Веле Штылвелд и Игорь Сокол: По ту сторону света

Веле Штылвелд и Игорь Сокол: По ту сторону света

Я останусь в хрониках Акаши,
почерпнув оттуда сказок сны,
и сниму пред вечностью гамаши -
для чего ей старые понты...

А ты, мой верный наблюдатель -
фантом заботливый души:
тревожно мне, я не создатель 
ты сказок больше не пиши...

Подвластны мне не хроники Акаши,
а только мельком оттиски миров.
Я вновь одену старые гамаши.
Я столоваться в вечности готов!

© Веле Штылвелд

По ту сторону света, по ту сторону стен обычно приходит отчаяние. Оно разжигает неотвратимую боль неосуществленного, невозвратного, стережет которую живой канделябр дворецкого, который приходит по ночам в здешнюю жизнь тенью. Тяжелой, холодной, вязкой…
Эту боль уже не пересилить, не пережечь. Это уже не столько боль времени, сколько боль безвременья. В ней сконцентрировано то, что раз и навсегда уже не свершилось, не состоялось, не произошло, не получило право на  поступь, не осуществилось в поступках и не оставило после себя никаких видимых последствий.
А вот то, что произошло внешне незаметным и никем не замеченным, оставило после себя катастрофические разрушения во внешне скрытых тонких мирах, которые до времени ни сном, ни духом были неведомы. Потому что точно знать о подобных невидимых потрясениях никому толком не полагалось.
Да и неточные отрывочные лоскутки этих неведомых знаний просто изымались из быстрой памяти сразу при пробуждении, отсекая глубинные структуры иной раз прямо сакральных видений. Со сна взятки гладки – был тревожный сон и исчез, стервозный и растворился, одиозный – и испарился, словно вошел дворецкий, стоящий за фронтальной стеной пылающим канделябром – дунул-плюнул и сон угас…
Остались от него только триста евро в брючном кармане да дорога дальняя в кой-куда. Куда, спросите? Так я вам отвечу: я лечу журналистским спецтуром в Болгарию по маршруту  София, Несебр, Слынчев бряг, сплошь залитые спелым июльским солнцем, в сонной полуденности которого в эту пору утопает горный балканский мир…

Хей, поле широко,
широко, зелено, хей,
и Балкан ти роден,
хей, Балкан ти наш,
колко мъки знаеш,
колко тайни криеш,
хей, Балкан ти роден наш!

Но тут же встречно, несется на полных парах:

Реве та стогне Днiпр широкий,
Сердитий вiтер завива,
Додолу верби гне високi,
Горами хвилю пiдiйма.

В поднебесье – сине-зеленный венчик: рек, гор, озер, лесных массивов и сельхозугодий. Да еще проявленная под небом славянская гардарика городов. Всего в мире в 2 667 417 городов. Из них около 400 - миллионники. И в каждом - свой халемес... Но у славян с миллионниками не срослось. Не то, чтобы кишка тонка, а просто душа требует вольности, не зашеренности, поскольку даже древняя всепланетная «мер-ка-ба» ни что иное, краеугольный кристалл души метящейся,  и оттого в бетонных вымесах городов – в стеклянно металлических опалубках на бетонных ногах ей бесконечно тесно… Ей подавай горы, ей подавай реки – волны горами, горы волнами… Лепота!
Под апельсиновый оранж полуденной июльской спелости дня, которая нависает над миром примерно так же, как вера в высшую справедливость, сладчайшими плодами смоковницы, в мире, где примирительно и всегдашне:

Всички моряци са чайки бели.
В миг те отлитат без да усетим.
След тях остава самотен кея.
С фара забравен и твойто с богом.

