Вероника

Глава 3

   Воскресным утром, стоя на кухне и наливая себе сок, я вдруг услышала во дворе рев мотоцикла. Я выглянула в окно. 
Как в детской страшилке, возле черного мотоцикла стоял его хозяин, весь в черном, и с черным шлемом на голове.
 «В нашем дворе готы. Интересно, а губы у него тоже черной помадой накрашены?» - подумала я, и любопытство на этом иссякло. 
Через несколько минут в двери позвонили. Я открыла. На пороге стоял Макс в черной кожанке. Он был один.

- Привет! Чем занимаешься? – спросил он, взял у меня из рук стакан, отпил и вернул назад.

- Да ни чем - вместо «здравствуй» ответила я.- А где Лиза?

- Да, там - как то неопределенно бросил Макс.
  
Я не стала вдаваться в подробности.

- Я за тобой, одевайся.

- Так я вроде бы одета. На улице тепло - ответила я, осматривая себя. На мне были голубые джинсовые брюки – «капри» и футболка оливкового цвета – вроде нормально. Что ему не понравилось?

Макс усмехнулся. Подошел к, встроенному в прихожей шкафу, достал мою тонкую осеннюю курточку и бросил мне.

- Надевай! 

Я сунула руки в рукава, обула легкие туфли. Макс подошел ко мне, вздохнул, и как маленькой, застегнул молнию на курточке, а потом, щелкнув меня по носу, сказал:

- Поехали!

- Куда поехали?- не поняла я.

 Но дверь закрыла и послушно спустилась за ним. Возле подъезда сидела моя соседка баба Таня со своим мужем, Яковлевичем, и сторожили два шлема. Макс поблагодарил их и забрал свои вещи. Баба Таня сказала в след:

- Вы там аккуратно на дороге.

- Хорошо, бабушка!- ответил Макс.

За что его любили все родители, так это за его покладистость. Макс подошел к мотоциклу. В технике я была полный ноль, и технические познания заканчивались прочтением названия на транспорте. Макс отдал мне шлем, второй одел на себя.

-Так где, Лиза? И куда мы едем?

- Увидишь!- коротко ответил он.- Садись!

Мы выехали со двора на улицу и поехали через город, в западном направлении. Макс лихо вел мотоцикл, и как приятно было, сидя у него за спиной, замирать от восторга. Я даже подумать не могла, что скорость может вызывать непередаваемые ощущения. Мы выехали на трассу.

- Держись крепче!- крикнул мне Макс и добавил газ.

Я обхватила его руками и прижалась к нему.

   Макс вез меня за город, туда, где начинался лес. Проехав не много, мы свернули на грунтовую дорогу, которая терялась в лесу.  Вскоре Макс остановился.

- Всё! – сказал он. – Приехали!

Я слезла, сняла шлем. Огляделась. Между деревьями была поляна.  Солнечный свет, пробивающийся сквозь начинающую желтеть кое-где листву, окутывал деревья сказочной, полупрозрачной дымчатой мантией.  Трава на поляне еще не успела пожухнуть и высохнуть. Лучи сентябрьского солнца пронизывали листья на деревьях и играли, создавая нереальное ощущение. И надо всем этим великолепием расстилалось глубокое, голубое, какое бывает только в сентябре, небо. Без единого облачка. 

У меня перехватило дыхание от такой красоты.

- Макс! Так не может быть! - сказала я.

Он, стоя возле мотоцикла, с улыбкой, наблюдал за мной. Я расстегнула и сняла курточку. Было жарко. Бросила ее на траву и села, с восторгом глядя в небо. Боже мой! Как здесь было хорошо и спокойно, словно деревья убирали весь негатив.

- Макс! Ты волшебник!- выдохнула я.- Это именно то, что мне было нужно. Как ты узнал?

- Секрет! - ответил он.- Я, кстати, тоже себя здесь чувствую хорошо. Мы с родителями раньше отдыхали на этом месте, а потом купили дачу. Но я все равно наведываюсь сюда.

- Ты бы и Лизе показал это место - сказала я.

- Показывал. Ей здесь не понравилось. Муравьи, земля, трава и тишина - произнес он, и добавил: - Встань!

Я поднялась. Макс вытащил из пакета покрывало и расстелил его.

- А теперь падай! – сказал он и первым лег на покрывало. Я легла рядом, подложив курточку под голову.  Мы лежали и смотрели на осеннее, бескрайнее  голубое небо, думая каждый о своём. И нам не надо было ничего говорить друг другу, объяснять и доказывать, потому, что мы были друзьями и понимали друг друга без слов. Вдруг Макс повернулся, лег на бок, подложив руку под голову. Его светло-карие глаза уставились на меня.

