Вера для чемпиона

01.02

Перед майскими праздниками мы собрались лететь в США. Документы были готовы, собеседования пройдены. Теперь мы составляли списки и паковали вещи. Маргарита Васильевна, сидя на кровати у себя в комнате или на диване в гостиной, руководила мной, как капитан новобранцем.
- Нет, оставь. Да, возьми. Нет, переложи на другую полку. Все, хватит, я устала.
Мише нравилось наблюдать за нашей суетой. Он чувствовал себя непосредственным виновником этого оживления. Останавливался в дверях и, прислонившись к стене плечом, не сводил с меня глаз. А я, изредка отвлекаясь от шкафов и полок, возвращала ему лукавый взгляд.
Я точно знала, что с нашим переездом в США многое изменится. Да, конечно, я как всегда буду находиться подле Маргариты Васильевны, потому что заменить меня в Штатах будет попросту некому, но я свято верила в то, что смогу понаблюдать за Архангелом в Лос-Анджелесе и воочию увидеть настоящую жизнь Михаила. Я верила, что в США мы найдем выход. Что там мы снова будем вместе.
Миша, кажется, чувствовал то же самое, потому что приезжал чаще, выглядел веселее и вел себя раскованнее.
Были, конечно, и проблемы. Я гнала от себя мысли о полете, думая больше над тем, как путешествие перенесет Мозес. Маргарита Васильевна часто спрашивала меня об опасности для кота. Я успокаивала ее, а сама переживала. Конечно, Миша купил шедевральную переноску-крепость, но все же это была клетка, а клетки, как мы убедились на своем опыте, Мозес не уважал.
Ещё княгиня переживала за Соню - волновалась, что внучка останется здесь одна. Переводила ей деньги, но Соня, торопливо перезванивая, мягко отказывалась и возвращала их обратно. И в доме, в период отсутствия княгини, девушка поселиться тоже не захотела. Приехала только за день до нашего отбытия. Походила мимо чемоданов и сумок, поиграла с котом, поговорила с Маргаритой Васильевной за закрытыми дверями в гостиной и, печальная и бледная, пришла ко мне на кухню.
- Вера, а ей там смогут помочь?
- Болезнь неизлечима. Но ход её могут сгладить. Мы занимаемся каждый день.
Соня вздохнула.
- Как же это несправедливо... А бабушка, правда, пишет дневник?
- Да, это тоже своего рода упражнение.
- Интересно. Она ведь никогда про себя не говорила ничего. То есть говорила, но мало... Ты рисуешь?
Я вскинула брови, несколько озадаченная резкой сменой темы.
- Изредка. Времени нет, как видишь.
- Покажи.
- Хорошо... Пошли.
Я успела закончить две работы: большую картину имения - для того, чтобы можно было повесить ее в доме, и маленькую, чуть менее детальную и чуть более светлую, чтобы взять в путь.
Соня присела перед большой на корточки.
- Ого... Дух захватывает. Бабушкин заказ?
- Мишин, - поправила я. 
Меня смущала Сонина отстраненность. Художница будто пребывала в прострации и только делала вид, что наш разговор ей интересен.
- Вы с Мишей больше не вместе? - Соня поднялась и перевела взгляд на меня.
- У нас все сложно, - не вдаваясь в подробности, ответила я. - Мы немного пересмотрели приоритеты и решили повременить с отношениями.
Соня слабо усмехнулась.
- Два сапога пара. А что у тебя с Андреем?
- Ничего. А у тебя?
- Я его обидела. Ненарочно, - Соня оттянула рукава свитера и пальцами прижала край, спрятав ладони. В таком виде она была похожа на совсем молоденькую девчонку, хрупкую и невинную.
- Так извинись.
- Он решит, что я хочу все вернуть.
- Мда... - водился такой грех за Андреем. - Тогда, может, завтра? Когда будешь провожать нас? У него будет время все принять и осмыслить.
- Но вы точно не вместе?
- Да, Соня, точно. Мы друг другу старые знакомые. Однозначно и бесповоротно.
- Понятно, - Соня закусила губу. - А он не...
- Вы чего тут делаете? - в комнату заглянул Михаил.
- Показываю Соне картины.
- Привет, Майк.
- Привет, козявка. Вера, а бабушке ты их продемонстрировала?
- Ещё нет. Вечером, после ужина.
- Отлично. Тогда сегодня поужинаю у вас, а завтра в десять приедем с Андреем.
- Ты не останешься? - грустно спросила я.
