Верните мне мой 2007!

Шашлык

Костерок на поляне уютно потрескивал, в подвешенном котелке по всем правилам пешего туризма побулькивала уха. Димоныч, помешивая деревянной ложкой варево врал что эту сельдь он поймал сам, голыми руками и прямо в этом озере, где сейчас купалась Валькирия, кормя комаров и вызывая слюноотделение у Сашеньки своим белым бикини. Мы с Никотином делали вид, что верим (угу-угу, то-то мы в электричке гадали отчего от рюкзаков так рыбой пасёт!), Смешарик валялся на пенке медитируя на мелькающие в кустах части тела Маришки – та сражалась с ниточками купальника и судя по блестящим глазам друга отчаянно ему проигрывала.

- Мяса бы, — принюхавшись выдал Никотин, доставая из кармана сигареты.

- Уха тебе чем не жратва? – обиделся Димоныч, выронив ложку. Та встала в вареве стоймя тактично намекая что из категории первое блюдо она давно выпала.

- Шашлык хочу! – затянувшись сообщал парень и рухнул голой спиной прямо на еловые ветки. Чёртов йог.

- Ага, мясо – это хорошо. На голые кости кто посмотрит, — не отводя масляного взгляда от наконец вышедшей из укрытия Маришки невпопад поддержал лучшего друга Смешарик.

Я тоже оценила увиденное, в тайне подхихикивая над вчерашними стенаниями подруги в телефон о паре лишних килограммов, откормленных бабушкиными сырниками. Сырники бабушки были святы, но чашечки купальника с этим не согласились.

- Шашлык – это классная идея! – поддержала я ребят, игнорируя обиженное пыхтение Димона, — Магазин в часе ходьбы от сюда, кто пойдёт?

- Зачем магаз, — Никотин с наслаждением потянулся на земле, зашуршав иголками, зажал сигарету в зубах и лихо подскочил с позиции лёжа, аки Брюс Ли, сделав красивую волну. Мышцы на тощем жилистом теле заходили под кожей. Живот втянулся, проявив кубики пресса.

Маришка восторженно взвизгнула подпрыгнув, Смешарик ревниво фыркнул на друга, но колышущиеся прелести блондинки примерили его с жизнью. У меня же в животе заурчало от голода, и я тоже поднялась покряхивая и потирая поясницу отчётливо мстящую мне за последние пол часа с тяжёлым походным рюкзаком.

- Если дальше по этой дороге пройти, то можно выйти к деревне, я на карте видел, — продолжил Ник, махая руками в стиле ниндзуцу и рисуя по земле окружности ногами.

- И сколько до неё топать, Джеки Чан? – нудила я.

- Час где-то, — Никотин наконец перестал придуриваться и потянувшись за майкой, посмотрел на Смешарика: - Чё, идём?

Антоша кивнул и тоже встал, я решительно вклинилась в крепкую мужскую дурость:

- Ребята, а может не надо? Мы с собой столько тушёнки взяли, что можно армию прокормить! К тому же, вы думаете в деревенском магазине вам предложат отборные куски мяса? Как в гастрономе или «Магните»?

- Зачем магазин? – удивился Никотин, выглядывая из полу натянутой горловины футболки, — Мы к дедку какому подкатим, курочек у того купим...

- Горилки... - мечтательно протянул Димоныч, тоже вскакивая с места. Боюсь уху придётся отдирать вместе с дном котелка.

- Сиди уж, казак, атаманом будешь, — отмахнулась от кашевара я, памятуя о бутылке невостребованного с днюхи рома в моём рюкзаке и двух пятилитровых баклажках пива, которые Смешарик нёс с видом боевых трофеев (ещё бы, мы отбили последние у пары дембелей на заправке и крайне гордились этим).

- А что, — вдруг оживился Смешарик потирая ладони, — Выпивки много не бывает! А разной выпивки, так тем более!

- Цитата бывалого алкоголика, — жеманно фыркнула Маришка, сложив руки на груди и демонстративно покачивая бёдрами удалилась к озеру. Уверенна, Смешарик слов даже не услышал, походу гормоны кляпами в ушах застряли.

- Ребята, ребята, ну может не надо? Вы помните, чем закончилось наше хождение в соседскую деревню через лес от дачи Скелетона? Мы же в болоте чуть не погибли, я утопила очередную пару кед!

- Помним. Поэтому сделаем умнее – ты остаёшься в лагере!

Я аж опешила, но Смешарик продолжил:

- Я давно заметил, что если пускать тебя вперёд и давать возможность выбирать направление, то по какому бы компасу не шёл, всё равно выйдешь к болоту!

Я погрустнела. Была во мне такая магия, не спорю.

Я подумала, посмотрела в переполненные бесшабашностью лица приключенцов и махнула рукой:

- Сигарет мне купите. «Kiss» там какой-нибудь, мне от твоей «Явы», Ник, блевать тянет.

- «Беломор» в сумке ле...

- Совсем псих! – испуганно отскочила я от друзей, и те развернувшись пошли в лес. Я ещё минут двадцать слышала завывания Никотина о чистоте табака в «Беломоре» и несопоставимости отечественного производителя с наглой подделкой под запад.


Время шло. Озеро было переплыто вдоль и поперёк, уха вытряхнута на прикорм рыбкам (кажется, по утру парочка всплыла брюхом вверх), а Валькирия, устав ловить жаркие, но абсолютно бесполезные взгляды рафинированного интеллигента Сашеньки взяла всё в свои крепкие руки, зацеловав трезвенника первокурсника жаркими поцелуями восьмиклассницы, наглядно проиллюстрировав песню Цоя. Сашенька был не против, хоть на брутального рокера с корейскими корнями не тянул совершенно.

А мальчишки всё не возвращались.

Моя кнопочная Motorola сеть не ловила совершенно. Валькина Nokia ловила, но трубку не брал никто. Я стала беспокоиться.

Под беспокойство неплохо пошла бутылка рома из рюкзака. Закуской послужила тушёнка, так что я была почти счастлива, ощущая себя прожжённым сталкером из книг Калугина. Но вот ребята...

Беспокоиться за парней было глупо: тараторящей на скорости белки под спидами Смешарик мог заговорить любого, а если переговоры не удались, то дымящий как паровоз «спортсмен» Никотин вытащил бы лучшего друга из любой стычки, на то он у нас и каратист-дзюдоист. Но время шло, дно бутылки уже показалось, а друзей всё не было.


Когда кусты на противоположной стороне поляны затрещали я сначала даже обрадовалась, но вылетевший к костру и дико орущий баран стал для меня шоком. Кудрявая «бе-е-еша» понеслась прямо на нас, в бреющем полёте перепрыгнув огонь, она смачно врезалась рогами в сосну, обсыпав нас шишками. За ней, крича: - «Лови шашлык!» из кустов выскочил сначала Смешарик, размахивая двумя клетками с кудахчущими курами, потом, вальяжной зигзагообразной походкой вышел нагруженный Никотин, в заплечном мешке у которого что-то подозрительно звенькало.

- Ёпрст! – выругалась, трезвея на глазах, я.
- Бееее! – жалостливо поддержал меня баран, прогарцевав в обратную сторону.
- Сука, бл***! – высказал своё мнение Димоныч, когда Смешарик избавляясь от груза сбросил ему на голову клетку с белыми несушками.

Вторая полетела в барана, но видимо нелетающие птицы перед угрозой смерти живо эволюционировали и изменив направление приземлились у другой сосны. Клетка, не выдержав падения открывалась, и под кудахчущий мат из неё в клубах перьев вырвались на свободу шесть узниц. Стало ещё веселее.

- Какого хрена! – наконец сформулировала я мысль.

- Мясо для шашлыка, — с буддийским спокойствием до которого русского человека может довести только русский же самогон изрёк Никотин и плюхнулся на попу напротив меня, огласив поляну радостным «Цзынь!».

– Твою мать, лишь бы не разбилось! – испугался он, любовно извлекая на свет три трёхлитровые бутыли мутного пойла. – О! Смотри какая! – предъявил он мне свою покупку словно новую пассию.

- Красивая, — ошарашено выдавила я из себя. Никотин расплылся в поддатой улыбке.

- А это что? – вертя в руках клетку с птицами сидел на глазах Димыч.

- Я же говорю – шашлык! – удивился нашей недалёкости Ник.

- Он же ещё живой! – глаза Димыча округлились ещё больше, — И какает!

- Не на долго! – важно поднялся на некрепкие ноги Ник, и покачнулся в нашу сторону. – Где нож? А вот он... Сейчас вы, девочки, вспомните навыки предков и как заведено в Руси отрубите головы домашней птице! Всё как издавна повелось: мужчина охотиться, — и он показал кончиком ножа на мешок с бутылями, — женщина –готовит!

И с этими словами он повернул нож рукоятью к опешивший Вальке.

- Я тебе сама сейчас горло перегрызу, — опомнилась подруга, вскакивая с колен Сашеньки, — голыми зубами! Тьфу, руками!

Светлая коса угрожающе взметнулась вокруг её головы скорпионьим хвостом зацепившись за свисающую разлапистую сосновую ветку.

- Тишь, тишь! Не можешь, так Наташу попроси! Она у нас смелая. А то, кто не готовит, тот не есть!

Мы с курами переглянулись. Не знаю, что читалась в моих глазах, но в их – угроза биться до последнего, и я не была уверенна, что выйду из этой битвы победителем.

- Их шесть на одного, — тихо озвучила я расклад.

- Да не ссы, запугай самую главную, остальные не будут рыпаться, — отмахнулся от моих страхов Ник.

Я ещё раз посмотрела на куриц в клетке. Несушки готовились мстить друг за друга с жестокостью японских мафиози.

- Я поймал его! Поймал! – заорал с конца поляны Смешарик, удерживая брыкающегося барана за рога.
- Отлично! – воспылал пьяной отвагой Ник, — Теперь быстренько порежь его на шашлык и будем нанизывать на шампуры!

Я скептически покосилась на барана:

- А это то зачем? – взвыла я, теряя связь с действительностью.
- Как зачем? Я же говорю – шашлык! – взбесился моей непонятливостью Ник, но тут же осёкся, увидев пылающие глаза Вальки и зажатый в её руке нож.
- Шашлык говоришь? Убей, говоришь? Я тебе покажу «Kinder, Küche, Kirche»* !
* немецкое устойчивое выражение, описывающее основные представления о социальной роли женщины в германской консервативной системе ценностей, дословно «Дети, кухня, церковь»

Разгневанная восьмиклассница гимназии «с углублённым изучением немецкого языка» впечатлила отечественного Брюса Ли достаточно, чтобы тот протрезвел, но увы не так сильно, что бы выветрить из его головы мысли о шашлыке из свежей баранины:

- Дай сюда, истеричка! – ловко выхватил он из рук подруги нож, и сделал подсечку, метко попав попой Вальки в колени Сашеньки. Сашенька наконец проявил мужество облапив объёмы Валькирии всеми руками, удерживая её от опрометчивых действий.


Подойдя широким шагом к извивающемуся животному, Ник оглядел его взглядом потомственного мясника:

- Мдя, тут топор нужен! – заключил он осмотр, и просияв поспешил к своему рюкзаку. Вытащив с его дна что-то хорошо завёрнутое в тряпки, он нетерпеливо размотал куль и с кликом индейца чероки поднял к небу два метательных топорика.

Баран сглотнул. Я тоже.

Второй акт добывания мяса первобытными людьми с первачом в крови проходил ещё активнее: увидев в руках Никотина оружие по-массивнее походного ножа баран окончательно свихнулся. Лягнув по колену Смешарика, он поскакал прочь от места расправы. Курицы, высвобожденные из клетки, вновь взметнулись в воздух подняв облака перьев, дымовой завесой отвлекая внимание. Баран, не будь дурак, пошёл в атаку.

По-честному, Никотин умел кидать топоры не хуже уже озвученных чероки. В дверь. В мишень в гараже. Да даже в горлышки пивных бутылок, не разбивая оные (его коронный номер на всех вечеринках), но вот кидать их в несущийся на тебя объект, явно переполненный ненавистью английской колонии к коренным жителям – тут даже стальные нервы возомнившего себя краснокожим сдали. Под обидное улюлюканье Никотин с разбегу влез на дерево, откуда покрывал неуступчивый кусок шашлыка бранью, увы не обладающей смертоносной силой.

- Ладно! – неожиданно вскочила на ноги Валька, — я сделаю это!
- Что? – в унисон спросили я, Санечка, и вылезающая из кустов не очень смелая, но несомненно умная Мариша.
- Я убью их!
- Кого? – опешив переспросили мы четверо, а баран угрожающе повёл глазом.
- Куриц! – выдохнула Валька, и под облегчённый выдох сторожащего свою дичь барана, пошла отлавливать нелетающих, но очень шустро улепётывающих птиц.

Я тихонько откупорила первую бутылку первача.


Через двадцать долгих минут, когда в погоню за добычей включились все горе приключены, ехидно блеющий баран и я, тяжело дышащая, потому как челночный бег на физкультуре никогда не был моим сильным местом, на поляну уже спустились сумерки. Мариша баюкала на руках белую несушку, умилительно шепча очарованной курице какая она красивая и как ей с ней, Маришей, повезло, так как она не даст её в обиду. Курица молчала, развивая стокгольмский синдром наблюдая как Валькирия, оправдывая своё прозвище прижимала к земле голову менее удачной конкурентки.

- Ну? – стояла я над ней, не то издавая последних хрип ни то радостный стон.
- Она смотрит на меня! – взвизгнула Валя.
- И что? Ты же сама сказала, что сделаешь! – упорствовала я, желая уже хоть какой-то развязки, пусть даже кровавой.
- Но она смотрит!
- На,- смилостивилась я над подругой, протягивая свою бандану, — завяжи ей глаза.
Валя неуверенно приняла головной убор.
- Не обещаю, что не испачкаю его кровью, — протянула она.
- О, не переживай! – успокоила её я. – Бандана в крови жертвенного животного – это так по хардкору!

Валя робко улыбнулась.

Завязав глаза курице, она приставила к её горлу нож.

Курица прощально кудахнула и глубоко вздохнула.

Валька всхлипнула.

- Ты чего? - смотря на катящиеся по щекам подруги слёзы, удивилась я.
- Не могу! – зарыдала она уже в полный голос, отпуская птицу. – Не могу я! Она же смотрит так....а вдруг у неё дети?
- Угу, на сковородке у бабки скворчат в виде яичницы, — с каким-то садизмом подтвердила Маришка. У меня по спине пробежали мурашки – мне с этой Чикатилой ещё в одной палатке спать!

Валькирия разрыдалась ещё горше, сквозь всхлипы причитая, что вот, несчастная курочка совсем сиротинушка осталась. Горемыка пернатая тем временем спешно удалялась к лесу унося трофеем мою бандану.

- Да ну вас! – махнула я рукой на этот дурдом, и прихватив с собой баклажку пива удалилась к озеру, громко плюхнувшись в воду.


Нас утро встречало прохладой, комарами и жующим край тента осмелевшим бараном. Под отрезвительную прохладу воды в озере и пьянительную сладость тёмного нефильтрованного моя компания наконец-то примерилась, успокоилась и оставила живодёрские мысли. Было решено вернуть уцелевший живой провиант в его естественную среду – в деревню их предыдущих хозяев, попутно вытребовав назад деньги.

На этот раз шли все вместе.
Все вместе и получили... Возвращать деньги за покалеченных животных «наркоманам» и «малолетним пьяницам» никто не собирался. Живность у нас отобрали, да и вытолкали из села, едва ли не вилами с лопатами. Единственный, кто не хулил и не гнал молодых приключенцев был дед несущий самогонный аппарат – к нему-то как раз претензий не было.


Человек человеку конечно волк, но подставы такой от пенсионеров никто не ожидал. План мести созрел ещё на выходе из деревни, но это...это совсем другая история!