- Слушай, Ника! Скажи, зачем тебе это? Ты делаешь людям добро.  Пытаешься помочь. Отдаешь себя всю. А что ты получаешь взамен, пытаясь облагодетельствовать весь мир? Пустоту? Одиночество? Вот ты непростой человек, интересный, а в личной жизни у тебя что? Ничего. Потому, что этой самой личной жизни, как таковой, у тебя и нет. И ты, почему-то, не заморачиваешь себе этим голову, чем и отличаешься от Лизы.  Я порой сам не могу разобраться в своих чувствах к ней. Что это, привычка, жалость или любовь? С одной стороны, прибил бы Лизку за её тупые фокусы, а с другой – я не представляю себя без нее.

Меня разморило на солнышке. Я была в полудреме, говорить не хотелось, но Макс ждал ответа.

- Макс! Не мучайся! Время все расставит по своим местам. Но в своих чувствах тебе придётся разбираться самому. Просто я знаю, что ты будешь с Лизой. А какой она будет, зависит от тебя. А в отношении меня - ты просто испытываешь чувство благодарности на подсознательном уровне - ответила я сонным голосом. Эх! А как все хорошо начиналось. И продолжила: - Вот и всё. И не надо пытаться разобраться в моей жизни. У каждого своя судьба. Каждый свой крест несёт сам.

- Мы с родителями часто приезжали на эту поляну, когда у нас не было дачи - продолжал мой друг. - Было так классно носиться здесь, валяться на зелёной траве летом, или в желтых листьях осенью. Это место, прямо пропитанное положительной энергией.  Здесь всегда чувствуешь себя хорошо. Если мне нужно принять, какое-то важное решение, я сначала еду сюда. Побуду здесь немного, и ответ приходит сам.

- Ну, Потапов!  Тогда в моем случае, мне надо ставить здесь палатку и жить, что бы думать о позитивненьком и не пугать людей страшилками. А на данный момент я даже не знаю, чего хочу от жизни. Лизке повезло – у неё есть ты, А мне повезло - у меня есть вы. Вот так - и я, протянув руку, взъерошила его светлые, коротко стриженые волосы. В этот миг у меня было такое чувство, словно Макс мой брат, младший брат.

- Расслабляйся, Исаева, расслабляйся. Чует моё сердце, времечко нас ждет нелёгкое, когда еще сюда выберемся… Задождит и всё.   Вот напитаешься положительной энергией, и видения у тебя может быть, будут хорошие. А то всякую гадость видеть, с ума сойти можно. Ты бы хоть поделилась, с кем-нибудь, этим грузом.

- Я с тобой поделюсь, хочешь? Не забивай голову всякой ерундой в отношении меня. Ты привез меня отдохнуть, или воспитывать?  Не мешай наслаждаться природой. Потому что мне здесь так хорошо, как не было ни когда, и нигде. Не мешай расслабляться, прошу тебя. А мораль ты мне и дома сможешь прочитать. Хорошо?

- Да я не мораль читаю. Я попросить тебя кое о чем хотел. Если конечно сможешь… А не сможешь, я не обижусь - сказал Макс.

- До чего ты любишь тянуть кота за хвост, Потапов, Ну говори, что надо. Ты же знаешь, что я тебе не откажу. Ты, наверное, и привез меня специально за этим сюда.

- Нет Ника! Я привез тебя отдохнуть – серьёзно сказал Макс. - А дело, вот какое. Ты не могла бы «посмотреть» одного паренька, у отца, в клинике. Отец уже извелся. Что только не делает, а улучшения не наступает. Дома за стол с родителями уже садиться невозможно. Они без конца обсуждают эту ситуацию.

- Макс! Ты нормальный? Как мы к твоему отцу, в клинику попадем, тем более в хирургическое отделение? Там же всё стерильно и под контролем. Это же все-таки больница, а не проходной двор.

Отец Макса, Игорь Ильич, был лечащим врачом, в хирургическом отделении  института неотложной хирургии. И порядки, как я думала, там были строгие.

- Ника! Ха! Ты когда последний раз была в больнице? Я уже все придумал. Меня там знают.  Послезавтра отец дежурит. Мы подъедем с тобой к нему. Зачем – придумаем. Выберем момент, ты заскочишь в палату, «посмотришь». Ну а потом по схеме: ты скажешь мне, я - отцу. Ведь жалко парня. Отец говорит, что тот, после операции, ни с кем даже разговаривать не хочет. Лежит с закрытыми глазами и молчит. Даже с родителями не общается.

- Ладно, Макс. Подумаем. Но чтоб об этом ни одна живая душа… Понятно.

Макс ни чего не ответил. Посидев немного, мы собрались и поехали назад. Сидя у него за спиной  я думала о его словах.

 Эх! Макс! Ты думаешь, так просто видеть чужое горе? Да я за свои видения и за то, что меняю ход событий и расплачиваюсь одиночеством и отсутствием личной жизни. И этим не поделишься ни с кем. Хотя спасибо тебе за то, что ты есть. 
Что ты мой друг.


