Великолепие разума, или Как стать убийцей

Запись 15 "Операция "Подсадная утка". Откровение"

Я стояла, схватившись рукой за стенку, и могла только открывать и закрывать рот как рыбка, которую выбросило на берег. Слова никак не приходили на ум, да и что могла сказать? Банальное – неинтересно, и не хотела ещё ниже упасть в глазах мужчины. Набрасываться с вопросами – тоже нехорошо для меня: он начал бы петлять, провоцировать меня, ждать, пока я окончательно не сломаюсь, чтобы потом делать со мной всё, что душе угодно. Поэтому просто сверлила взглядом, настраивая его, чтобы именно он начал первым, тем более по его виду было понятно, что ему не терпится рассказать свою историю.

И он воспользовался моей слабостью и неспособностью защищаться. Присев на край большого стола, протянул руку к дивану, предлагая мне расположиться. А я что? – я вся в его власти: унижаюсь и подчиняюсь…

А затем началось все самое интересное: он запел песню о том, что не ожидал такого исхода (правда, не поняла, о чём именно шла речь), жаль моих родителей… Но! Он сказал, что действительно рад меня видеть. Эта новость меня поразила, но не так сильно, как основная часть нашего разговора…


«Ты хочешь получить ответы на все вопросы, не так ли? Должен предупредить, всё намного запутанней, чем ты предполагала. Но не буду томить, – начал свою пламенную речь Джон, наливая виски. – Все началось давно, когда директором был мой отец. Его все любили и уважали, проекты были самыми востребованными, заказы лились рекой, и только успевай их выполнять. Был у него один партнёр, с которым он работал, но что-то произошло между ними, и вскоре перестали общаться. Поток заказов начал плавно менять русло и утекал к Дэниелу Блуму, так как именно он был мозгом, а мой отец – мускулами. Отец в итоге остался ни с чем. Искал инвестиции, так как за Блумом утекла половина акций; лучшие умы перешли на его сторону, а те, оставшиеся, были доносчиками, чтобы он знал всё, что твориться в Центре.

Твои родители были всегда верны Центру, даже после смерти моего отца. – Тут он осекся, посмотрел на меня и отхлебнул виски. Даже мне предложил, но я отказалась. А потом продолжил: – Со мной как-то связался Блум, предложил мне стать его партнёром. Я понял, что он хочет, чтобы я сливал информацию, – естественно, отказался. И да, кто бы что ни говорил, я любил отца… и убил его не я».

Вот это поворотик! На протяжении стольких лет все утверждали, что именно он убийца… а как же татушки? Но на этот вопрос у сказочника то же были ответы.

«На меня напали в переулке. Я был тогда безответственным придурком: шлялся по притонам, принимал наркотики, вёл беспорядочную половую жизнь. Тогда я хотел наколоться; купил у какого-то барыги наркоты и вышел на задний двор. В тени увидел человека, который наблюдал за мной. Я пытался от него уйти, но был пьян. Тот нагнал меня. И я воткнул в него шприц с наркотой. Доза оказалась смертельной – он умер. – Джон встал со стола и снова подошёл к тумбе, где стоял графин с виски: налил, опил. Затем приблизился к окну и продолжил: – Наутро узнал, что отца убили в его же квартире. Поговаривали, что не мучился. Было не странно, что он завещал мне всё, в том числе и Центр».

      Снова отхлебнув виски, он продолжил:

«Я начал работать после курса восстановления: завязал с наркотиками, перестал спать с кем попало, но пить, как видишь, не бросил. Но я не мой отец… Пытался, как мог, поднять на ноги Центр: брался за любую авантюру, выполнял мелкие заказы, даже согласился на эксперимент… – Понятно откуда ноги-то растут… – Один человек согласился инвестировать большие деньги, если получится добиться результата по удалению отметин на шее. Я, как никто другой, был заинтересован в этом, так как клеймо убийцы тянулось с самой смерти моего отца. Но позже узнал, кто он на самом деле».

Тут до меня начало немного доходить. Родители как-то говорили, что у Джона не хватило бы мозгов на такой эксперимент – значит, кто-то надоумил его. Теперь он сам в этом признался. Но кто тогда этот таинственный заказчик?

«Фантом», – сказала я, а у него глаза на лоб полезли. Рот скривился от раздирающего вкуса виски, видимо, он чуть не подавился им. А мне было смешно наблюдать за ним, я была рада, что смогла его удивить.

«Откуда ты знаешь его?» – спросил Коэн, соскакивая со стола, и стремительным шагом направился ко мне. В тот момент он был похож в своём чёрном костюме и со звериным оскалом на Дракулу, который готов налететь и искусать меня всю, обращая в свой легион бессмертных.

Я вжалась в кожаный диван, диким взглядом наблюдая, как он, нависнув надо мной, прожигал насквозь. В его взгляде читался гнев и страх, вперемежку с любопытством. Он боялся его, словно он был самим Дьяволом в его глазах.