Соня отвела взгляд.
- Нет, - Миша отступил, прикрывая дверь. - У меня все вещи на квартире. Не хочу метаться.
Он ушел. Соня двинулась следом, но в дверях обернулась.
- Жалко будет, если вы друг друга потеряете.
В ответ я, по-белоозеровски меланхолично промолчав, пожала плечами. Соня вздохнула и, махнув на меня рукой, вышла.
Ужинали мы втроем. Соня остаться не захотела. Никто не стал ее удерживать - кислый вид художницы и ее напускное безразличие ко всему только портили всеобщее приподнятое настроение. Я выпила бокал вина, Маргарита Васильевна, конечно, тоже, но чуть меньше. Миша был за рулем.
- Ну, доброго нам пути, - провозгласил Михаил тост и потянулся к нашим бокалам со своим виноградным соком.
- Вера, ты завтра не собираешься упасть в обморок? - поинтересовалась Маргарита Васильевна.
- Очень надеюсь, что нет.
Миша поджал губы:
- Не упадет. А если решит смыться - так мы ее в клетку к Мозесу запихнем.
- Что же так грубо. Куда ты, Вера? Обиделась? Миша, прекрати так шутить.
- Нет, конечно. У меня есть для вас небольшой сюрприз.
- Как интересно.
- Я помогу, - Миша подскочил на ноги и у самой комнаты перехватил у меня большую картину. Его ладонь накрыла мою, и мы замерли.
- Все будет хорошо, - произнес Миша, убирая мою руку и приподнимая картину. - Не хочешь во время полета посмотреть мои бои?
- Уж лучше в клетку к Мозесу.
Миша состроил недовольную мину и потащил картину в гостиную.
Княгиня, подперев щеку рукой, долго и неподвижно смотрела на полотно, а потом, качнув головой, заключила:
- Теперь мне не хочется уезжать отсюда.
Мы с Мишей переглянулись.
- Почему? - осторожно спросила я.
- Потому что вместо камней буду видеть этот дом, - она обернулась и улыбнулась. - Спасибо, дети. Это лучший подарок в моей жизни. Надеюсь, не забуду о нем в Америке.
- Я сделала маленькую копию. Вот.
Маргарита Васильева взяла картинку. Хотела вытянуть руки, но сил не хватило, и княгиня положила рисунок на колени. Осторожно провела пальцами по колоннам, окнам, крыльцу.
- Как из сна...
- Что? - переспросил Миша.
- Нет, ничего. Неси чай, Вера.
После чая и яблочного пирога Миша заторопился домой.
- Так. Всё, дамы. Все проверьте, ничего не забывайте. Спокойной ночи!
Я вышла проводить его, но он то ли не слышал, то ли не захотел слышать. Обернулся только у машины.
- До завтра, Вера.
В ответ я молча подняла руку.
Он уехал, а я, поднявшись на крыльцо, глянула на руины. Среди цветущих яблонь камней почти не было видно. Весна скрыла остатки прошлого, забросав их белым цветом.
Я глубоко вздохнула и, закрыв глаза, улыбнулась. На душе было легко и радостно. Я уже ничего не боялась.
С княгиней мы посмотрели новую серию вечернего сериала, подумали, будет ли этот канал в США, и решили, что обязательно досмотрим это безобразие, пусть и за океаном.
Я проводила княгиню наверх. По дороге она раздавала последние на сегодня указания:
- Завтра скажи Федору, чтобы повесил картину в гостиной, между окнами. Яблони пусть бережет. Приедем - будем варить варенье. Маленькую картину принеси мне в комнату.
- Сейчас?
- Конечно.
Я довела княгиню до этажа и побежала вниз. На столике в гостиной увидела кнопку помощи. Я повесила её на цепочку ремешка браслета, но княгиня, конечно, на руку его надевать не стала.
- Я что, коза на привязи? В кармане буду носить.
А если карманов не было, княгиня бросала кнопку где не попади.
- Маргарита Васильевна, вы кнопку забыли. Вы... Вы что, опять курите?! Фу!
- Открой окно, если не нравится, - махнув рукой с сигаретой, зажатой между указательным и средним пальцем, ответила княгиня. Она сидела в своем кресле, у окна.
- Вам нельзя! - поставив картину у стены, я откинула занавеску и приоткрыла форточку. С улицы пахнуло пряным теплым ароматом раннего мая. Интересно, там, за океаном, весна так же хороша?
- Завтра много дел. Надо отдохнуть. Тебе бы тоже не мешало лечь пораньше.
- Лягу. Отдайте сигарету.
Маргарита Васильевна затянулась напоследок и протянула мне тлеющий окурок.
- Вера, где мой дневник?
- Здесь, на столе. Хотите что-то написать или я могу убрать его в чемодан?
- Нет, не убирай. Я завтра отдам его Соне.
- Как отдадите? - удивилась я. - Разве вы его закончили?
- Зачем мне его заканчивать? Пока мне более прибавить нечего. А Соне нужно знать, как можно жить. В Америке купим новую книгу, и я запишу ещё кое-что. Для себя. 
- Хорошо. Я возьму его. Вот, держите кнопку.
Маргарита Васильевна вздохнула, но кнопку взяла. Мимо моих ног прошмыгнул Мозес и, взобравшись по креслу, устроился у хозяйки на коленях.
- Он тоже боится, - княгиня вздохнула. - Не переживай, Вера. Боязно взлетать и садиться, а в небе совсем не страшно.
- Спокойной ночи, - торопливо ответила я.  Мне не хотелось думать о завтрашнем полете.
Ещё раз проверив вещи и документы, я все же отправилась спать. Долго крутила в руках телефон - хотела, верила, надеялась, что Миша позвонит или напишет. Но нет, черкнула только Алина.
"Не ссы".
В её духе. Завтра она тоже собиралась провожать меня в аэропорту. 
Я забралась под одеяло. Стало жарко - откинула его. С окна потянуло прохладой, и снова пришлось укрыться. Наконец, навозившись до нервной чесотки, я обняла подаренную мне Мишей подушку и провалилась в сон.
Проснулась рано - ещё только светало. Надо было бы снова заснуть, но я чувствовала себя такой бодрой и взвинченной, что тут же отбросила новые попытки поворочаться до рассвета. На пробежку я давно не ходила - не хотела далеко убегать от княгини. Мне вполне хватало зарядки и контрастного душа.  Глянув на экран телефона, я потянулась за халатом, висевшим на спинке стула и замерла. У моей кровати сидел Мозес.
- Ты что, проголодался? - желтоглазый пройдоха и раньше будил меня ни свет, ни заря. Но обычно он мяукал и скакал по мне, как полоумный. Сейчас же он просто таращился, склонив голову на бок.
- Ну, пошли кушать.
Дальше - чуднее. Кот прошел кухню и, прибавив шаг, засеменил через столовую и мимо гостиной на лестницу. Мне стало не по себе - мышь, что ли, поймал и ведет делиться? Я поднялась следом за ним. Тут кота и след простыл.
- Кис-кис, Мозес... Бессовестное создание, - зашептала я. - Кис-кис-кис.
Дверь в комнату княгини была приоткрыта. Если кот разбудит хозяйку раньше времени, то мне точно влетит по первое число. Поэтому, еще чуть-чуть подвинув дверь, я заглянула в спальню. Кота тут не было. И кровать княгини тоже пустовала. Я сглотнула и шагнула вперед. Пол под ногой тихо скрипнул, и только тут я почувствовала эту пустоту, когда в комнате уже никого нет. Медленно, на цыпочках, я подошла к креслу. Занавеска у окна, поднятая сквозняком, дрогнула и опала. Я обошла кресло. Маргарита Васильевна неподвижно сидела в нем, положив руки на подлокотники и прикрыв глаза. Серые оттенки сумерек не могли сбить меня с толку. Я видела это и не раз.
- Маргарита Васильевна? - дрожащим голосом окликнула я княгиню. Подождала пару секунд и потянулась проверить пульс. Её рука уже была холодной.
Я села на пол у ее ног и уставилась на картину, прислоненную к стене. Ко мне шмыгнул Мозес, потерся о руку и пискляво вякнул, требуя внимания. Я глубоко вздохнула, поднялась, ощущая, как спазм сдавливает горло.
"Не плачь. Пока не скажешь близким - не плачь".
Я взяла мобильный княгини с прикроватной тумбочки, выбрала номер из списка контактов, приложила мобильный к уху, мимолетом ощутив тонкий аромат ночного крема владелицы телефона.
Все это уже прошлое.
Все это уже память.
Михаил взял трубку после пятого гудка.
- Да? - спросил хрипло, рассеянно, спросоня, с легкой тревогой. - Да, ба? Что случилось?
- Миша, это я, - тихо произнесла я. На том конце провода повисла тишина.
- Миша... Она умерла.
И приглушенное, сдавленное, обессиленное рычание было мне ответом.