Вернуться

Глава 1

"…Чёрт! Как же голова болит… Вроде вчера не пил, а почему такое ощущение, что с дикого похмелья? Бли-и-ин… Как же в голове стреляет от малейшего движения…"

В небольшой темной комнате на разложенном диване лежал молодой человек лет около двадцати. Судя по его виду, он был не в самом лучшем состоянии: отекшее лицо, мешки под глазами и страдальческое выражение на лице.

«Бля, чего же вчера было?»

Герман приложил руку к раскалывающейся голове и оглядел комнату:

- Не понял! Это чего такое? Сон, что ли - или...» – не удержался от высказываний Герман и оглядел комнату.

Диван, на котором он лежал, стоял в углу, торцом впритык к стене, а одной из сторон — аккурат рядом с закрытой дверью. Дальше, возле окна — письменный стол. Напротив рисовались очертания большой «стенки» — такая больше подошла бы гостиной, однако присутствовал и одежный шкаф, что несколько ломало сложившуюся, если можно так выразиться, мебельную группу.

- Не понял… - и тут Герман вспомнил. Не сразу, но понял: ведь он прекрасно знал эту обстановку и комнату, Когда-то именно в ней он прожил не менее шести лет когда-то, не считая времени затраченного на учёбу.

Превозмогая пульсирующую боль, он стал вспоминать: вот он пошел в магазин, чтобы купить себе продуктов на пару дней; зашел в лифт, а потом у него дико заболела голова, аж в головах потемнело.

Он с диким криком схватился за голову, а потом просто упал на заплеванный пол лифта. Дальше была темнота и чувство падения куда-то глубоко-глубоко… Резкий подъем вверх, яркий свет где-то очень далеко вверху. Он почти мгновенно приблизился к этому свету и…

И больше ничего! Только ему казалось, что он услышал там какие-то слова - но вот чьи и о чём? При попытке припомнить снова пронзила страшная боль, прямо как в том гребаном лифте, и он бросил это дело — от греха подальше. И сразу его отпустило – боль сразу начала уменьшаться и пропала.

- Блин! – он встал с дивана, почувствовав сильные позывы сбегать в туалет. Еще не совсем соображая, что происходит, он осторожно открыл дверь и убедился, что он находится в своей старой квартире- мать давно, еще в 2002 году, продала её. А теперь он почему-то здесь...

- Ничего не понимаю! – Герман быстро сбегал в туалет по своим делам, а потом зашел в ванную, т.к. санузел был раздельным (роскошь, однако!)и посмотрел в зеркало.

- Еб! Не может быть, - в зеркало было его лицо, только так он выглядел лет в двадцать, ну если он не ошибается. Он с удивлением ощупал лицо, а потом осмотрел тело.

- М-да… - он только крякнул, сделав вывод, что решительно ничего не понимает в происходящем.

Примерно так он выглядел в девяностых годах двадцатого века!

Небольшой животик, жировые отложения на боках.

Небольшой животик, жирок на боках. Заметные, хоть и не сказать, что впечатляющие, мышцы плечевого пояса. Именно в то время он достаточно усердно занимался гирей, гантелями и штангой, которые в своё время раздобыл ещё его отец. Впрочем, добиться более-менее качественной мускулатуры он смог только после сорока — работал над собой от случая к случаю, между занятиями могли случаться перерывы от месяца и аж до полутора лет. Лишь после «сорокета» взялся за дело всерьёз.

Тут Герман озарило? а ведь в это время еще была жива его мать! Оная умерла несколько лет назад от инсульта. Врачи сказали, что если бы она вовремя прошла диспансеризацию, то этого могло и не случится...

Отца у него можно сказать не было - ушел, когда Герману было только восемь лет, а потом он больше не появлялся в их с матерью жизни. Герман не испытывал к своему биологическому отцу никаких чувств - практически не помнил его. Лет в пятнадцать он хотел встретиться с ним, и даже попытался это сделать, позвонив ему, но нарвавшись на совершенно холодный тон отца, бросил дальнейшие попытки наладить какие-то отношения…

Мать так больше и не вышла замуж - так и продолжая любить бывшего мужа. Герман этого не понимал, предлагал её найти нормального мужика, выйти замуж. Перестать ждать того, кто предал её и ушёл к дамочке помоложе и пофигуристей. Лет через пятнадцать дошли слухи: ничего хорошего из второго брака отца не вышло, он слёг после двух инфарктов, а жена, еще относительно молодая, просто вычеркнула его из своей жизни, «подкинув» его в государственный пансионат. Там всего через пять лет его и добил инсульт.

- …Герман? Ты чего здесь? – от звука такого знакомого ему голоса, он вздрогнул и чуть не грохнулся с табурета на кухне, куда машинально направился из ванной. Поставил чайник на газовую плиту и сидел, погрузившись в свои мысли.

Не веря своим ушам, он медленно повернулся и в проёме двери кухни увидел свою молодую мать — ну, относительно, на вид ей было лет сорок. Да нет, конечно, молодую — как ещё сказать, если в голове сидел её последний образ, в возрасте далеко за шестьдесят…

- Ведь говорила тебе вчера, когда ты уходил: Не пей много сынок… Эх!.. - по его лицу она прекрасно поняла про его состояние.

- Мама! - он резко метнулся к стоящей женщине, одетой в халат, сильной обнял её и прижался щекой к её голове. – Мама… мамочка…

- Герман, что с тобой? – Варвара Сергеевна сильно удивилась — она никак не ожидала от сына такого проявления чувств.

Лет с пятнадцати он стал всё больше отдалятся от неё, хотя раньше был очень домашним ребенком и требовал постоянной материнской ласки. А вот потом… Она сначала не обратила на это внимание, но со временем пришло понимание неизбежного, и она попытался вернуть всё на круги своя, но сын всё больше отдалялся от неё.

Варвара Сергеевна почти всю свою сознательную жизнь потратила на карьеру, кстати, для того, чтобы обеспечить своего сына лучшей жизнью - так, как она это понимала. Да, жизнь действительно стала неплохой, материально — так и вовсе отличной, вот только, к сожалению, между делом она практически потеряла сына.

Она совершила ту же ошибку, что и большинство родителей, которые хотят обеспеченной жизни для себя и детей. Когда сыну исполнилось десять лет, она устроилась в одну государственную организацию товароведом и принялась медленно, но верно подниматься по служебной лестнице. В жертву этому восхождению пришлось принести почти всё личное время, в особенности то, что можно было потратить на собственного сына.