Так было и десять, и двадцать, и пятьдесят лет назад… Всеобъемлющая  поэзия великого славянского мира… Моряки, чайки, плоды смоковницы,  мир без войны.
Министр здравоохранения народонаселения восточнославянского мира (ВСМ) в здании когда-то всесильной на Балканах партии КПБ собирает на обширный брифинг блогеров и "обжуров" со всего ВСМ. Заявленные и прошедшие регистрацию общественные журналисты и блогеры слетаются самолетами, съезжаются пассажирскими поездами и автотранспортными средствами, от общественных до индивидуальных, сирыми крупицами мира сего…
И вдруг – бац! – словно меченый атом, под видом «обжуров» и всяческих социальных общественных графоманов, и об это становится уже точно известно, в Софию стекаются со всего ВСМ злонамеренные особи, являющимися  маленькими винтиками и крохотными пружинками всемирного информационного заговора – злобного, мерзкого, антидержавно-разрушительного! Кто бы мог и подумать?! А ведь точно, к чему это они все так сразу в Софию рванули?!
По ту сторону света отсутствует ординатная ось времени, а трехмерное пространство тамошнего безвременье словно этапировано по голографическому этапу в вязких тисках неизбежного, несостоявшегося, неосуществленного, и оттого навсегда тягостного и трудно переносимого. Здесь это принято называть прошлым. И именно на него замыкается здешний пространственно-временной континуум.
Госпожа министр в паническом настроении требует, чтобы ей был предоставлен коридор решительных действий! Позвольте, а каких? Вы собственно, о чем аскаете, синьора?!
Это недопустимо, чтобы кто-то из дальних окраин Мира    бузитерил, двурушничал, накалял атмосферу предстоящего брифинга только на том основании, что он, что группа их, что они игнорируют столь трудно воссозданный правопорядок.
Нет, это не империя, но порядок хотя бы чисто эмпирически должен даже в новом государстве присутствовать, хотя бы  в точках общих позиций и интересов… Нет, позиции еще туда-сюда, но хотя в общих интересах, чтобы эти позиции были не только заявлены, но и выверены и хоть как-то перепроверены прошлым. Если только оно все-таки есть. А если его даже гипнотически на предыдущих соударениях не было, или нет и точно быть не могло, то, что тогда, а?
Нет, не брифинг, а саму возможность измены делу процветания государства незамедлительно следует отменить, упредить и столкнуть в пропасть полной информационной безгласности при содействии союзных стран и народов…  Потому что американцы – это народ, а французы, странным образом, – Франция… Англия – брекзит, Германия – Интерпол, а все прочие – только евро: сколько и кому надо дать, чтобы взять…
В это время своевременны только решительные Кратковременные Специальные Действия (КСД) и всех этих, съехавшихся в Софию электронных писак, а то и псевдописак следует оперативно и решительно смять в некий жуткий форшмак, или, уж простите, в Мс-фарш, естественно, не для Мс-дональдсов… энергично, демократично, привычно безо всякой наносной демагогии и фарисейства…
- Записали?
- Так точно, госпожа министр!
- Выполнять!!
Ять их в рать через колоду катать!
- Изволите…
А, собственно, что выполнять… Известно, всяческие общественники, - это люди особого грошового фарта. Живут за счет заказчиков, в приказчики жизни шибко не рвутся. Во фрилансе не пасут ни крайних, ни дальних, и их спектр пристрастий и интересов разнится от явных дерьмомазов до блеющих лепетунов и зашканце. Вроде и житейские шканцы при них, а за ними… Ну, вы меня поняли…
Ну, и что, казалось бы, они могут… Ой, не скажите. Как-то помню, обратился ко мне, как к старейшине общественной журналистики, один немец-перец, даже не немчура, а немчунчик - толстенький, обаятельный, хрюкающий еще не шнапсом, а ганноверскими медовыми пряниками. Помогите!..
И что оказалось. Один пекарь напечатал о нем в неком не лакшери информлистке, которыми в ту пору забрасывались провокационно перед прессухами ведущие информагентства,  коротенькую инфу о том, что фирма-прокладка этого неискушенного немца под видом набора посетителей в ту пору 19-ти экономических выставок в Германии, круглогодично вывозят в Дойчланд беглецов из украинского беспросветного ада всего за 800 евро с носа. Затем к нему подъехало некое свиное рыло и показало, что заметку эту тиснули на интернетовский ресурс-грязномет, но пообещали, тут же убрать, если он разово проплатит 200 евро.
