь для меня.

– Да что же ты, милая, на сырой земле сидишь да под дождём? – чья-то тёплая рука легла мне на плечо.

Я обернулась и увидела незнакомую женщину, обеспокоенно склонившуюся надо мной. Наверное, пришла проведать кого-то из родственников или знакомых, хотя странно, что в такую погоду на столичном кладбище кто-то есть.

– Коли горюешь, горюй в тепле, вряд ли твой милый обрадуется, когда ты чего важного отморозишь и помрёшь вслед за ним, – покачала головой женщина и потянула меня за руку вверх.

– Мёртвым всё равно, – просипела я, едва разжав замёрзшие и пересохшие губы.

– Если мёртвым всё равно, то живым-то за тебя беспокойно. Неужто тебе не для кого себя беречь?

Женщина не оставляла попыток поднять меня с земли. Понаблюдав за потугами незнакомки, я решила, что она права. В конце концов, у меня есть дочь, которая без меня останется круглой сиротой, а в такую погоду и впрямь немудрено заболеть.

Встала, покачнувшись и устояв только благодаря поддержке женщины. Цепкий взгляд тусклых глаз изучал моё лицо, неизвестно что выискивая. Я уже собралась попрощаться и поплестись домой, но всё та же тёплая рука не позволила.

– Идём, милая, ко мне, тут совсем близко. Согреешься, одежду почистишь, в таком виде я тебя никуда не пущу.

Меня на буксире потащили к выходу с кладбища, не слушая возражений.

Как и сказала женщина, пришли к её дому мы уже через три минуты. Небольшой ладный кирпичный домик стоял у самой ограды и навевал мысли о мертвецах в соседях.

– Раздевайся прям здесь, не хватало ещё в дом грязь тащить, – велела незнакомка, едва мы вошли в тесные сени.

Я возражать не стала. В другой ситуации, может, почистила бы брюки магией, но у меня с бытовыми плетениями и так нелады, а уж в таком эмоциональном состоянии и подавно, – Источник нестабилен. Придётся ручками стирать и ждать, пока высохнут. Благо, в доме тепло, даже жарко.

– Держи, милая, переоденься, – вернувшаяся из глубины дома хозяйка всучила мне банный халат и шерстяные носки.

И вновь я без возражений облачилась в предложенную одежду. Мою у меня тут же отобрали, как и грязную обувь, и поволокли в неизвестном направлении. Совесть заставила топать следом, – не будет же чужая женщина мои брюки стирать.

Оказалось, не будет. И я не буду. В ванной стояло зачарованное корыто, которое само всё стирало, правда, ждать нужно сорок минут.

– Идём, доченька, чаем тебя напою. Пирожков хочешь? Я утром испекла, с мясом, с капустой, с вареньем, есть блинчики, но они вчерашние. Может, чего посущественнее хочешь? Можно картошечки отварить, я как раз рыбку засолила, огурчиков маринованных можно из погреба достать. Хочешь?

Мне подарили полный неожиданной заботы взгляд, отчего вновь захотелось плакать.

– Спасибо, я не голодна, – призналась, хоть и неловко было отказывать такой доброй женщине.

– Ну, голодна, не голодна, а чай я тебе налью, – решила хозяйка и потянула меня на кухню.

Помещение напомнило мне родительский дом, который уже много лет пустует. Мама с Дамиром забрали Марфу и окончательно перебрались на Светлые земли, а дом теперь принадлежит мне. Только возвращаться в родной город совсем не хочется, и в столице жить не хочется. И там, и здесь всё напоминает о Донни.

Я села за стол, спиной к тёплой печке, и наблюдала за суетящейся женщиной. Если бы я не сидела, на кухне было бы тесно, она не рассчитана на двух бродящих туда-сюда людей. Компанией здесь не посидишь, зато ночью, вдвоём, за чаем с булочками и разговорами по душам, – прекрасно. Но именно ночью хозяйке посидеть и не с кем, судя по тому, что я увидела, она жила одна.