Великий Там

Двадцать четвертая глава

Поутру Там не стал будить спящих, а дал им всласть поваляться. Старик Син проснулся раньше всех, его Мудрейший обнаружил в глубине пещеры у алтаря с подношениями, тот как раз ковырял пальцем в чем-то зернистом и тягучем. Вместе они взяли по блюду и вернулись.

Шаги откуда-то из глубины разбудили Лоо, он открыл глаза и потянулся. Северная дева спросонья перевернулась на другой бок и сделала выпад ногой в его сторону, но Лоо смог увернуться. Миа-са всё ещё спала, не желая потревожиться.

Солнце давно освещало землю, но лучи его в пещеру не проникали. Непривычно было сидеть в темноте, словно в самом дальнем углу мира, и наблюдать, как свет и жизнь рядом преображают всё вокруг без твоего участия. Пожалуй, так можно просидеть до самого заката, Лоо был бы не против отдохнуть ещё немного, но Там сказал - «Будем карабкаться!», и значит придётся вгрызаться зубами в многолетний камень.

Пока последние проснувшиеся подкреплялись остатками щедрых подношений, Лоо и Син сворачивали циновки, складывали поклажу и вязали мешки. Ничем не занятый Там решил порасспросить Миа-са:

- И что же, не скучаешь ещё по деревеньке своей?

- Не особенно, – отвечала девушка нарочито спокойно. – По кому там скучать? Они ж меня не замечали даже. Я лет с семи убегаю во время восхождения к этой пещере, и всё спокойно было. Вот только в этот раз не получилось… - Миа-са замялась.

- Зачем же ты убегала?

- А зачем было сюда ходить? Люди так просты, что всему верят. Раз в сто двадцать лун восходят они на гору, пещеру украшают, всю ночь заунывные песни поют у входа, а на утро возвращаются. Разве не скучно? И ведь только тронь подношения, даже если голодный! Я как-то ягодку взяла, так на меня всем поселением ополчились. Вот с того раза и убегаю. Зато потом, дня через два, я тайком выбиралась из поселения и лезла наверх, жила в пещере припеваючи несколько лун, дольше нельзя.

- Что ж это получается, ты крала подношения для АМА?

- Нет, я бы так никогда не поступила. В АМА я верю, АМА я видела.

- Тогда для кого все это?

- Вот уж, да уж! Я весь вечер об этом думал, - признался Лоо. Он давно уже стоял рядом и внимательно слушал.

- Сейчас она вас историями-то накормит, пережёвывать не забывайте, - съязвил старик Син, но никуда, однако, не ушёл.

- Рассказывай. Как есть, - кивнула Хар.

Миа-са уселась удобнее, подогнув под себя ноги. В воцарившейся тишине одарила она таинственным взглядом всех поочередно.

- Эту историю хранят и передают из уст в уста люди моего поселения уже многие, многие годы, а рассказ всегда один и тот же. Пещера на горе была когда-то только пещерой, никто не приходил сюда: глубины её не богаты разноцветными камнями, в стенах пещеры зябко и одиноко.

И было так до тех пор, пока не сокрылось солнце от глаз всей земли.

Люди, замерев, боялись думать, что ночная тьма окутала мир навсегда. Воздевали они руки к черному диску на небе и просили АМА о помощи, взывая к златооким заунывно, протяжно.

В поселении у горы не было тогда АМА, ни песнопения, ни скорбное молчание не могли спасти людей, и они продолжили смотреть туда, откуда раньше проливался свет…

В это мгновение от черной дыры на небосклоне отделился один лишь только золотой луч. Он близился к земле и предстал перед людьми в величавом птичьем обличье, явив собой посланника солнца.

Таких птиц никто из людей не видывал. Острый и длинный клюв, могучие, широкие крылья… Посланник солнца недолго кружил над землей, но прочитал в людских сердцах тоску по свету. И тогда обратился он к родителю своему, укрывшемуся ночной тьмой, словно плотной накидкою: взлетел луч высоко над землей и устремил свой протяжный крик, полный боли и скорби к самому солнцу.

Так много боли было в той мольбе, что сами люди не стерпели её. Самые слабые пали на землю, будто придавленные камнем. Те, что посильнее были, согнулись под тяжестью крика, и лишь некоторые выстояли, но зажали уши руками. Они-то и видели, как солнце медленно повернулось, отринув тьму. Великая чудо-птица ничего больше не сказала родителю своему, только встрепенулась, сложила крылья и тонким лучом света устремилась опять к земле.

Люди оправились, и теперь уже многие видеть могли, как гордо парил посланник солнца над головами, останавливая потоки воздуха грациозным взмахом крыльев. Но недолго длилось то видение. Лишь солнца свет земли коснулся вновь, как свет посланника стал блекнуть. Предчувствуя скорую кончину, луч избрал себе последним пристанищем пещеру в горе.

Там и сокрылся посланник, спаситель людей. Не осталось от него ничего, будто и не было вовсе. Но по сей день помним мы подвиг великий одного лишь луча, чтим память о нем, воздаем за мольбу во спасение. Обряжаясь в плетеные яркие ленты, шествуя день до пещеры сокрытого Солнца, рады мы поднести те дары, что возможно отдать – всё тому, кто исчез ради нас.

Лоо сидел с открытым ртом, прислонившись к стене пещеры. Был он словно не здесь, а в самой многолетней легенде. Син хотел что-то буркнуть, но не мог подобрать слов.

- Много лет прошло, – откликнулась вдруг Хар. – Почему люди верят теперь?

- Говорят, остались от посланника солнца на земле золотые перья. Всего только несколько: длинные, размером с хижину, а то и больше, но удивительно легкие. Светились перья даже днём, а уж ночью как озаряли темень! Все хотели заполучить себе хоть одно перо, и поначалу много спорили, кому же положено хранить их, но тут мудрейший старец-жрец пристыдил народ. Мол, только мы спаслись от вечной ночи, узрели посланника, превознесли жертвенность его, как всё уж позабыли, неблагодарные! И устыдились люди, отдали перья старцу. Перевязал он их так, чтобы было удобно нести, и ушел в лес, никого не взяв с собою. Жрец исчез и не вернулся. Его искали многие годы, а потом рассудили, что для памяти хватит рассказа. И всем хватает истории, что я теперь вам поведала, а вот мне – нет. Я того не видала, и перья пропали, так как можно верить?