Веление крови

Глава первая. Тот, кто пришел в мир

Вот стоят за окном горы, заслонив собою небо – к их вершинам надо идти отчаянно и упрямо, пока хватит сил. Вот река шумит глубоко внизу под каменной стеной - по ней надо плыть через горы и ущелья до теплого синего моря. Вот дорога вьется среди лугов и полей - по ней надо шагать далеко и неутомимо. Горы сменятся лугами и лесами, дальше встанут города, раскинутся поля, и откроется весь мир, насколько хватит глаз. Ведет судьба людей по этому миру, среди гор и полей, среди городов и рек, и встречают они на перекрестке путей того, кого ищет душа, для кого хранятся в сердце лучшие слова!

Но это все для людей, а Риата – не человек. Какие горы и реки, когда она не в силах твердо стоять на ногах? Какие слова, когда она не может издать ни звука? Пещера в глубине Укрывища, узкое окно с железной решеткой, да источник, бьющий из каменной стены, – вот и весь мир, который предназначен ей судьбой.

Волны тумана скользнули между прутьями решетчатого окна, сгустились в пышные белые клубы, заполнили всю пещеру. Священный Туман услышал ее мысли! Туман слышит всех, он не различает хороших и плохих, людей и зверей – божество, хранящее жизнь, покровительствует всем живым существам. И даже уродина, которую из милости оставили в живых настоящие люди, не вызывает у него отвращения. Он отзывается на ее мысли и говорит с ней без слов, показывая картины мира, который она не может увидеть. Они рождаются из тумана так же, как те двойники-филианы, которых он создает для лечения больных-просителей.

Какой филиан он покажет ей сегодня? Вчера было море и прибрежные леса Сегдета, как жаль, что Риата никогда не увидит этой пышной красоты! Осьмицу назад в волнах тумана появилась кухня с ларем для хлебной щепы, полками с головицей и бочкой с квашеными самоспелами – тоже интересно, надо же знать хотя бы, как топят печку! Хорошо бы еще и попробовать ее растопить хоть раз, но в пещере печки нет, зимы в Кортоле теплые. А может быть, сегодня будет книга - старинный учебник для целителей или научный трактат о передаче мыслесилы? Но тогда надо будет попросить у Тумана филианы листов сонника, чернил и кистей, чтобы она могла записать что-нибудь! Конечно, филианы неживых вещей держатся не больше трех часов, но за это время можно много чего выучить наизусть или просто запомнить.

Вот странно – сестра Ивита настоящий человек, она сильная, смелая, красивая, а научиться грамоте толком не смогла. Мать ее пять лет учила, но дальше букваря дело так и не пошло. А Риата с детства пишет быстро и красиво, даром что уродлива и не может говорить. Мать и Ивита этого не знают, как вообще не знают об ее ученье, но это даже хорошо, потому что ее и за меньшее бьют до полусмерти. Вот если бы Риата когда-нибудь смогла стать человеком!

Но сейчас надо браться за работу. Мать с сестрой собирались вернуться во втором часу дня, к этому времени надо хотя бы разложить ростовик для двух новых оплечий. Который теперь час?

В белом вихре тумана показались блестящие бронзовые часовые круги и яркая синяя стрелка с красными эмалевыми цветами. Круги с цифрами слегка повернулись, напротив стрелки оказались «Утро» и цифра «три», а потом филиан часов растаял в тумане. Вот странно! Три часа утра, а так темно, что без светляка не обойтись, и тучи такие, будто снег из них сейчас пойдет. Надо начинать работу, пока хоть что-то видно!

Сначала заплести косы. Мать говорит, что у Риаты волосы должны быть всегда распущены, но она и сама не знает, зачем это нужно. Риата, конечно, слушается, но не тогда, когда растит оплечья – распущенные кудри до колен просто не дадут ей работать.

А теперь – листья. Листьев ростовика оставалось на два оплечья: два больших черных листа и целая охапка мелких красных. Черное оплечье будет с серебряными узорами, а красное – с золотыми. С трудом опустившись на колени, Риата расстелила листья на чисто вымытом полу возле источника, а на них разложила узорами серебристые цветы светосбора и золотистые тычинки златоцвета. В Кортоле испокон веков мыследеи так растят оплечья из растений, а у Риаты получаются такие оплечья, что на альванских Торгах с другого конца ярмарки прибегают покупатели и мастера, чтобы на них посмотреть. Ивита в прошлый ярманный день выручила за каждое по десять сегдетских золотых! Риате, конечно, этого не говорили, но она слышала из своей пещеры, как сестра рассказывала матери.

А теперь главное – найти слабые места оплечий, как при лечении больных, прощупать их руками и прочувствовать мыслесилой. Непослушные пухлые пальцы ощупали будущее оплечье. Вот и слабые места - на стыке листьев чувствуется легкое покалывание в ладонях и на кончиках пальцев. А вот сюда надо вставить колышки, чтобы потом остались петли для пояса. Оплечье без пояса не носят, потому что бока никогда не сращивают, треугольные перед и спинка свободно свисают с плеч. Белая струя тумана проскользнула между прутьев решетки, закружилась вихрями на листьях и нитях, охватила руки жаром. Отлично, сегодня Священный Туман помогает Риате растить оплечья, значит, можно будет их не удобрять!

В теплых струях тумана, плывущих над полом, замелькали золотые и серебряные узоры из цветов, острые концы листьев поросли пышной бахромой. Мать говорила, что в старину, когда Укрывище было настоящим храмом Тумана, в нем жили ученые Сочетатели, которые носили каменные оплечья. Интересно, что это такое? У матери есть узкий браслет из каких-то светящихся голубых камешков, про который она говорит, что это часть каменного оплечья. Она никогда не снимает эту нитку с камнями, и даже Ивите не дает в руки.

Жаль, что самой Риате никогда не придется носить никакого оплечья. Но что поделаешь – для оплечья нужны стройные ноги и красивые руки, которые будут видны по бокам. А для уродины предназначена длинная рубаха с рукавами, чтобы своим видом она не оскорбляла взор настоящих людей.