Великий Исказитель

IV глава

Лошадь под ним выдыхалась. Сознание было замутнено, а в боку чувствовалось жжение, которое постоянно усиливалось. В драке один из рабов успел вонзить ему острый кусок ризийской руды. Но он заметил его много позднее, когда кровь стала стекать с седла на землю.

Форт был уже совсем близко, так что он знал, что ему удастся если уж не выжить, то точно отправить послание в Делиатум о восстании. Это просто необходимо было сделать.

Нойль Терций подъехал к воротам и сразу услышал звук натягивания тетивы.

– Открыть ворота капитану! – прозвучал зычный голос сержанта Абеляра.

Он понял, что быстро слабеет. Нойль упал, а глаза заволокло густым туманом.

– Жилихон... пал, – успел он произнести шепотом прежде чем погрузиться во тьму.

***

А теперь слушай, раб. Мир который ты знаешь - ложь. Сплошная, гнилая ложь. Ты веришь в порядок и дисциплину? В мире нет ни того, ни другого. Тебя одолевает страх перед неизбежным? Прими же этот страх, воспользуйся им как оружием. Взгляни.

Тьма мгновенно расплылась перед его взором. Нойль стоял посреди пустыни. Из песка торчали черепа и кости, а в воздухе стоял запах смрада. Он был все еще ранен, из-за чего слабость медленно завладевала его разумом.

Узри, что ждет тех, кто верит в чёртов порядок и чёртову дисциплину. Смерть и забвение. Но ты же хочешь другого, верно? Ты хочешь славы и бессмертия...

Нойль оказался на огромном пьедестале, озаренным мягкими лучами. В его руках был меч и щит. Вокруг была многотысячная толпа, взирающая на Нойля с благоговением... поклоняющаяся ему.

Воин, достойный бессмертия. Воин, враги которого падают замертво от одного удара его праведного меча.

ЛОЖЬ!

Все вокруг разлетелось вдребезги, подобно зеркалу.

На этот раз на пьедестале стоял адмирал Везарион Терций. Брат Нойля. Обычно суровый и хладнокровный, он купался в лучах славы, красовался на радость публике. Заливался веселым смехом, видя народную любовь. Вдруг он заметил в толпе Нойля. Маска счастья сменилась маской презрения.

– И ты здесь... – сказал он с отвращением, – ты должен быть на своей пустынной заставе. Караулить стадо обожженных овец. Убожество... Ты даже с этим не смог справиться. Какой же ты воин после такого? Опять я должен исправлять там, где ты не справился, уродец нашей семьи.

Толпа тоже смотрела на Нойля с взглядом полным ненависти. Некоторые даже плевали в его сторону.

Нойль заметил, что меч еще у него в руках.

Да.

Он стал подходить к пьедесталу, пробивая себе дорогу через толпу людей.

Страх – вот, что истина. Убей.

Везарион не прекращал издеваться над ним, даже увидев занесенный меч Нойля.

– Ну и что ты собрался с этим делать, уродец? Кого ты думаешь напугать своими выходками?

Нойль плакал. Слезы катились по его щекам, пока он смотрел в глаза брата, полные презрения.

УБЕЙ!

И он убил.

Вонзил меч прямо в плечо брата, из которого сразу полился фонтан крови, орошая его и толпу поблизости красными сгустками.

– Ты никогда не был мне братом... – тихо сказал Везарион, стоя на коленях и глядя вниз, – мерзкий предатель...

По лицу Нойля катились кровавые капли от крови брата. Смешиваясь с его слезами они падали на землю, отчего земля в местах их падения становилась черной.

Теперь ты видишь истину. Теперь ты не раб. Наконец ты свободен.

Бок Нойля больше не кровоточил. Рана затянулась. Он почувствовал теплый прилив сил. Выпустив меч из рук, он опустился рядом с мертвым братом, так и умершим на коленях.

Из его тела начал ссыпаться черный пепел, улетая, поднимаемый легким ветерком. Злой дух покидало его. Он услышал далекое пение. Заунывный мотив, раздувавший тоску в его сердце.

А теперь проснись, Отчаявшийся.

***

Открыв глаза, он резко сел и увидел, что находится в палатке, посреди которой горел костер. Бок уже не болел, вместо этого его живот покрывали качественно перевязанные бинты.

– Вот ты и здесь, молодой воин.

Мягкий голос говорил откуда-то из тьмы, плохо освещаемой костром.

– Кто ты? И где я нахожусь? – секунду помолчав, он вдруг вспомнил, – Жилихон восстал! Нужно действовать!

– Какой благородный порыв, – с усталым смешком произнес голос, – но тут ты прав, промедление смерти подобно.

Нойль услышал, как кто-то поднимается с земли, а затем темная фигура медленно вышла из тьмы на свет. Лицо фигуры было частично изуродовано, как будто обожжено огнем. Темные волосы и борода местами начали седеть. А синие глаза смотрели на Нойля жестко, почти жестоко, что мало соответствовало его мягкому голосу. Тело человека было заковано в темные доспехи из ризийской стали, а с плеч ниспадал серый дорожный плащ. В руках он держал ризийский меч, искусной работы.