Верь в судьбу

Верь в судьбу

Любая Жизнь – спасибо, что ты есть!!!

Хотя тебя всегда настолько мало…

И многих ты нещадно обломала,

Чему примеров попросту не счесть!...

Генка в состоянии зыбко-тревожного забытья сидел за столиком уличного кафе с размокшим уже бумажным стаканчиком остывшего кофе, и взволнованно грезил, облачая невесёлые мысли в примитивно нарисованные образы из популярных мультиков, дополняя чувственные переживания странного характера ассоциациями.

Что ещё оставалось делать, когда представляя романтическую любовь, самое светлое, самое трепетное из состояний, не чувствуешь её волшебного очарования, ваяешь эмоции и образы по памяти, которая подчиняется не рассудку, а эмоциям, пережившим глубокое потрясение.

Нарисованные впечатлительным воображением изумрудные глаза Жанны вместо чистоты и свежести, желания жить, гармонии и умиротворения, в сложившихся обстоятельствах вызывали неприятие.

Копна пушистых пшеничных волос с запахом спелого абрикоса непривычно представлялась пучком соломы, упавшим в болотную жижу, прежде чем превратиться в причёску любимой.

Губы, такие сладкие, такие родные и желанные прежде…

Генка злорадно рисовал в воображении жену с бугорчатой жабьей кожей, с длинным раздвоенным языком фиолетового цвета, с хищно извивающегося кончика которого сочилась густая ядовито-жёлтая слизь. Чёрные губы, острые оскаленные клыки, кровожадный взгляд.

Пусть, пусть подлый развратник целует и ласкает такую, сотканную из пороков и отвратительных черт дьяволицу, лишь схематично, извращённо напоминающую его жену, некогда страстно любимую, а теперь...

Видение получилось настолько реалистичным, что напугало его самого, но остановить полёт фантазии, вызванный интимным предательством, не было сил.

Её грудь, упругие холмики в форме колокольчиков с чувственными вишенками, даже от мысли о которых он сходил с ума. Лучше бы его не было вовсе, этого сладко искушающего соблазна, лукаво манящего святой непорочностью, вскормившего каждого человека, живущего на грешной Земле.

Генка видел воочию, сидя с закрытыми глазами, блаженное выражение на искажённом греховным влечением лице, в тот миг, когда похотливая рука чужого мужчины касалась тайны, до сих пор доверенной исключительно ему.

Это было ужасно и подло, и не только в видении.

В намертво запечатлевшей постыдно унизительный акт коварного совращения памяти параллельно всплыла миниатюра голенастого юноши и застенчивой девочки в коротенькой развевающейся юбочке. Это он, Генка, держит Жанну за руки, с надеждой вглядываясь в выразительные глаза яркого травянистого цвета, до краёв заполненные магической энергией романтической юношеской влюблённости.

Её щенячий, наивно-испуганный взгляд, интенсивная, излишне эмоциональная реакция на признание в романтических чувствах, от которого Генку сковал леденящий душу страх, по спине покатились капельки холодного пота, а кожу сковали мурашки размером со шмеля, заставили поволноваться.

Девочка всхлипнула тогда, закусила губу, растерянно опустила глаза, набухающие солёной влагой, и упала на его грудь.

Тот день он запомнил навсегда. Это был миг символического слияния, трогательное ощущение которого в одно мгновение изменило всю дальнейшую жизнь.

Именно тогда он по-настоящему понял, что такое счастье.

Уплывая в чувственной неге, открывая бескрайние просторы иной вселенной, именуемой любовью, изнемогая от внезапно вспыхнувшего влечения, они забывали об осторожности, о том, что чего-то нельзя.

Они любили друг друга без оглядки на последствия, без ожидания чего либо, просто растворялись друг в друге, делились игриво бурлящими соками.

Темп жизни, ощущение течения времени, декорации окружающего пространства, впечатляющие эффекты гармоничного единства, всё было иным. Мистические грёзы обретали реальные очертания. Эмоции и чувства можно было попробовать на вкус, прикоснуться к головокружительному ощущению близости, вдохнуть восхитительно волнующий запах цветущей женственности, экзотическая прелесть которой соблазняла вседозволенностью.

Не касаясь земли, они невесомо витали над бренным миром, даже на расстоянии чувствуя вкус поцелуев, трепетную прелесть даже самых лёгких, практически невесомых прикосновений, упругую, со сладким привкусом, влажную страсть, пронзающую изнывающие от удивительных желаний тела.

Генка чувственно теребил её кудри, вбирая губами мочку уха, проникая углубление слухового прохода языком, вызывая тем самым настоящее землетрясение в недрах её чувствительного тела.

Жанна содрогалась от мощного импульса, прижималась к нему, восторженно реагируя на нежные ласки.

Сколько открытий они совершили тогда, сколько маленьких и больших секретов доверили друг другу.

Жанна любила ластиться с закрытыми глазами, а Генка предпочитал видеть её лицо, каждое движение души и тела, отмечать мельчайшие детали выразительных мимических реакций. Ему жизненно необходимо знать, что чувствует любимая, как её нежное тело реагирует на прикосновения.

Это было самое настоящее интимное волшебство. Иногда оно длилось считанные секунды, но дарило заряд энергии надолго.

Он наслаждался эмоциями и ощущениями, учился повторять то, что вчера ещё казалось невозможным.

Ещё более заводило предвкушение радости, прикосновение к заповедным территориям, поиски механизмов и кнопочек, нажимая на которые можно было вызвать бурную реакцию подруги.

А сколько было бестолковой, но удивительно сладкой суеты, сколько благодарности, поощрения и признательности, сколько бескорыстных движений души и тела, сколько безграничного доверия, искренней симпатии.

Понятие “родственные души”, не фигура речи, а истинное состояние влюблённых обоюдно.

Генка любил входить в резонанс с её чувственной дрожью, с прерывистым дыханием, с ритмом энергично пульсирующей крови.

Любимая женщина повадками, скоростью и мощностью чувственных реакций, была похожа на яркую вспышку грозовых разрядов, вслед за которыми яростно прокатываются громовые раскаты. Она умела быть благодарной, отзывчивой на ласки, но порой становилась безрассудно агрессивной.