Венди видит сны

Венди видит сны

Муж пы­тал­ся за­душить ее и те­перь бес­но­вал­ся вни­зу, за проч­ной за­пер­той дверью кла­дов­ки, жизнь ле­тела ко всем чер­тям, а она умуд­ри­лась зас­нуть.
Зас­нуть, ощу­щая теп­ло при­жав­ше­гося к ней сы­на и то, как Дэн­ни по­рой вздра­гива­ет в сво­ей бо­лез­ненно-чут­кой по­луд­ре­ме, не при­нося­щей ни от­ды­ха, ни заб­ве­ния. Ка­ких приз­ра­ков ее сын ви­дел в сво­их снах? Что за хищ­ни­ки кра­лись на мяг­ких ла­пах по джун­глям его во­об­ра­жения – джун­глям из чер­ных пе­реп­ле­тен­ных лоз под тем­но-си­ним не­бом? Смо­гут ли они про­дер­жать­ся до при­хода охот­ни­ков… или спа­сате­ли оты­щут толь­ко ра­зорен­ный ла­герь се­мей­ства Тор­рансов, а глу­боко от­пе­чатав­ши­еся в рас­кисшей зем­ле сле­ды чу­довищ бу­дут уво­дить в глу­бины ле­сов? В тем­но­ту, ту­да, где без­звуч­но сколь­зят ги­гант­ские змеи, тиг­ры с го­рящи­ми жел­тым ог­нем гла­зами и глу­хо ур­ча­щие мед­ве­ди. И од­ной из те­ней бу­дет ее муж – ги­гант­ская обезь­яна с при­митив­ным то­пором, что вне­зап­но вып­ры­гива­ет из пе­щеры, ска­ля по­жел­тевшие зу­бы в жиз­не­радос­тной ух­мылке пь­яно­го иди­ота.
«Прек­ра­ти, - в ко­торый раз пов­то­рила Вен­ди во сне. – Прек­ра­ти па­нико­вать, ты, глу­пая гу­сыня. Джек за­перт в кла­дов­ке. Ты са­ма это сде­лала, пом­нишь? Трес­ну­ла его бу­тыл­кой по го­лове, от­та­щила в кла­дов­ку и зак­ры­ла на за­сов. Он мо­жет сколь­ко угод­но бить­ся в дверь, орать, прок­ли­нать те­бя и гро­зить­ся, но ему не вый­ти от­ту­да, по­куда ты не от­кро­ешь ему. А ты ведь не от­кро­ешь, прав­да? Ник­то не от­кро­ет ему дверь. Да­же Дэн­ни, как бы он не обо­жал сво­его па­поч­ку, по­нима­ет – опас­но от­кры­вать дверь клет­ки. Нель­зя вы­пус­кать на­ружу ди­кого зве­ря. По­тому что он – хищ­ник в джун­глях, а мы… мы все­го лишь оле­ни».
Пе­ред ее внут­ренним взо­ром мель­кну­ла яр­кая кар­тинка: под­кра­дыва­ющий­ся к до­быче тигр с при­жаты­ми к тя­желой го­лове уша­ми и встав­шей на заг­ривке шерстью, и па­сущи­еся на по­лян­ке лань с оле­нен­ком. Бэм­би и его ма­ма – но быс­трые но­ги не смог­ли унес­ти ее от во­ли сце­нарис­та и пу­ли на­рисо­ван­но­го охот­ни­ка.
«Хва­тит! Нас спа­сут. Нас обя­затель­но спа­сут».
Но прав­да в том, что ни­какая она не лань. Лань хо­тя бы мо­жет бод­нуть в от­вет. Джек прав – она без­моз­глая гу­сыня, уме­ющая лишь пря­тать го­лову под кры­ло, бес­по­мощ­но го­готать и хло­пать крыль­ями. Она да­же взле­теть не спо­соб­на, раз­ве что ей да­дут креп­ко­го пин­ка под раз­жи­рев­шую зад­ни­цу. Ра­дио раз­би­то, у сне­гохо­да не хва­та­ет де­талей и его не­воз­можно за­вес­ти, как ска­зал Джек, бу­ран обор­вал те­лефон­ные про­вода и в труб­ке не слыш­но ни гу­дения, ни пот­рески­вания – од­но гро­бовое мол­ча­ние. Ни спа­сате­лям с лыж­ной ба­зы, ни еге­рям из на­ци­ональ­но­го пар­ка, ни во­дите­лям сне­го­очис­ти­телей - ни­кому в це­лом све­те нет до них де­ла сей­час, ког­да все шос­се за­мете­ны сне­гом и нор­маль­ные лю­ди си­дят по до­мам, смот­ря те­леви­зор и ахая над свод­ка­ми по­годы.
Неп­ригляд­ная прав­да, ко­торую так не хо­чет­ся приз­на­вать дрем­лю­щей ис­пу­ган­ным сном Вен­ди Тор­ранс, сос­то­ит в том, что они за­пер­ты сре­ди че­тырех эта­жей и трех­сот но­меров рос­кошно­го оте­ля в Ска­лис­тых го­рах. В ком­па­нии с тиг­ра­ми и мед­ве­дями, пря­чущи­мися меж­ду чер­ных узо­ров ков­ра, с мер­твой жен­щи­ной в но­мере 207, с жуж­жа­щими оса­ми и еще бог зна­ет с кем.
Впро­чем, она мо­жет взять в са­рае сне­гос­ту­пы для се­бя и Дэн­ни, отыс­кать на­чало за­метен­но­го сне­гом шос­се в Бо­ул­дер, и от­важно со­вер­шить про­гул­ку до пер­во­го об­ры­ва. Ко­торо­го она не за­метит, ведь сле­пые и на­ив­ные гу­сыни не ви­дят даль­ше собс­твен­но­го клю­ва.