Чтобы снять с себя его давление и избавиться от такого странного ощущения, я сползла по дивану и вынырнула из его объятий. Но мужик оказался проворнее: схватил меня за руку и резко развернул. Я начала оправдываться, сказала, откуда знаю этого Фантома, что лично не видела. Рассказала о тех троих, что хотели продать Хьюберта, о странном мужике и его сыне в камере смертников. Про чип, естественно, умолчала, не особо-то хотелось стать жертвой этого ненормального.

Джон расслабился, отпуская меня, плюхнулся на диван, и подпёр голову руками. Мне стало его не то что жаль, просто он казался не таким уж страшным. Я скинула туфли и по-хозяйски уселась на диване рядом с ним, скрестив ноги в позе лотоса, – благо халат позволял это сделать.

Напряжение между нами спало, больше не было той ледяной стены, что давила на нас. Я больше не злилась на него из-за смерти своих родителей хотя и понимала, что он всё-таки да причастен.

Он рассказал про того чувака, чей сын погиб в камере. Оказалось, что это и есть тот самый Дэниел Блум, но после одного пожара, в котором погибли десять человек, ему пришлось сменить имя, так как возгорание произошло в одной из его лабораторий. Это, кстати, было после разрыва тесных отношений с отцом Джона. Поговаривали, что это была месть Коэна старшего. Но это были только слухи, а они, как правило, быстро теряли свою цену.

Вот поэтому-то я и не могла связать его сына с ним, потому что его отпрыск оставался Блумом до дня своей смерти. Сейчас же этого мужика величали Макс Питерсон, и у него, как рассказал Коэн, тоже рыльце запятнано.

Этот Макс, ещё работая с отцом Джона, получил финансирование от одного странного типа. Естественно, этого хватило, чтобы разорвать связи со всеми и переманить на свою сторону великие умы. Он открыл свою лабораторию, работал как проклятый. На него сваливались заказы на проведение экспериментов, чаще всего незаконных. Но от одного заказа он всё же отказался, тогда странный тип пригрозил его сыну… В итоге Макс спрятал своего отпрыска куда подальше и стер все имеющиеся записи о нём, – на что не пойдёшь ради детей.

А потом этот мужик связался с Джоном, предложил провести тот же самый эксперимент. Коэн сказал, что ему нужно финансирование, так как Центр прибывает в некотором застое. Мужик мягко намекнул, чтобы ему продали права на Хьюберта (говорить тот не стал, что уже пытался купить ранее, а Джон даже и не заподозрил ничего), но глава Центра отказал, ссылаясь на то, что этот искусственный разум единственное, что позволяет корпорации плыть по течению. Но мужик не расстроился, так как Джон согласился на эксперименты. Ему выделяли деньги, поставляли добровольцев, а все результаты он должен был отправлять каждый день этому типу.

Но он даже имени его не знал, общались только электронкой и под псевдонимами, – этот мужик и есть не кто иной, как Фантом.

На моих родителей, так как они были самыми ответственными и дрессированными, повесили эксперименты, выделили деньги, – в общем, они ни в чём не нуждались, тихо-мирно проводили свои опыты на людях. Но… время шло, а результатов так таковых не было. Фантом стал давить на Джона, а тот, собственно, на родителей. А после случая с ассистентами глава вообще сорвался: высказал Фантому всё, что думает об этой затее, пытался даже отказаться… Но этот мужик заткнул быстренько ему рот, и Джон стал снова ласковым и послушным. Но что не скажешь о моих родителях…

Они мало времени уделяли экспериментам, рано уходили с работы, а по вечерам вообще трудно было с ними связаться. Джон смекнул, что-то здесь не так. Начал поднимать записи о последних прошедших испытаниях (ведь с камер все стёрли, а Хьюберт продолжал молчать). Так как отец завещал Центр своему сыну, то полагал, что он не такой уж придурок, сможет разобраться. И был прав. Он узнал, что последние испытуемые погибли в камере смертников; продолжил капать и выяснил – это был дорогой и любимый сын Макса Питерсона.

Я сидела, смотрела на него и старалась не показывать своих эмоций, но когда на тебя смотрят и начинают рассказывать свои догадки, которые на самом-то деле являются правдой, – трудно вообще что-то скрыть. Он, похоже, дар речи потерял, глаза готовы были покинуть орбиту и улететь в космос. Мне было страшно и до безумия смешно смотреть на него, а это выражение лица, – хотелось похлопать его по щёчкам или потрепать по голове. В общем, он высказал свои догадки относительно того случая: что-то пошло не так, и эти четверо напали друг на друга, при этом один из испытуемых два раза нажал на курок и остался в живых. А потом либо крыски убили победителя, либо он сам, потому что свихнулся.

Про то, что крыша поехала, правда, и я ему об этом сказала. Но его интересовала совсем другая информация. В итоге, скрестив пальчики, я ему выдала все: поведала историю о том, как один из любовничков убил другого, как потом препарировал лаборантиков и в конце с диким взглядом победителя вынес себе мозги. Джон не мог поверить в то, что кому-то удалось убить больше одного человека – получается, даже троих убил. Он мог бы стать отличнейшим экземпляром, над которым не один десяток дней проводили эксперименты.

Но это не единственное, что хотел узнать Джон. Ему было интересно, что стало с чипом. Я его уверила, что он находится в безопасности. Собственно, он и подвёл итог, сказав, что поэтому мои родители и пропадали: они изучали работу чипа, в котором совершенно случайно изменили настройки или вообще его сломали. Говорить не стала, что они его не сломали, а просто усовершенствовали – по сути, неизвестно в какой момент он может коротнуть, каков лимит убийств заложен в нём. Если повезёт, можно убить троих, при этом не умерев, или же даст возможность прикончить целых десять человек и остаться невредимым.

Меня же интересовал куда более интересный вопрос: как Лола связана со всем этим.

Вот тут-то и начинается все интересное, по крайней мере, для меня. Выдавать своего тайного осведомителя было рискованно как для него, так и для неё. Но, невзирая на все за и против, все же поведал историю.

Сказать, что я была удивлена, то ничего не сказать, абсолютно… Я была в ярости, бешенстве, в этот момент мне хотелось раскроить ему черепушку, пока он стоял спиной ко мне и попивал вискарик. Удержаться от такого соблазна было сложно, но мне удалось – я очень сильно хотела узнать всю правду.

Лола не врала, когда говорила, что раньше была той ещё бунтаркой. Набеги на лаборатории, уничтожение образцов, срывы экспериментов – это именно то, что заинтересовало в ней, и да, естественно, её технические навыки, без них никуда в этом мире не сдвинешься. Он её завербовал: в лаборатории она не сидела, зато наблюдала издалека за конкурентами, собирала информацию о проектах, иногда переманивая инвесторов на свою сторону, представляя липовые доказательства связи с плохими людьми и причастность к незаконным экспериментам.

Затем, когда моя личность начала мелькать на задворках нашего мира, он послал Лолу следить за мной, чтобы я не натворила глупостей. Устроилась официанткой, тайно следила за мной. Кормёжка входила в план по сближению со мной, Джон полагал, что разгадать тайну великого кормителя для меня будет иметь такой же приоритет, как и поиски таинственного заказчика. И был прав, только он предположить не мог, что я после стольких лет одиночества настолько привяжусь к этой девчонке.

Но вот изнасилование никак не входило в планы, вообще ни в чьи. Плюс напряжённая ситуация в Центре, слежка за мной, постоянный стрессы – в общем, она сорвалась. Реально хотела закончить это всё, сведя счёты с жизнью. Но тут появляюсь я, не могу сдержаться и помогаю этому миру избавиться от одного извращенца. Таким образом, интерес к моей персоне увеличивается вдвое после убийства как со стороны Лолы, так и со стороны Джона. Ему не особо нравилось, что девушка проводит много времени со мной, поэтому всяческими способами пытался отгородить её от общения: боялся, что Лола всё расскажет или сделает не так, что собственно и раскроет все карты.

Но всё пошло наперекосяк, когда я влезла в дом Майкла Хьюза и спёрла ноутбук. Это не только поставило под удар меня, но и Джона. С ним связался Фантом и стал выяснять, какого хрена творится. Нетрудно узнать, что у лабораторных крысок был ребёнок (это я), а среди припарированных не нашлось моей маленькой тушки. Этот странный тип наехал на Джона и начал обвинять в сокрытии моей личности. Но тот отбрыкивался, говоря, что не знает, где я, и вообще давно не видел. Естественно, он ему не поверил.

Тогда Коэн и начал шевелиться: угрозы о том, что его тушку выпотрошат раньше, чем он хоть что-то скажет, начали прилетать всё чаще, и поэтому в короткие сроки он соорудил из обычного исследовательского центра неприступную крепость. Кстати сказать, он с самого начала понял, что я проникла, но поднимать шум и рассекречивать мою личность не стал, хотел проследить за моими действиями и понять степень моей увлечённости.

Знала ведь, что просто так не может быть… и вовсе не удача за мной следовала, а любопытная жертва с параноидальным поведением.

Как он сам сказал, я ему нужна, поэтому позволил мне проникнуть и забрать Хьюберта, – толку от него всё равное нет, а коды я ему не дам. Тем более он являлся собственностью не Центра, а, как оказалось, моих родителей. И по закону о наследовании получает его близкие родственники, если уж их нет, то переходят в собственность компании. Но я бы так и так забрала его…

Более-менее скомпоновав всю информацию, поняла, что Джон на свою голову связался с неизвестно каким человеком, который теперь хочет его убить. О чипе он знает только то, что находится у меня и, скорее всего, именно он и нужен Фантому. Поэтому под удар попадает и Джон, и я, так как сама же себя рассекретила. Возможно, они чего-то ждут, иначе бы давно напал и выпотрошил из него всё, а потом перешли на Лолу, ну а затем на меня. Цепочка замкнулась, и тогда мир погряз бы в хаосе… хотя и сейчас там…

Джон смиренно согласился мне помочь в поимке странного Фантома. У него имеются люди, как расходный материал, которых не жалко отправлять на разведку, но не знающих ничего, тем более, в случае успеха, будет кому прикончить этого типа – отрежем голову, и щупальца сдохнут.

Но он то не знает, что в моей программе заложено больше смертей, чем одна… А уж как я хочу прикончить его сама…