Встретились мы с этим страдальцем в  «чайнике», правда, за его счет. Немец взял чаю, сахара да баранок, и пошел мне душу кромсать тем, что за пятно на его деловую репутацию он готов наложить руки…
- Беда, Эдя (Эдвин, значит),  что ты такой слизнячок… - говорю я ему, прихлебывая сладкий чайок. - Ты им только дай, как они уже точно тебя распостят по всему «желтому» интернет… Не давай ты им, дружище, ни копейки! И мне не давай! Вот только закажи тех пряников медовых да чукулядку. Для живости беседной. А денег не давай… Они же, Эдя, только этого ждут! Чтобы тренать и тренать тебя…
- А у меня жена молодая. Украинка. А я – немец: европейский образчик деловитости и такой шваг…
- А что, немцы не дают маху?! Ты молод и обаятелен. И, похоже, с молодой женушкой  у тебя гармония.
- Абсолютная!
- Вот и делай с ней карапузов… Укрепляй дружбу народов!
- А что значит «карапуз»?
- Чорні очі, карі брова… Черноволосеньких пузатеньких малышей.
- Но у меня он белобрыс и с красненькими веснушками…
- Значит, твой! А вот весь этот халемес с перебивкой статьи по всем интернетным клоакам – во всяческих гальюнах «желтой» информсети так и останется… Потому что «желтый» интернет никогда не доплюнет до «синего» проправительственного, а тем более до «черного» - решительных непопулярных действий. Он и вовсе от простых пиплов закрыт, и там всему дают прежде радикальных взвешенные и крепко обсосанные оценки… За каждой – шобло аналитиков и сыскарей, фискалов и фининспекторов всяческих… Усёк? Дуй щеки, пей чай, ломай шоколадку… Не тушуйся, старик! И гроша ломанного жуликам не давай. Здоровее будешь. А бульканье информационных клоак как-то переживешь, как  переживают ваши дальнобойщики рытвины в Украине дорожные.
Немец усек, собрал чемоданы, прихватил молодую семью и навсегда умотал в Лейпциг… За прошедшие годы он стал крупным международным экспертом и негласной тенью нынешнего министра по оздоровления европейского славянского населения. К информационному флуду и инфонации у него было особое нерасположение, а черный интернет был ему отныне доступен.
Так что решение срочно перевести всех общественных информационных писак со всего Восточнославянского Мира из Софии в Варну на все время Кратковременные Специальные Действия (КСД) добавилось резолюцией: «и об этом напрочь забыть»…
Забить на них, законопатить, временно лишить аккредитации, отменить приминистерский постой и всяческий питательный рацион – пусть временно каждый жует свой дежурный бутерброд сам, хоть шамкая челюстями, хоть хлюпая носом…  Даже раки – это спорт, дамы и господа!  Здесь вам не свиножерка! Охрана свободна!
Тут же началась тихая дорожная истерия! У многих перед носами замелькали розовые разрешительные авидекларации на отлет. Тем, кто их получил, внезапно открывались доступу к свободным местам на всяческих лоукостах, упорхающих к местам земного обетования… в последние, и еще раз последние… уходящие в софийское и варненское небо строго по расписания… времени, предписанного в расчетных  прописях «черного» интернет.
Но до мест предполагаемого приземления они так и не долетали. Все эти многочисленные «тревожные» лоукосты еще в небе над Варной или Софией тут же перехватывало дежурно-контрольное авиакрыло и оперативно захватывало в свое бездонное чрево все тех, кого касалась незамедлительная общественная инфильтрация. После подобной инфильтрации сознание пассажиров проваливалось в далеко не медикаментозный сон, после которого пробуждались немногие.
Место подозреваемых в неблаговидности и неблагонадежности пассажиров занимали тут же спешно изготавливаемые клоны – чуть менее расторопные, чуть мене информированные, но зато вместе с исторически обретенном геном бога, который требовал от своих носителей потребности преклонятся перед богом, имплантировался аналогичный ген государственности, требовавший на генном уровне от своих носителей крайней уважительности к существующему порядку вещей.
