Вернуть из кошмара

Вернуть из кошмара

Ее внесли в лазарет на руках. Все тело ее было покрыто синяками, царапинами и кровоподтеками, казалось, на нем не осталось ни одного живого места. Генри, обследовав пациентку, диагностировал пять сломанных ребер: три нижних справа и два слева, сотрясение мозга средней степени тяжести, перелом руки.

— Как она? — спросил Чарльз, ожидая вердикта врача.

— Ей сильно досталось, но ничего смертельно опасного я не заметил, — ответил Маккой, — Только вот… — мутант несколько помялся, подбирая слова. Сложно рассказать такие вещи мужу о жене, но Зверь не привык что-то скрывать:

— Чарльз, её насиловали и, судя по травмам, несколько раз.

Профессор взглянул на лежащую без сознания молодую девушку и содрогнулся. Воображение невольно рисовало ужасные сцены пыток и издевательств застенок «Оружия икс». В этот момент горечь от того, что он не смог предугадать и защитить собственную жену от кошмара предыдущих месяцев, залила душу. Что нашел её так поздно. Он подавил в себе ненужную ярость. И постарался вновь сосредоточиться на словах Генри:

— Меня больше беспокоит то, что она не приходит в сознание. Никаких препятствий на физическом уровне к этому нет. Такое впечатление, что она просто этого не хочет.

Ксавье застучал пальцами по подлокотнику кресла, обдумывая слова врача.

— Насколько опасно это ее состояние? Это кома? — спросил он.

— Пока её состояние стабильно, — покачал головой Зверь. — Это напоминает, скорей, летаргический сон. Сколько он продлиться, я не в силах предугадать, — он посмотрел на лежащую на кровати девушку. — Это зависит только от нее.

— Ну что ж, будем ждать, — вздохнул Ксавье, нежно взяв ладонь жены в свою.

Прошло три дня. Состояние Татьяны оставалось стабильным. Физические раны заживали, ребра и кости руки срастались, но молодая женщина не только не приходила в себя, но и, казалось, погружалась еще глубже.

— Ты уверен? — спросил Генри МакКой профессора.

Они стояли у кровати пациентки и обсуждали идею Ксавье.

— Думаю, да. Мы ничем не рискуем, но хотя бы сможем понять, что творится в её голове.

— Хорошо, — кивнул Зверь. — Если что-то понадобиться…

— Я свяжусь с тобой, — перебил друга Ксавье. — Не волнуйся, все будет хорошо, а теперь иди, Генри.

Зверь, видя нетерпение профессора, послушно покинул лазарет.
Ксавье, дождавшись ухода МакКоя, глубоко вздохнул. То, что он сейчас собирался сделать, требовало полной концентрации. Он не знал, чего ожидать в сознание девушки, которая пережила такой ужас, и боялся заглядывать туда, но ему нужно было разобраться с тем, что не пускает Татьяну, попытаться вывести её из бессознательного состояния. Набравшись смелости, он взял жену за руку и как можно осторожнее скользнул в её сознание.

Первое, что он увидел, открыв глаза, — это темноту. Сначала ему показалось, что тьма бесконечна и в ней нет ничего, но потом среди темноты показались очертания пустынной дороги. Ксавье шел по этому шоссе, но у него возникло ощущение, что он просто топчется на месте.

— Татьяна! — позвал мужчина наугад.

Несколько секунд ничего не происходило, но потом среди абсолютно пустого пространства подул холодный пронизывающий ветер. Он вихрем закружил вокруг Ксавье. Мужчина поежился, но появление ветра в, казалось, безжизненном вакуумном пространстве внушало надежду.

— Татьяна! — еще раз позвал мужчина.

Тут же где-то вдалеке он услышал шуршание колес, из тьмы стал проясняться силуэт чего-то небольшого. Через несколько секунд перед ним остановился трехколесный детский велосипед, на нем сидела девочка лет шести в темно-розовом костюмчике с белыми полосками на груди и двумя огромными голубыми бантами, увенчивающими по бокам темно-русую голову. Девочка смотрела на него настороженными карими глазами, чуть склонив голову набок.

Чарльз узнал маленькую Татьяну, такой, какой он видел её на детских фотографиях.

— Здравствуй, малышка, — как можно доброжелательней поздоровался профессор, присев на корточки, чтобы сравняться ростом с девочкой. — Ты знаешь, кто я?

— Нет, — покачал головой ребенок, — но она знает.

— Где она? — спросил мужчина, сразу поняв, о ком говорит девочка.

— Её кто-то обидел, — с детской наивностью объяснял ребенок. — Теперь она не выходит из дома.

— Ты знаешь, где этот дом? — спросил Ксавье, прекрасно зная, что детское начало его жены знает здесь все, нужно только убедить ребенка отвести его.

— Знаю, — не стала отрицать маленькая Татьяна, — но я не хочу туда, там страшно. Раньше так не было

— Послушай, — проговорил Чарльз тем тоном, каким обычно говорил с напуганными собственными силами и переменной обстановки подростками, только попавшими ему под крыло. Так когда-то он разговаривал и с самой Татьяной. — Я обещаю, что здесь все станет как прежде. Только отведи меня к ней.

— Честно? — со знакомым выражением на милом личике спросила девчушка.

— Честно, — ответил Ксавье с самым серьезным выражением лица.

— Ну, хорошо, — вздохнула малышка, с ловкостью разворачивая руль своего железного коня. — Только там живут страшные монстры, — тоном «я тебя предупредила», продолжила она.

— Не волнуйся, — улыбнулся Ксавье. — Я не боюсь монстров, даже самых страшных.

Маленькая Татьяна, ничего не ответив, поехала вперед, достаточно быстро крутя педали велосипеда. Он пошел следом.

Дорога вилась словно горный серпантин, вскоре на обочинах вместо темной пустыни начали возникать силуэты кустов и деревьев. Редкие фонари желтыми пятнами освещали кусочки шоссе. Когда вдалеке стало возможно различить силуэты коттеджных домов, девочка остановилась.

— Теперь тише, — обернулась она, прижав пальчик к губам. — Если они нас услышат, то придется убегать и прятаться.

Они пошли по самой обычной улице пригородного городка. Ксавье смотрел по сторонам: весь этот антураж что-то ему напоминал, словно декорации из старого фильма.

Испуганный голос ребенка заставил отвлечься от изучения окрестностей:

— Они нас заметили! Бежим!

Тут Ксавье увидел, как со стороны соседнего дома на них движутся около двух десятков человеческих фигур. Назвать их людьми можно было с большой натяжкой. Двигались фигуры как зомби из старых ужастиков. Лица их были полусгнившими, обнажая местами пожелтевшие кости, глаза покрытые белесой пленкой, не имели зрачка. Одеты они были в белые медицинские халаты, на некоторых из них были комбинезоны солдат «Оружия икс». Общее у них было лишь одно: кожаная перчатка с длинными острыми лезвиями, прикрепленными к ней, на левой руке.

Увидев эту последнюю деталь, Ксавье понял, почему эта улица показалась ему такой знакомой. Она в точности повторяла знаменитую улицу Вязов из фильмов ужасов про известного маньяка-убийцу, приходящего к своим жертвам во сне.
Все вокруг было консистенцией детских и взрослых страхов Татьяны. Ксавье понимал, что страшные образы, занявшие главенствующее место в сознание его жены, не могут причинить ему никакого реального вреда, но они могли прервать телепатическую связь, а при повторном сеансе ему могло уже так не повезти и Татьяна могла просто не отозваться, полностью погрузившись в собственный кошмар.

— Быстрей сюда! — крикнула девочка, завернув на дорожку, ведущую к одному из коттеджей. Профессора не надо было просить дважды. Он побежал вслед за ребенком.

Девочка, не снижая скорости, так и ехала к двери дома. Ксавье, спешивший за ребенком, ожидал, что велосипед сейчас стукнется о деревянную дверь, но та как по приказу распахнулась, пропуская незваных гостей.

Дом тоже был иллюстрацией детских страшилок: скрипящие от каждого шага половицы, развешенная словно шторы паутина и развалившаяся почти в труху мебель, обивка которой давно выцвела. Маленькая Татьяна, не останавливаясь, удалялась по коридору, тянувшемуся прямо от входа. Буквально через секунду ее не стало видно, и затихло шуршание маленьких колес. Дверь послушно захлопнулась.

Оставшись один, Чарльз решил посмотреть на второй этаж. Зомби, видимо, отстали и пока не стучали в двери, не выбивали окна.

Мужчина поднялся по скрипучей шаткой лестнице: перед ним был длинный коридор с множеством дверей, который как злобная карикатура повторял коридор института.

Профессор пошел вперед: из щели между косяком и одной из дверей пробивался свет.

За ней обнаружилась такая же затхлая заброшенную обстановка, как и всюду. В дальнем углу, окружив себя полукругом пламени, освещавшим удручающую обстановку неровными всполохами, притянув колени к себе и положив на них голову, сидела девушка.

— Татьяна? — Ксавье подошел к границе огненного кольца. — Татьяна, это я — Чарльз.

Та никак не прореагировала на его слова. Тогда профессор вновь сел на корточки, так же как делал с ее детской версией. Она даже не двинулась. Ксавье без сомнений протянул руку сквозь стену огня, защищающую Татьяну. Огонь, сначала было набросившийся на вторженца, зашипел, признавая в нем своего, и осторожно отступил.

Чарльз погладил девушку по щеке, тихо повторив:

— Это я — Ксавье.

От прикосновения его пальцев к коже она вздрогнула и заморгала, снова просыпаясь от гипноза, взглянула на него. Во взгляде появилось понимание:

— Чарльз?

— Да, — улыбнулся мужчина.

Она схватилась за протянутую руку и, встав, перешагнула огненную преграду.

— Я пришел за тобой, — мягко продолжил он, как только женщина оказалась с ним рядом. — Все кончилось, теперь ты дома.

— Нет, — покачала она головой, отступая на шаг. — Я не могу…

Ксавье чувствовал, как волны страха и паники пронзают пространство вокруг. Тут же, словно из воздуха, возникли уже знакомые зомби. Они окружали Татьяну и Ксавье, сжимая круг.

— Не надо! Не надо! Не надо! — запричитала женщина, в испуге отступая назад к огненному кольцу и зажимая уши руками.

— Татьяна! — протянул ей руку Ксавье, но она, казалось, уже не замечала мужа, снова полностью погружаясь в цепкие лапы кошмара.

Профессор понимал, что если она сейчас перешагнет огненную стену, то погрузится в сумасшествие, откуда вытащить её будет сложнее.

Решение пришло внезапно. Ксавье уверенно шагнул по направлению к Татьяне и, схватив девушку, резко потянул ее к вдруг возникшей в стене двери. Он точно знал, куда она ведет: он сам повелел, чтобы она появилась.

Ксавье буквально насильно втащил девушку внутрь. Зомби, озадаченные таким поворотом событий, застыли словно манекены в комнате ужасов.
Захлопнув дверь, мужчина и думать о них забыл. Эта комната была частью его сознания, и чужие страхи сюда пролезть не могли. Обстановка помещения представляла собой точную копию его спальни, их спальни.

Он обернулся в сторону Татьяны. Она стояла посреди комнаты, казалось, не совсем понимая, где она и как здесь оказалась.

Чарльз подошел к жене и обнял ее. Дыхание Татьяны было быстрым, сбивающимся, сердце в груди отбивало барабанную дробь, но сама она напоминала ледяную статую.

— Прости, малыш, — прошептал Ксавье, целуя жену в висок. — Прости, что ты туда попала, прости, что так долго искал тебя. Прости, что тебе пришлось все это пережить, — с каждым словом его речь была все тише, все больше чувствовались в ней нотки вины, грусти и горечи.

Рука Татьяны дрогнула. Она коснулась пальцами щеки мужа и посмотрела ему в глаза:

— Ты не виноват, — прошептала она с горячной уверенностью. — Никто не виноват, никто не мог этого предугадать.

Чарльз перехватил её руку и поднес к своим губам, легко поцеловал ее пальцы. Потом его губы перешли на запястье, задержавшись на жилке, где бился пульс. Женщина инстинктивно двинулась вперед. Мужчина нашел её губы и захватил своими, сначала нежно, а потом постепенно углубляя поцелуй.

Ксавье почувствовал, что ледяная стена тает. Бледная кожа девушки наливается знакомым румянцем. Его губы проложили дорожку к шее и вниз. Одного желания хватило, чтобы одеяние девушки, напоминающее больничную робу, исчезло. И тут же Татьяна в испуге отступила, прикрываясь руками.

— Что такое? — спросил Ксавье, пытаясь поймать потупившийся взгляд жены.

— Они, — всхлипнула женщина. — Я… То, что они сделали со мной…

На теле женщины проступали знакомые синяки и царапины, рисуя ужасную картину. Татьяна опустила голову и замолчала.

— Кошмарно, — продолжил профессор, подходя к жене и опуская руки ей на плечи. — Но для меня ты осталась прежней, и ничего этого не изменит.

Ладони мужчины медленно прошлись по телу, и с их движением с кожи женщины стирались все следы насилия. Как хотелось Ксавье так же стереть эти следы и в реальности, но ничего: пройдет время, и все физические раны затянутся. Сейчас у него была задача поважнее.

Снова заключив Татьяну в свои объятья, он нежно, но решительно коснулся груди девушки, наслаждаясь нежностью кожи. Она вздрогнула, почувствовав знакомый разряд тока, ударивший в позвоночник, ноги подогнулись.

Рука мужчины прошлась по животу и скользнула ниже. Татьяна задержала дыхание, закрыв глаза.

— Не надо, — прошептал мужчина. — Не закрывай глаз. Ты должна видеть. Ты должна знать, кто рядом.

Чуткие пальцы мужчины продолжали с предельной осторожностью ласкать ее. Татьяна открыла глаза, в которых отразилось растущие желание. Щеки покрыл румянец, руки женщины вцепились в плечи Ксавье, ища опоры для слабеющих с каждой секундой ног.Чарльз понимал, что сейчас ей нужно самой почувствовать власть. Слишком долго те, кто причинял ей боль, властвовали и над её телом, и над её разумом. Сейчас, чтобы не спугнуть ее, надо показать, что она сама себе хозяйка.

Он потянул ее к широкой кровати и усадил к себе на колени, показывая, что дальше она решает, что делать. Чарльз заметил, как в глазах Татьяны зажегся знакомый хитрый огонек. Она с кошачьей плавностью начала расстегивать пуговицы на рубашке мужчины. Здесь одежда могла исчезнуть от одного мимолетного желания, но девушка растягивала удовольствие, пуговка за пуговкой освобождая мужчину от одежды и прикасаясь губами к обнаженному телу. Руки Ксавье легли на спину любимой, поглаживая, поощряя, наслаждаясь. С рубашкой было покончено, и пальцы Татьяны взялись за пряжку ремня, быстрыми и четкими движениями расстегивая его. Желание достигло апогея, жар растекающийся по крови, вырвался на ладони ярким пламенем, не обжигая, а согревая и лелея того, кто рядом.Чарльз помог девушке подняться и притянул её к себе. Их руки сплелись, делая ее пламя общим. В глазах девушки горел тот же огонь, и с каждым её движением он вспыхивал все ярче.

Мужчина опустил руки на бедра девушки, помогая найти нужный ритм. Он стиснул зубы, стараясь не потерять контроль, который давался все сложнее, но собственное наслаждение послушно откатывалось на задний план при напоминании голоса разума, что все это ради нее. Телепат почувствовал, как она замирает в его руках с тихим протяжным стоном, как в нем самом иссякают последние нотки самообладания, и попытался, как можно бережней оборвать связь.

Вынырнув из сознания Татьяны, профессор ощутил некоторый дискомфорт, связанный с произошедшим, но тут же позабыл о нем, встретившись взглядом с сияющими карими глазами.

— С возвращением, — выдохнул он, сжав её ладонь.

— Я люблю тебя, — одними губами прошептала она, снова погружаясь в сон, но на этот раз лечебный.