Вот тог­да-то она на­конец на­учит­ся ле­тать. Все вниз и вниз, под за­выва­ние вет­ра и за­тиха­ющие кри­ки Дэн­ни. По­тому что толь­ко ту­пая гу­сыня мог­ла счесть пре­быва­ние втро­ем в пус­том оте­ле вер­ней­шим – пусть и не опи­сан­ным ни в од­ной кни­ге по се­мей­ной пси­холо­гии - ме­тодом вос­ста­нов­ле­ния раз­ру­ша­юще­гося бра­ка, по­тому что толь­ко ту­пая гу­сыня не уда­рилась в бегс­тво, ког­да ей да­вали воз­можность. Гу­сыню неп­ре­мен­но за­режут и по­дадут с яб­ло­ками к праз­днич­но­му сто­лу. С Рож­дес­твом те­бя, до­рогая Вен­ди!
«Ты ни на что не спо­соб­на, - въ­ед­ли­вый го­лос ма­тери про­ник сквозь зас­не­жен­ные пе­рева­лы и за­пер­тые две­ри. – Ес­ли бы ты мог­ла внять ра­зум­ным со­ветам стар­ших, но твои уши зак­ры­ты для это­го. Ты, ра­зинув рот, прис­лу­шива­ешь­ся к сво­ему му­жень­ку-не­удач­ни­ку, и по­мяни мое сло­во – доб­ром это не кон­чится. В один прек­расный день ли­бо ты ему на­до­ешь, ли­бо он по­дыщет се­бе дру­гую ду­роч­ку с от­то­пырен­ны­ми уша­ми и от­кры­тым ртом. Он выб­ро­сит те­бя на ули­цу, те­бя и тво­его ре­бен­ка, ко­торо­го ты умуд­ри­лась при­жить, ся­дет в ма­шину, ука­тит и че­рез па­ру ча­сов по­забу­дет о те­бе. Ко­му ты тог­да ста­нешь нуж­на, кро­ме сво­ей ста­рой ма­тери? Кто еще за­хочет за­ботить­ся о те­бе, бес­то­лочи с ру­ками из зад­ни­цы и мя­киной меж­ду ушей? Прос­то по­рази­тель­но, У­иниф­ред, как ты умуд­ря­ешь­ся жить на све­те?»
«Ни­какая я не У­иниф­ред, я Вен­ди, а ты… ты зат­кнись, те­бя здесь нет, ты боль­ше не име­ешь влас­ти на­до мной, ты прос­то оди­нокая ста­ре­ющая суч­ка с язы­ком, как брит­ва! Ты за­пили­ла от­ца до то­го, что он бро­сил те­бя, и хо­чешь те­перь до смер­ти за­пилить ме­ня – по­тому что я то­же уш­ла и ни­ког­да боль­ше не вер­нусь!»
Ког­да-то Вен­ди не дос­та­ло сме­лос­ти бро­сить эти сло­ва в ли­цо ма­тери, но здесь, в зыб­ком прос­транс­тве снов, она воль­на го­ворить все, что угод­но.
«Джек ни­ког­да не бро­сит и не пре­даст ме­ня, он… он хо­роший, прос­то у не­го сла­бая во­ля и не­удач­ные вре­мена, но мы бу­дем вмес­те… и мы спра­вим­ся…» - по­нача­лу гром­кий от гне­ва го­лос Вен­ди зву­чал все ти­ше и жа­лоб­нее, до­воды ей са­мой ка­зались все бо­лее и бо­лее жал­ки­ми, а снис­хо­дитель­ная улыб­ка на ли­це до­рогой ма­моч­ки, улыб­ка, га­ран­ти­рован­но до­водив­шая Вен­ди до бес­силь­но­го бе­шенс­тва, си­яла все яр­че. В юнос­ти Вен­ди хо­телось ног­тя­ми сод­рать эту слад­кую улы­боч­ку, свер­нуть в труб­ку и за­тол­кать ста­рой грым­зе в зад­ни­цу. Да пог­лубже.
Улы­балась вов­се не ее мать. Ро­дитель­ни­ца Вен­ди Тор­ранс, урож­денной Хэп­гуд, на­ходи­лась в сот­не миль от­сю­да, и в дан­ный миг, на­вер­ное, бла­гопо­луч­но го­тови­ла оди­нокий ужин, кра­ем гла­за сле­дя за мель­ка­ющи­ми на эк­ра­не ма­лень­ко­го те­леви­зора пер­со­нажа­ми ве­чер­не­го шоу.
Улы­балась са­ма Вен­ди. Улы­балась, гля­дя на свое от­ра­жение, выс­ту­пив­шее ей навс­тре­чу из глу­бин круг­ло­го зер­ка­ла в ван­ной ком­на­те. Ван­ной ком­на­те но­мера люкс, офор­млен­ной в рос­кошно-без­вкус­ном сти­ле – че­реду­ющи­еся плит­ки блед­но-зе­лено­го и чер­но­го цве­тов и без­донная ра­кови­на ис­кусс­твен­но­го мра­мора. На краю ра­кови­ны по­качи­валась хрус­таль­ная пе­пель­ни­ца, пол­ная раз­давлен­ных окур­ков – тон­ких, ко­рич­не­вых окур­ков дам­ских си­гарет Дан­хилл с зо­лотым обод­ком. Ря­дом ле­жали на­дор­ванная пач­ка, се­реб­ря­ная, ма­тово блес­тевшая за­жигал­ка и зер­каль­це в пер­ла­мут­ро­вой оп­ра­ве. Глад­кая по­вер­хность зер­каль­ца бы­ла ис­пачка­на чем-то вро­де раз­ма­зав­ше­гося зуб­но­го по­рош­ка.
Из-за по­луп­рикры­той две­ри па­дала по­лос­ка оран­же­вого све­та. До­носи­лись нег­ромкие муж­ские го­лоса, ше­лест бу­маг, звя­канье гор­лышка бу­тыл­ки о край ста­кана и ти­хий, вкрад­чи­во-неж­ный плеск ль­юще­гося на­пит­ка.
«Это мне снит­ся».
- Ко­неч­но, снит­ся, - с го­тов­ностью за­кива­ло от­ра­жение. От­ра­жение жен­щи­ны, ко­торой Вен­ди ни­ког­да не бы­ла и быть не мог­ла – жен­щи­ны в муж­ском од­но­бор­тном кос­тю­ме, мод­ном в со­роко­вые го­ды, се­ром с ед­ва за­мет­ной крас­ной ис­крой, в блед­но-ли­ловой ру­баш­ке и уз­ком чер­ном гал­сту­ке с зо­лотым за­жимом. Свет­лые во­лосы Вен­ди бы­ли до­воль­но длин­ны­ми, жен­щи­на в зер­ка­ле бы­ла подс­три­жена под маль­чи­ка – и сма­хива­ла на маль­чи­ка, ос­та­ва­ясь той же Вен­ди, У­иниф­ред, Вен­ди Тор­ранс в муж­ском кос­тю­ме, с по­мадой от­тенка «га­вай­ская жем­чу­жина» на гу­бах и мас­кой «ко­шачьи глаз­ки», за­суну­той в наг­рудный кар­ман.
– Ты спишь, я сплю, и Дэн­ни спит. Это все бес­ко­неч­ный сон, но ча­сы уже за­веде­ны и идут, и ско­ро нас­та­нет пол­ночь.
- Они дол­го там еще со­бира­ют­ся тре­пать­ся? - хрип­ло­вато спро­сили за спи­ной Вен­ди. Она не обер­ну­лась, лишь сде­лала не­уве­рен­ное дви­жение в сто­рону – и в зер­ка­ле воз­никло вто­рое от­ра­жение. От­ра­жение куд­ря­вой тем­но­воло­сой жен­щи­ны, си­дев­шей на краю ван­ны и дер­жавшей в паль­цах тон­кую ды­мящу­юся си­гаре­ту. Жен­щи­ны в яр­ко-алом ве­чер­нем платье, длин­ном и уз­ком, об­лепляв­шем ее, слов­но вто­рая ко­жа, с кра­сивым и утом­ленным ли­цом пре­сытив­шей­ся ве­ликос­вет­ской ди­вы.
«Или до­рогой де­вуш­ки по вы­зову, ко­торой очень не по ду­ше ее ны­неш­ние кли­ен­ты», - не­ожи­дан­но по­дума­лось Вен­ди. В жиз­ни не встре­чав­шей ни од­ной де­вицы по вы­зову.
- Они за­кан­чи­ва­ют, - са­ми по се­бе вы­гово­рили ее гу­бы.
Брю­нет­ка до­сад­ли­во скри­вилась:
- Вот черт. Я так рас­счи­тыва­ла смыть­ся вниз, но те­перь мы по­пали. Черт. Не свез­ло так не свез­ло, - она раз­да­вила си­гаре­ту в пе­пель­ни­це и по­тяну­ла из пач­ки но­вую. – Вот что я те­бе ска­жу, Фред­ди: еще па­ра дней в этой рос­кошной за­бега­лов­ке, и я точ­но свих­нусь. У ста­рой доб­рой Шей­лы ша­рики нап­рочь за­едут за ро­лики, она вы­лезет на кры­шу и си­ганет от­ту­да. А я-то бы­ла уве­рена, что по­вида­ла всех сво­лочей на све­те. Но эти… - она брез­гли­во под­жа­ла вер­хнюю губ­ку, - эти ху­же все­го. Ког­да бу­ду пи­сать свою би­ог­ра­фию, уде­лю им це­лую гла­ву, - она гор­танно хо­хот­ну­ла, точ­но всхлип­ну­ла. – «Как Шей­ла ез­ди­ла в «Овер­лук» и что из это­го выш­ло».
- Мы спра­вим­ся, - Вен­ди от­ча­ян­но пы­талась со­об­ра­зить, по­чему она ви­дит во сне эту жен­щи­ну, Шей­лу с иде­аль­но-соб­лазни­тель­ной фи­гурой и не­уло­вимо зна­комым ли­цом ак­три­сы вто­рого пла­на, чье имя ей ни­как не уда­ет­ся вспом­нить. Или это вов­се не ее сон, а гре­зы оте­ля о прош­лом? Из ка­ких вре­мен приш­ла эта жен­щи­на, кто она, по­чему нав­сегда ос­та­лась здесь? – Мы ведь всег­да справ­ля­ем­ся и вык­ру­чива­ем­ся, спра­вим­ся и сей­час.
- Лег­ко те­бе го­ворить, - па­ра пос­пешных за­тяжек, и Шей­ла от­бро­сила си­гаре­ту пря­мо в от­дра­ен­ную до жел­то­ватой бе­лиз­ны ван­ну. Па­дая, си­гаре­та ос­та­вила длин­ный чер­ный рос­черк. – Мне бы твое тер­пе­ние. По­делишь­ся опы­том? – она вста­ла, звон­ко цок­нув каб­лу­ками о ка­фель и про­шур­шав алым шел­ком. Вен­ди слиш­ком поз­дно по­няла ее на­мере­ния – ког­да Шей­ла об­ня­ла ее сза­ди за та­лию, ткнув­шись ли­цом в за­тылок, чуть по­выше во­рот­ни­ка ру­баш­ки, и шум­но втя­нув ее за­пах. От Шей­лы пах­ло хо­роши­ми ду­хами, та­кими, ка­ких ни­ког­да не бы­ло у Вен­ди Тор­ранс, и сла­бым, ед­ва раз­ли­чимым аро­матом эк­зо­тичес­ких фрук­тов.
«Зер­каль­це из­ма­зано вов­се не зуб­ным по­рош­ком, а ко­ка­ином. С то­го дня, как мы сю­да при­еха­ли, Шей­ла все вре­мя ню­ха­ет – ужас­но бо­ит­ся, что од­нажды ее зас­ту­ка­ют за этим, но все рав­но прик­ла­дыва­ет­ся. Ког­да она под кай­фом, ей не так страш­но», - от­ра­жение Вен­ди в зер­ка­ле рас­те­рян­но мор­га­ет, Шей­ла при­кусы­ва­ет ее за моч­ку уха и ехид­но шеп­чет:
- Зна­ешь, Фред­ди, я спер­ва бы­ла уве­рена - ты па­рень на таб­летках. Меч­та для из­вра­щен­цев вро­де Джи­нел­ли и его при­яте­лей. А ты очень да­же ни­чего. Не знаю, как бы вы­дер­жа­ла эти ве­селые день­ки, не ока­жись те­бя ря­дом.
Она прив­ста­ет на цы­поч­ки, раз­во­рачи­вая го­лову Вен­ди к се­бе, и це­лу­ет ее – слад­кие, мяг­кие гу­бы. Гу­бы впол­не жи­вой и нас­той­чи­вой жен­щи­ны, не приз­ра­ка и не сон­но­го ви­дения.
Го­лоса в ком­на­те ста­ли гро­ме, ожив­леннее, как бы­ва­ет по за­вер­ше­нии де­ла и в пред­вку­шении гря­дуще­го ве­чера. Скрип­ну­ло отод­ви­га­емое крес­ло, кто-то не­тер­пе­ливо ок­ликнул:
- Шей­ла, до­рогая! Фред­ди!..
- Мать ва­шу за но­гу, - еле слыш­но руг­ну­лась Шей­ла, не то­ропясь вы­пус­кать Вен­ди из объ­ятий. – Чтоб вам сдох­нуть.
Она вздрог­ну­ла, оце­пенев и ок­руглив ро­тик в ис­пу­ган­ном кри­ке, ко­торый так и не выр­вался – Шей­ла с си­лой при­жалась ли­цом к пле­чу Вен­ди, из­ма­зав се­рую ткань пид­жа­ка сво­ей гус­той по­мадой. Сна­ружи, в но­мере, стук­ну­ла дверь и сра­зу же раз­да­лись ко­рот­кие хлоп­ки – один, вто­рой, тре­тий. Ни­чуть не страш­ные, глу­хие и быс­трые, по­хожие на хло­панье проб­ки от шам­пан­ско­го или взор­вавшей­ся хло­пуш­ки.
- Зак­рой дверь, - без­звуч­но, од­ни­ми гу­бами вы­гово­рила Шей­ла. – Зак­рой дверь, Фред­ди, бо­га ра­ди. М-мо­жет, не за­метят…
Вен­ди по­тяну­лась к руч­ке ван­ной ком­на­ты – брон­зо­вой ла­пе, сжи­ма­ющей гра­неный хрус­таль­ный ша­рик, иг­ра­ющий тус­клы­ми от­блес­ка­ми. По­тяну­лась мед­ленно, слов­но во сне – впро­чем, это ведь и про­ис­хо­дило во сне, а не на­яву? В но­мере люкс ко­го-то уби­ли, зас­тре­лили в упор, ко­го-то из тех, кто толь­ко что об­суждал гря­дущие де­ла, про­хажи­вал­ся по ков­ру цве­та опав­ших роз и по­рой бро­сал рас­се­ян­ный взгляд на па­нора­му зас­не­жен­ных гор за ок­ном. Ко­го-то уби­ли, это бы­ли выс­тре­лы из пис­то­летов с глу­шите­лем, ка­кие по­казы­ва­ют в филь­мах про аген­та 007, а те­перь она слы­шит то­роп­ли­вые, приг­лу­шен­ные ков­ром ша­ги убийц, по­нимая роб­кую на­деж­ду Шей­лы – мо­жет, они сде­ла­ют свое де­ло и уй­дут? Не ста­нут про­верять, есть ли кто еще в но­мере люкс, прос­то уй­дут по чер­ной лес­тни­це, зап­рыгнут в свою ма­шину, стре­митель­ную, как пу­ля, и ука­тят?.. Мо­жет, они не за­метят двух ма­лень­ких мы­шек под ков­ром, двух пе­репу­ган­ных жен­щин в ван­ной ком­на­те, схва­тив­шихся за ру­ки и с мол­ча­ливым ужа­сом гля­дящих на при­от­кры­тую дверь, на си­лу­эты, на мгно­вение за­гора­жива­ющие свет?
Двух жен­щин, ока­зав­шихся в не­нуж­ное вре­мя в пло­хом мес­те.
Но это «Овер­лук», иг­ра­ющий по сво­им пра­вилам. Дверь рас­па­хива­ет­ся, без­звуч­но про­вора­чива­ясь на пет­лях, и Шей­ла то­роп­ли­во, да­вясь сло­вами, бор­мо­чет, об­ра­ща­ясь к че­лове­ку в две­рях:
- Мы ни­чего не ви­дели. Мы ни­кого не ви­дели. Мы ни­чего не зна­ем, да, Фред­ди? Мы бу­дем мол­чать. По­жалуй­ста, нас прос­то на­няли соп­ро­вож­дать гос­тей, мы ни­чего не ви­дели…
Ее паль­цы сжи­ма­ют ла­донь Вен­ди, ос­трые ухо­жен­ные ног­ти впи­ва­ют­ся в ко­жу.
- Кто там еще? – до­носит­ся го­лос из но­мера, го­лос ко­го-то, не­види­мого Вен­ди.
- Па­роч­ка шлюх.
- В рас­ход, - и, преж­де чем Вен­ди ус­пе­ва­ет со­об­ра­зить или прос­то за­орать от ужа­са, без­ли­кая тень в две­рях под­ни­ма­ет пис­то­лет, стре­ляя в го­лову Шей­ле.
Брю­нет­ка, по­хожая на ки­но­ак­три­су вто­рого пла­на, ша­раха­ет­ся на­зад. На ка­фель­ной сте­не по­зади нее чу­дес­ным об­ра­зом воз­ни­ка­ет и рас­плы­ва­ет­ся яр­ко-алая кляк­са, в точ­ности под цвет платья. Шей­ла хва­та­ет­ся за ду­шевую за­навес­ку, сры­ва­ет пе­рек­ла­дину с креп­ле­ний и па­да­ет в ван­ну. Про­рези­нен­ная шел­ко­вис­тая ткань с изоб­ра­жени­ями дель­фи­нов и ра­кушек вол­на­ми нак­ры­ва­ет ее, и на мгно­вение Вен­ди смот­рит пря­мо в ли­цо Шей­ле – у той во лбу от­крыл­ся тре­тий глаз, крас­ный и пуль­си­ру­ющий. Чер­но­воло­сая го­лова с су­хим сту­ком уда­ря­ет­ся о бор­тик, Шей­ла дер­га­ет­ся нес­коль­ко раз и за­тиха­ет – ис­портив­ша­яся муж­ская иг­рушка в длин­ном платье и ве­чер­них туф­лях на шпиль­ках и с по­золо­чен­ны­ми ре­меш­ка­ми.
Вен­ди дос­та­ет­ся вто­рая пу­ля, боль­но и ос­тро уда­ря­ющая под зо­лотой за­жим гал­сту­ка. Ее от­бра­сыва­ет к уни­тазу, она па­да­ет и вздра­гива­ет во сне, стис­ки­вая паль­цы на пле­че спя­щего ре­бен­ка. Па­да­ет сквозь раз­би­ва­юще­еся зер­ка­ло, сно­ва и сно­ва слы­ша хлоп­ки выс­тре­лов, ви­дя, как на изыс­канных обо­ях пре­зидент­ско­го но­мера рас­пуска­ют­ся баг­ро­вые ро­зы вып­леснув­шей­ся кро­ви, ощу­щая ды­хание Шей­лы на сво­ей ко­же, ви­дя, как рвут­ся длин­ные лен­точки сер­панти­на.
…Ее при­вел в се­бя над­садный гул спус­ка­юще­гося лиф­та. Джек от­клю­чил мо­торы, но это боль­ше не име­ло зна­чения. Лифт груз­но плыл вниз, спе­ша дос­та­вить в праз­днич­но ук­ра­шен­ный зал гос­ти­нич­но­го рес­то­рана оче­ред­ную хо­хочу­щую ком­па­нию, а она си­дела на пло­щад­ке меж­ду вто­рым и пер­вым эта­жом. Ма­шиналь­но Вен­ди опус­ти­ла го­лову и кон­чи­ками паль­цев про­вела по блед­но-ли­ловой тка­ни ру­баш­ки.
Це­лая. Ни­каких сле­дов от пуль, ни­какой кро­ви. Она по-преж­не­му в муж­ском кос­тю­ме, но те­перь на ней не ос­тро­носые бо­тин­ки, а ту­фель­ки Шей­лы. Мас­ка «ко­шачьи глаз­ки» ле­жала ря­дом, ко­сясь пус­ты­ми вы­реза­ми глаз­ниц в чер­ном бар­ха­те, осы­пан­ном блес­тка­ми. Вен­ди за­хоте­лось взять эту мас­ку, ра­зор­вать на­попо­лам и швыр­нуть в лес­тнич­ный про­лет.
- Мис­тер… мисс? – кто-то, спус­кавший­ся со вто­рого эта­жа, ос­та­новил­ся ря­дом. Но­ги в ла­киро­ван­ных ту­фель­ках, чер­ные чул­ки, край чер­ной юб­ки в бе­лый го­рошек. Вен­ди под­ня­ла гла­за, мед­ленно со­об­ра­зив – это офи­ци­ан­тка, на­ряжен­ная ис­пан­ской тан­цовщи­цей. Сим­па­тич­ная, прос­то­вато­го ви­да жен­щи­на, с ви­ду нем­но­гим стар­ше са­мой Вен­ди. Взби­тые ру­сые во­лосы, чер­ный гре­бень, алая блуз­ка, на при­коло­той зо­лотой таб­личке под на­име­нова­ни­ем оте­ля вы­веде­но имя. «Со­ня». Раз­ве­ден­ные в сто­роны паль­цы лов­ко удер­жи­вали под­нос с пус­ты­ми бо­кала­ми. Впро­чем, нет – в двух бо­калах по­качи­валось вы­дох­ше­еся зо­лотис­тое шам­пан­ское, пу­зырь­ки при­лип­ли к стек­лу.
- Хо­тите? – офи­ци­ан­тка опус­ти­ла ру­ку, под­нос ока­зал­ся на уров­не ли­ца Вен­ди, и та по­тяну­лась за бо­калом.
Шам­пан­ское ока­залось теп­лым и кис­ло­ватым, по­щипы­ва­ющим язык. Офи­ци­ан­тка ка­кое-то вре­мя смот­ре­ла на Вен­ди с про­фес­си­ональ­но-со­чувс­тву­ющим ви­дом, по­том, ре­шив что-то для се­бя, при­села ря­дом и взя­ла вто­рой на­пол­ненный бо­кал.
- Обой­дут­ся в рес­то­ране по­камест без ме­ня, - за­яви­ла она. – У уп­равля­юще­го хва­та­ет под­ручных, что­бы не ра­зорять­ся из-за од­ной про­гуль­щи­цы.
- Зна­ете, ме­ня толь­ко что уби­ли, - рас­те­рян­но со­об­щи­ла Вен­ди. – В пре­зидент­ском но­мере.
- Слу­ча­ет­ся, - Со­ня по­жала пле­чами. – Здесь, в оте­ле, это слу­ча­ет­ся нам­но­го ча­ще, чем в го­роде вни­зу, а в пре­зидент­ском люк­се ча­ще, чем в про­чих но­мерах. Пос­ле ве­черин­ки ко­му-то при­дет­ся на­водить по­рядок. Хо­зя­ину нра­вит­ся чу­жая смерть, но он тер­петь не мо­жет гря­зи. По­это­му нам приш­лось от­нести на­ших де­вочек на лед­ник, а ва­шему му­жу – за­нять­ся сор­ти­ров­кой бу­маг в под­ва­ле. Он усер­дный, он спра­вит­ся. Мой У­илл еле-еле бук­вы раз­би­рал, по­тому его и не до­пус­ка­ли до важ­ной ра­боты.
- Вы зна­ете мо­его му­жа, - Вен­ди хо­тела спро­сить, но по­лучи­лось ут­вер­жде­ние. Офи­ци­ан­тка кив­ну­ла, не­тороп­ли­во пе­речис­лив:
- Вы мис­сус Тор­ранс, У­иниф­ред. Ваш муж – Джек, сы­нок – Дэ­ни­ел. Все так и есть. А я бу­ду Со­ня. Со­ня Грей­ди. На­ши де­воч­ки – Эл­ли и Са­ра. На­де­юсь, они под­ру­жат­ся с ва­шим маль­чи­ком, и пе­рес­та­нут вес­ти се­бя, точ­но божья ка­ра, - она пос­та­вила бо­кал на ма­лино­вый ворс ков­ра, про­бор­мо­тав се­бе под нос: - Они сог­ре­шили и бы­ли на­каза­ны, все вер­но, но все же… мне ка­жет­ся, что на­каза­ние не со­от­ветс­тво­вало ви­не. Они все­го лишь де­ти. Но ме­ня ник­то не спра­шивал, я ведь толь­ко жен­щи­на. Я уби­ра­юсь тут, по­могаю в кух­не и раз­но­шу на­пит­ки.
«Грей­ди, я уже слы­шала эту фа­милию, слы­шала имен­но в свя­зи с оте­лем,» - Вен­ди заж­му­рилась, пы­та­ясь зас­та­вить се­бя сос­ре­дото­чить­ся. Они идут по ко­ридо­ру оте­ля, Джек раз­го­вари­ва­ет с Ул­лма­ном, они впол­го­лоса го­ворят о быв­шем смот­ри­теле, том, что ос­тался зи­мовать в оте­ле в прош­лом го­ду. Смот­ри­тель, его же­на, двое де­вочек, шес­ти и вось­ми лет, так по­том ска­зал Хол­ло­ранн. Семья Грей­ди.
- Вы… - на­чала Вен­ди, и Со­ня опять кив­ну­ла:
- Мы ра­бота­ли здесь до вас и бу­дем ра­ботать, ког­да ваш муж ста­нет уп­равля­ющим.
Лифт за­гудел, ляз­гая шес­те­рен­ка­ми, по­полз вверх. Из оби­той крас­ным де­ревом ка­бины до­нес­лись воз­бужден­ные го­лоса, хлоп­ну­ла вы­тащен­ная проб­ка шам­пан­ско­го, звон­ко рас­сме­ялась жен­щи­на. Вен­ди вдруг по­дума­лось, что это сме­ет­ся Шей­ла. Чер­но­воло­сая Шей­ла опять едет на­верх, в пре­зидент­ский люкс, что­бы быть зас­тре­лен­ной вмес­те с те­ми, кто приг­ла­сил ее на у­ик-энд в Ска­лис­тых го­рах, и опять, и сно­ва, и сно­ва. А она си­дит здесь, на лес­тни­це, в ком­па­нии мер­твой мис­сис Грей­ди, и пь­ет вы­дох­ше­еся шам­пан­ское, ко­торое все не кон­ча­ет­ся, и сни­зу до­носит­ся «Нас­тро­ение» Гле­на Мил­ле­ра, а сна­ружи па­да­ет и па­да­ет снег.
- Я не хо­чу, - выр­ва­лось у Вен­ди. – Не хо­чу!
Отель вок­руг нее на миг удив­ленно при­тих, за­тем приз­рачные го­лоса с об­легче­ни­ем рас­сме­ялись и вер­ну­лись к сво­ей бол­товне. Свер­ху при­лете­ла лен­точка сер­панти­на – яр­ко-оран­же­вая с зе­леным, ни­чуть не по­тус­кнев­шая с то­го пос­ле­во­ен­но­го го­да, ког­да кто-то выс­тре­лил ею из хло­пуш­ки.
- Ми­лая, мне то­же сов­сем-сов­сем не это­го хо­телось от жиз­ни, - вздох­ну­ла Со­ня Грей­ди. – Я мно­го раз спо­рила с му­жем, хо­тя и зна­ла, что не сто­ит это­го де­лать. У­илл лю­бил при­ложить­ся к бу­тыл­ке, да, был за ним грех: сто­ило ему вы­пить, он ста­новил­ся как бе­шеный. Но трез­вым он неп­ло­хо со­об­ра­жал, ку­да луч­ше ме­ня. Он мне все и разъ­яс­нил - мес­та луч­ше, чем здесь, мы ни­ког­да не оты­щем. Сколь­ко раз он уже пы­тал­ся ус­тро­ить­ся на ра­боту, отов­сю­ду его вы­гоня­ли, а де­воч­ки-то рас­тут, на­до же их со­дер­жать на что-то. Тут у них всег­да бу­дет кры­ша над го­ловой, и мы смо­жем за­ботить­ся о них. Им здесь бу­дет хо­рошо, - она про­тяну­ла ру­ку, дот­ро­нулась до за­пястья Вен­ди. – По­верь­те, ва­шему сы­ну то­же бу­дет здесь неп­ло­хо. И вам. Боль­ше не на­до ни о чем бес­по­ко­ить­ся. Не бу­дет бес­сонных но­чей, тре­вог, пе­ре­ез­дов, уны­лых съ­ем­ных квар­тир в нез­на­комых го­родах, и тя­гос­тных мыс­лей о том, что стря­сет­ся с ва­ми и ва­шим му­жем даль­ше. Ты же ум­ная де­воч­ка, ты все по­нима­ешь. Я-то от­ро­дясь бы­ла прос­тушкой, по­тому и выс­ко­чила за­муж за У­ил­ла, - Со­ня ви­нова­то, роб­ко улыб­ну­лась, раз­гла­дила склад­ки юб­ки на ко­ленях. – Мы отыс­ка­ли свое мес­то в жиз­ни.
- Вы умер­ли, - раз­дра­жен­но-ис­пу­ган­но вык­рикну­ла Вен­ди. – Вас убил ваш муж! Вас и де­вочек, а по­том по­кон­чил с со­бой!
- Муж об­слу­жива­ет по­сети­телей вни­зу, в рес­то­ране, де­воч­ки смот­рят те­леви­зор или спят, - тер­пе­ливо пов­то­рила Со­ня. – У­илл боль­ше не пь­ет и не оби­жа­ет де­вочек. Это­го мне дос­та­точ­но. Я ни­ког­да не про­сила от жиз­ни мно­гого. Толь­ко по­коя и ти­хого мес­течка, где я мог­ла бы жить с му­жем и мо­ими деть­ми до кон­ца дней сво­их. Жи­вая я или мер­твая – ка­кая раз­ни­ца?
- Я хо­чу выб­рать­ся от­сю­да, - Вен­ди стис­ну­ла тон­кую нож­ку бо­кала так, что та гро­зила вот-вот трес­нуть у нее в паль­цах. – Это не­под­хо­дящее мес­то для Дэн­ни. Здесь опас­но, как вы не по­нима­ете? Здесь… здесь жи­вут чу­дови­ща!
- Бы­ло бы же­лание, мож­но ужить­ся и с чу­дови­щем, - отоз­ва­лась Со­ня. – Гос­подь ни­ког­да не обе­щал жен­щи­не лег­кой жиз­ни. Ку­да ты пой­дешь, ес­ли да­же и смо­жешь выб­рать­ся из «Овер­лу­ка» и спус­тить­ся в го­род? У те­бя нет ма­шины. Нет де­нег. Нет ни­чего, кро­ме пре­дан­ности сво­ему ре­бен­ку. А это, ми­лая, не то ору­жие, с ко­торым оди­нокая жен­щи­на мо­жет вый­ти на бой с ми­ром, – она по­мол­ча­ла, ис­ко­са раз­гля­дывая Вен­ди, и до­бави­ла, уже ти­ше, слов­но опа­са­ясь пос­то­рон­них глаз и ушей: - К то­му же са­ма зна­ешь: муж­чи­ны иг­ра­ют – жен­щи­ны рас­пла­чива­ют­ся. Тво­ему му­жу за­хоте­лось по­иг­рать с жизнью в бу­тылоч­ку, до­казать, что ник­то ему не указ. Ви­дишь, к че­му это при­вело? Ты си­дишь тут, он си­дит вни­зу, и оба вы за­пер­ты здесь, в оте­ле. Что­бы вый­ти са­мой и вы­вес­ти сы­на, те­бе при­дет­ся зап­ла­тить… а смо­жешь ли ты? Я не смог­ла. У ме­ня был шанс, но я не смог­ла под­нять ру­ку на У­ил­ла. Не смог­ла за­щитить сво­их де­тей. Ме­ня всег­да учи­ли, что есть муж­чи­ны и жен­щи­ны, и спер­ва про­ходит муж­чи­на, а жен­щи­на уже сле­дом. Муж­чи­на де­ла­ет глу­пос­ти, а жен­щи­на под­ти­ра­ет грязь и не жа­лу­ет­ся. Муж­чи­на бе­рет, что ему взду­ма­ет­ся, а жен­щи­на – что ос­та­ет­ся.
- Муж­чи­на пь­ет и ло­ма­ет ру­ку тво­ему ре­бен­ку, но ты про­ща­ешь его, - как за­воро­жен­ная под­хва­тила Вен­ди. – Муж­чи­на те­ря­ет ра­боту из-за сво­его дур­но­го нра­ва, но ты про­ща­ешь его. Про­ща­ешь в пер­вый, и в со­тый раз, сно­ва и сно­ва, до тех пор, по­ка…
- По­ка ты не спро­сишь се­бя, что же в тво­ей жиз­ни дей­стви­тель­но важ­но, - поч­ти без­звуч­но за­кон­чи­ла Со­ня Грей­ди. – Муж или сын. Лю­бовь… или лю­бовь. Ку­да бы ты не пош­ла, что бы не выб­ра­ла, ты всег­да бу­дешь со­жалеть и ду­мать, что бы­ла не пра­ва. Но в глу­бине ду­ши ты зна­ешь, что нуж­но сде­лать. Зна­ешь, что все это, - она взмах­ну­ла ру­кой, пе­ревер­нув бо­кал, и ос­татки шам­пан­ско­го рас­теклись по ков­ру, - об­ман. Мож­но обе­щани­ями за­моро­чить го­лову муж­чи­не, но жен­щи­на ви­дит не мас­ки, а то, что под ни­ми на са­мом де­ле. Не смот­ри на ме­ня слиш­ком прис­таль­но, ми­лая, ина­че об­ман раз­ве­ет­ся, - она не­весе­ло рас­сме­ялась. – И кар­на­вал за­кон­чится. Хо­чешь ли ты за­кон­чить­ся вмес­те с ним?
Ор­кестр вни­зу за­иг­рал «Се­рена­ду Сол­нечной до­лины», а свер­ху, ед­ва-ед­ва слы­шимые, до­нес­лись выс­тре­лы. Ми­мо них прош­ли на­верх сме­ющи­еся те­ни, бро­сав­ши­еся друг в дру­га лен­точка­ми сер­панти­на, а сле­дом за ни­ми – оди­нокая жен­щи­на, пу­га­ющая сво­ей над­ви­га­ющей­ся ста­ростью и по­нима­ни­ем то­го, что мо­лодой дру­жок боль­ше не вер­нется. Он сел в ма­шину и ука­тил, на этот раз – нав­сегда. Нес­конча­емый праз­дник, нес­конча­емое убий­ство, ча­сы за­веде­ны и от­счи­тыва­ют се­кун­ды, и не­важ­но, кто сде­лал пер­вый шаг.
- Что же мне де­лать? – тос­кли­во спро­сила Вен­ди.
Ник­то не от­ве­тил. Со­ня Грей­ди ис­чезла, ос­та­вив пус­той бо­кал и ощу­щение ми­молет­но­го при­кос­но­вения, теп­ло­го и бес­по­мощ­но­го. Лифт до­ехал до чет­верто­го эта­жа, ляз­гнул и ос­та­новил­ся.
«Пой­дем, пой­дем с на­ми, - шеп­та­ли го­лоса. – Ты мо­жешь встать, спус­тить­ся вниз и вой­ти в зал. Мы бу­дем ра­ды те­бе, Вен­ди. Мо­жешь тан­це­вать до рас­све­та и уй­ти, с кем по­жела­ешь. Мо­жешь не бес­по­ко­ить­ся о кам­нях, что упор­но тя­нут те­бя ко дну – сво­ем про­пащем му­жень­ке и бес­толко­вом сы­ноч­ке. Те­бе боль­ше не нуж­но тре­вожить­ся о том, что Дэн­ни мо­жет сбить ма­шина, что у не­го ту­бер­ку­лез, эпи­леп­сия, ка­тато­ния, неп­ра­виль­ный при­кус и стран­ные го­лоса в го­лове. Ты ос­во­бодишь­ся от них, Вен­ди – Фред­ди - У­иниф­ред, ты бу­дешь сво­бод­на, на­конец-то сво­бод­на. Ни­какой злоб­ной су­ки-ма­тери, ну­дяще­го сын­ка, без­воль­но­го му­жа, нес­по­соб­но­го удер­жать свои ру­ки вда­ли от бу­тыл­ки. Не­уже­ли ты не хо­чешь это­го, Вен­ди? Не­уже­ли ты сог­ласна и даль­ше быть ту­пой ло­мовой ло­шад­кой, по­кор­но сле­ду­ющей в ни­куда? Те­бе да­ет­ся шанс, Вен­ди, один-единс­твен­ный шанс, не упус­ти его, Вен­ди, не будь ду­роч­кой и гу­сыней…»
Две­ри рас­па­хива­ют­ся пе­ред ней, вы­сокие двус­твор­ча­тые две­ри рес­то­рана оте­ля «Овер­лук». Мас­ка­рад в пол­ном раз­га­ре, иг­ра­ет ор­кестр, бо­жень­ка ми­лень­кий, она ведь ни­ког­да в жиз­ни не бы­ла та­кой ши­кар­ной ве­черин­ке. Она все­го лишь ма­лень­кая Вен­ди Тор­ранс, же­на не­удач­ли­вого пре­пода­вате­ля ли­тера­туры и бес­та­лан­но­го пи­сате­ля, она прос­то на­де­ялась на луч­шее и ве­рила, что вмес­те они смо­гут все пре­одо­леть.
Она сто­ит на по­роге, мо­лодая жен­щи­на в муж­ском кос­тю­ме и ту­фель­ках на вы­соком каб­лу­ке, с за­жатой в ру­ке мас­кой «ко­шачьи глаз­ки». Она слы­шит му­зыку и ра­дос­тные го­лоса, ше­лест по­дошв тан­цу­ющих пар, взры­вы пе­тард, осы­па­ющих гос­тей раз­ноцвет­ным кон­фетти. Жен­щи­на в мас­ке из перь­ев и алом платье про­тяги­ва­ет ей ру­ку – мо­жет, это Шей­ла? Она на­конец бу­дет счас­тли­ва, да­же ес­ли ей при­дет­ся ра­ди это­го из­ба­вить­ся от му­жа и сы­на…
- Ма­аам? Ма­ма? Ма­ма, прос­нись. Слы­шишь, как ти­хо?
- Вы все мер­твы, - от­четли­во про­из­но­сит Вен­ди в ог­ромный пус­той зал. – Вас не су­щес­тву­ет, вы – приз­ра­ки. Вы об­ма­нули мо­его му­жа, и мне жаль его. Но я не на­мере­на уми­рать здесь, вмес­те с ва­ми. Я не от­дам вам мо­его сы­на. Я прос­то сплю и ви­жу сны, а сны бы­ва­ют лжи­выми. Сны слиш­ком час­то вы­да­ют же­ла­емое за дей­стви­тель­ное. Ухо­дите!
Она бро­са­ет мас­ку, та ле­тит че­рез зал и па­да­ет, на­ис­ко­сок вон­за­ясь в де­ревян­ную стой­ку ба­ра, точ­но ин­дей­ская стре­ла.
- Я не сплю, Дэн­ни, - про­из­но­сит она, от­кры­вая гла­за. – Все в по­ряд­ке, я не сплю. Что слу­чилось?
- Лифт боль­ше не ез­дит ту­да-сю­да, - оза­бочен­но про­из­но­сит пя­тилет­ний сын, ее единс­твен­ное под­линное сок­ро­вище. – И па­па… па­па боль­ше не кри­чит там, вни­зу.
- Мо­жет, он ус­нул, - выс­ка­зыва­ет пред­по­ложе­ние Вен­ди.
«Он спит и ви­дит сны. Свои сны о шум­ной ве­черин­ке в боль­шом за­ле. Мо­жет, ему то­же за­да­ют воп­ро­сы и де­ла­ют пред­ло­жение, от ко­торо­го не­воз­можно от­ка­зать­ся. С ним тан­цу­ет прек­расная жен­щи­на по име­ни Шей­ла, у не­го от­крыт не­ис­черпа­емый кре­дит в ба­ре, ря­дом нет за­нуд­ли­вой же­ны, ко­торая твер­дит: «Те­бе уже хва­тит, по­ра до­мой, на­до выз­вать так­си, ты не мо­жешь в та­ком ви­де са­дить­ся за руль…» Он пь­ян и счас­тлив, и он сог­ла­сит­ся. Я знаю, он сог­ла­сит­ся. Он боль­ше не мой Джек, не тот че­ловек, ко­торо­го я лю­била, и мы дол­жны быть нас­то­роже. На­до пос­ко­рее при­думать спо­соб выб­рать­ся от­сю­да. По­ка у ме­ня дос­та­точ­но сме­лос­ти, по­ка я еще слы­шу го­лос Со­ни, по­ка пом­ню о том, что уви­дела во сне.
Ведь я все­го лишь жен­щи­на. Оди­нокая жен­щи­на в бе­де. Жен­щи­на с ре­бен­ком в боль­шой бе­де, в тем­ных джун­глях, где не спят ль­вы, и ник­то не при­дет мне на по­мощь. Жен­щи­на, ока­зав­ша­яся в пло­хое вре­мя в сквер­ном мес­те.
При­дет­ся вык­ру­чивать­ся са­мой, до­рогая Вен­ди».



#6831 в Фанфик
#10532 в Мистика/Ужасы

В тексте есть: мистика, призраки

Отредактировано: 31.07.2016