Отныне этот порядок для них должен был навсегда оставаться незыблемым, в то время как оригиналы помещались в региональный психосоматический блок, из которого направлялись на подземные и островные работы в самые дальние  или даже труднодоступные закутки  Восточнославянского Мира. Впрочем, самых зловредно-пакостных это не касалось… Их недавние тела просто разлетались серо-пепельными невесомыми хлопьями, опадая наземь странной источенной на ветру паутиной…
О таких впоследствии говорили:
- Им было что скрывать – этим, унесенными ветрами… Им было, что скрывать… Было!
Те немногие из прибывших на задержанный во времени брифинг, кто был крайне возмущен предстоящей тратой собственных средств на обратный авиаперелет, отзавтракав на утро третьего дня глубокой тарелкой далеко не диетического кефира с «захаром» в довершении к белым ломтям белкового армейского хлеба и одной-двумя пластинками желеобразного порционного джема из бог весь какой фруктозы, и запив всё это воистину крепчайшим турецким кофе с рогаликом,  тупо продолжили ожидать неких последующих административно-нерасторопных действий принимающей стороны. И чудо свершилось…
Теперь уже и у сих последних счастливцев запестрели в руках розовые открепительные талоны, дающие и им по определению ординаро-сирым такое же право на отлет восвояси, как и их более радикальным коллегам и колежанкам... Но опять же не у всех.  Дюжине блогеров и общественных журналистов безо всяких дополнительных разъяснений  вместо розовых разрешений выдали простые синие бегунки, на посадку с которыми не пускали. Начался обычный легко предсказуемый хайвай, от которого тут же легко было избавились, объяснив не прошедшим на посадку, что именно в их информационных услугах нуждаются, тогда как кандидатуры прочих внезапно - увы и ах! – были отвергнуты.
Только с ними и согласилась встретится переполоханная намедни госпожа Глен Халина Новосад, тогда как самого города, подарившего ей фамилию более не существовало, так как он был сметен с лица земли союзными авиабомбандировками в далеком 1991 г.
- Стив, Сем, Патрик – гарды! Встречайте выборных!! Выборные во всем восточном славянстве имеют огромный вес. Они единственные, кого нельзя просканировать. Национально защищены от сканеров согласно международным нормам ООН. А также, к сожалению, от модификации личности. Они в базе неизменяемых… Такие вот новые неприкасаемые… Придется убеждать их по старинке. Вот американский спецназ очень эффективно пытает пленников Гуантанамо обыкновенной водой. Чем  же мы, господа, хуже?! Или, например, шведской слабительной солью… Скажем, даже не в качестве проносного, а просто так, предупредительно-попустительно с целью диетической поправки здоровья?
Министр физического и ментального здоровья населения Восточнославянского мира говорила всё это скороговоркой, но при этом умудрялась не проглатывать слова, и притом быть убедительной. Лягушечьи пальцы руководителя целого государственного ведомства издавали при этом тихий характерный прищелк. С  таким же прищелком в атмосфере Земли сгорал обычно едва не уносимый в космос озон в местах повсеместных планетарных озоновых дыр. Нынче прежнего озонного одеяла уже на всех не хватало… Так что одеяла оставались только в старинных народных присказках вроде:
«Все идеалы, скрывают под одеялом».  - Правда, это хорошо непременно тем, у кого эти идеалы есть…  Но сегодня их, увы, весьма и весьма мало…
Так что придется убеждать… весьма и весьма вразумительно, что такие идеалы есть, даже у руководителей ВСМ! Соль и сахар одинаково белы, но какая  разительная пропасть от реального последействия: тогда как сахар ведет к перееданию,  то шведская соль даже не проносит, а чуть только слабит… Так что кто и поныне беспричинно чудит, того и слабит.
Она потерла свои почти идеально антибактериальные ладошки и только мугыкнула про себя: «Вот и  ладно».
И тут же заработал привычный конвейер «идеальной аппроксимации в ноль».
Пока интернированным на антитеррористическое авиакрыло пленникам, уже пробуждавшимся от внезапного сна, уже несли крохотные блистеры с повидлом из балканской айвы и такую же балканскую, правда, чуть более солоноватую, чем обычно брынзу, ни о какой шведской соли и слова не велось, хотя именно здесь она и была бы на руку, поскольку ее медицинский привкус оттеняли специально подаваемые крупные северо-македонские  оливки. К тому же в огромном пассажирском салоне со всех окрестных динамиков лилась народная песня: