Верное слово

Верное слово - фрагмент

Под г. Стеблевом. Лето 1960 г.

Дорога, словно река, петляла между холмами, рисуя на пестром платке июньского разнотравья мягкие петли и извивы. Плакучая ива у обочины, страдающая от жары так же, как и люди, сновавшие вокруг, опустила ветви к самой земле. Пахло выгоревшей травой, нагретой землей — обычными запахами изнуренной жарою степи; пахло, впрочем, и чем-то еще, кисло-неуловимым, неприятным, раздражающим.

Пахло бедой. Пахло смертью.

По степи рассыпалась цепочка людей. Кое-где застыли военного вида «газы»-полуторки, в неглубокой балочке притаилась защитного же цвета «эмка», невесть как пережившая все послевоенные годы.

Под ивой над раскинутым планшетом согнулся капитан в выгоревшей полевой форме. На пластиковых полукружьях один за другим появлялись непонятные символы, а на подсунутой под прозрачный целлулоид карте — кружки, ромбики и квадраты со стрелочками, словно офицер планировал настоящее наступление.

Он его и в самом деле планировал, только наступать должны были не танки и не стрелковые цепи, а поддерживать — отнюдь не артиллерия и не бомбардировщики.

Помимо планшета вроде тех, что используют зенитчики, перед офицером лежало и нечто, больше всего напоминавшее автомобильный щиток приборов с подрагивающими стрелками возле ничего не говорящих непосвященному цифр. Капитан то наносил новые отметки на планшет, то хватался за раскрытый полевой блокнот, и тогда на желтоватых страницах стройными рядами выстраивались интегралы, дифференциалы и бесселевы функции пополам с совсем уж неведомыми закорючками, от которых сошел бы с ума любой «нормальный» математик.

Движения капитана, быстрые, точные и скупые, выдавали немалый опыт. В глаза ему било солнце, он сердито щурился, однако не прекращал подсчетов.

Справа и слева от него в неглубоких окопчиках успели залечь автоматчики, правда, сами автоматы у них отнюдь не напоминали обычные армейские. Толстые ребристые стволы, пузатые резервуары темно-зеленого стекла там, где полагалось быть магазинам, серебристые насадки. Еще дальше то тут, то там виднелись люди в форме, где пары, где по одному. Оружие в кобурах, но у всех в руках раскрытые полевые планшетки с карандашами.

Человек в синем полувоенном френче без погон и орденских планок тяжело выбрался из «эмки», заметно приволакивая ногу. Был он уже очень немолод, плотен, шел с явным трудом, однако привычка к силе и власти чувствовались сразу — в осанке, в посадке седой головы.

— Оставьте, Иван. — Он остановился за спиной капитана. Раздраженно дернул щекой, убедившись, что негде даже присесть. — Это уже значения не имеет, все подсчеты наши…

— Почему же, Виктор Арнольдович? — тоже неуставно, по имени-отчеству, отозвался капитан. — Щиты держат, все параметры согласно расчетным, Егоров и Михалев вперед выдвинулись, новые замеры делают, там помех меньше…

— Периметр оцеплен? — перебил Потемкин. Небрежным жестом отстранил капитана от карты, и тот поспешно отступил в сторону. Шутка ли, сам Отец, генерал-майор запаса, профессор, доктор магических наук, лауреат Сталинской премии, декан, и прочее, прочее, прочее.

— Конечно, — он позволил себе легкую тень обиды в голосе. — Как же мы могли б не…

— Ты — нет, а остальные — могли, — буркнул Потемкин. — Знаю я этих нынешних. Пороху не нюхали, думают, уставы и руководства не для них писаны… Дай-ка взгляну, что вы тут без меня намеряли…

Он склонился над планшетом. С минуту вглядывался в мешанину синих и красных квадратиков с кружками, нахмурился, брови сошлись.

— Виктор Арнольдович… разрешите обратиться…

— Ну, чего тебе, Иван? — Потемкин становился все мрачнее и мрачнее. — Молодец… хорошо посчитал…

— Напряженность спадает, вторичное излучение тоже. Уже почти в норме все. Может, товарищ генерал, эвакуационную команду пора пускать? Живые еще могли остаться. Я тут подумал, прикинул…

— А не стоило, Иван Сергеич, — раздраженно отозвался Потемкин. Уродливый ожог на его лице налился от жары багровым, и казалось, мага вот-вот хватит удар. — Нечего тут думать. За периметр никому на шаг не соваться. Чтоб никакого геройства! Никаких команд. Сколько, говоришь, в эпицентре-то было?.. Спасать там уже некого. Дальше бы не пошло…

Он хотел добавить что-то еще, но осекся, бегло взглянул на карту. Среди красного и синего, векторов и диаграмм направленности, черные карандашные росчерки отмечали место положения тел.

— Ну, где там наш Ефремов с замерами? Сильно от твоих отличаются? И что по жертвам? — бросил Виктор Арнольдович, не отрывая взгляда от карты.

— Разрешите доложить? — долговязый Ефремов почти бегом бросился к иве, едва капитан сделал ему знак рукой, мол, начальство требует.

— Отставить, — зло отмахнулся Арнольдыч. — Не на фронте, чай, Рома, тут тянуться не нужно. В одном министерстве работаем, в одном вузе преподаем. В войнушку не наигрался, что ли? Так тебе вот за этим периметром войнушка будет, не обрадуешься. Есть что доложить — докладывай.

— Извините, Отец, — смутился Ефремов. — По жертвам сперва. Известно немного. Шестнадцать человек. Студенты. Из отряда поискового. Ищут, что с войны осталось — снаряды неразорвавшиеся, бомбы, обезвреживают…

— Я знаю, чем занимаются поисковые отряды, — ядовито бросил Виктор Арнольдович.

— Виноват, — покраснел Ефремов. — Неплохие все ребята, работал с ними как-то пару раз. Дело знают, саперная подготовка на уровне. Правда, магов среди них толковых не было. Один наш, пятикурсник, ну, как обычно, чтобы не налететь случайно на что-нибудь этакое…