   Новая неделя началась с урока философии. Я постаралась не опоздать на урок, и вместе с другими зашла в кабинет. Филин вышел и стал распинаться о китайской философии, мы усердно конспектировали. И тут он заметил меня.

- Кстати, Исаева, а как нас зовут?- опять съехидничал он.                

«Вас не знаю, а меня Ника»- подумала я, но вслух сказала:- Вероника.

- А как переводится Ваше имя с латинского, с греческого языка?- решил достать меня Филин.

Я не знала. За столько лет привыкнув к своему имени, я не удосужилась посмотреть его перевод. Да он мне был и не нужен. Не «Горшком» же меня назвали.

- О чем можно говорить, если мы не знаем, что  означают наши имена. Так вот, каждому дополнительное задание – расшифровка собственного имени, чем полнее, тем лучше - вынес он свой вердикт.

После пары мы вышли из кабинета.

- Какой же он нудный!- сказала я, имея в виду Филина.- В его возрасте уже пора быть добрым, а не заедать молодёжь.

- Ника!- засмеялась Ирина.- Какой у него там возраст. Он немного старше нас, институт недавно окончил. Я подозреваю, он и сейчас учится где-то. Присмотрись по внимательней.

- Ириш! Ты что, мне к нему ближе, чем на  три мета подходить противопоказано. У нас же  друг на друга аллергия со смертельным  исходом. Он же опять какую-нибудь гадость придумает. Как он ещё происхождение фамилии не заставил нас искать – вырвалось у меня.


    Первым делом, придя домой, я залезла в интернет, и, покопавшись в поисковике, прочитала: «Вероника – с латыни: истина, передающая изображение. А с греческого: Ника - победа». 

 Ну и что мне отвечать Философу на следующей неделе? Что, в соответствии со своим именем я рассказываю, то, что вижу. А вижу я  будущее. После таких откровений меня точно ждет психушка. Может заодно происхождение своей фамилии и имени отца просмотреть, да заодно гороскоп на сто лет вперед составить? Кто знает, что ещё взбредёт ему в голову.  Всё-таки, как хорошо, что Филина видим  раз в неделю. Испортит настроение на первом уроке в понедельник, и всю неделю ходишь,  восстанавливаешься. Чувствую, скоро придётся каждое воскресенье, с Максом, мотаться в лес. За здоровьем. 

   

    Во вторник, часов в шесть вечера, я ждала Макса на перекрестке, недалеко от дома. Макс подъехал, я села и через двадцать минут мы въезжали во двор клиники, где работал его отец. На пропускнике, бабушка Никитична, хорошо знавшая Макса, выдала нам халаты и бахилы и разрешила пройти к Игорю Ильичу в кабинет. Мы поднялись на третий этаж, и нам на встречу вышел отец Макса. Его срочно вызвали в приемный покой на консультацию.

- Ребята! Подождите меня в кабинете. Я скоро - сказал он и зашел в лифт.

 - Ника! Как все удачно сложилось. И отцу объяснять ничего не надо. Палата находится напротив кабинета. Ты сейчас быстро зайди, «посмотри», а я постою возле палаты. Если что, скажем, что ты знаешь этого парня. Все остальное я беру на себя.

- Ну, Макс, смотри, что бы у нас с тобой неприятностей не было - предупредила я его.

- Не бойся - сказал Макс и открыл передо мной дверь палаты.

Я зашла. В палате стояло две койки, на которых лежали молодые парни. Тот, которого мне нужно было «посмотреть», находился справа от меня, и спал. А парень слева, ужасно похожий на соседа моих родителей Кольку, которому я не смогла помочь в детстве, пристроив ноутбук на животе,   смотрел какой-то фильм. Я кивнула, поздоровавшись, и прошла к окну. Я ничего не «видела», да и что я могла сказать о человеке, которого не знала, и который был мне безразличен. И я решила пойти старым, проверенным методом. Я подошла к спящему парню, и коснулась своей рукой его руки. И картинка пошла. «Увиденное» меня разозлило. Да разве можно, так бездумно, желать себе смерти, только из-за того, что разругался с подругой.  Бедная девчонка сама в переживаниях, и не знает, что он в больнице, и не поймет, почему он не приходит и не звонит. А этот балбес, развел трагедию на пустом месте, и решил, что подруга, узнав, что он умер, будет казнить себя всю жизнь.

- Из гроба можно встать только в фантастическом фильме. Позвонил бы ей сам - сказала я со злостью.

 Парень, слева, удивленно посмотрел на меня. И тут я почувствовала, что надвигается беда.

 Господи!  Да это не этому, молодому, с тараканами в голове, оболтусу, нужна помощь, а его соседу слева, сердце которого могло остановиться через полчаса, и который сейчас, улыбаясь, смотрел на меня. Я выскочила в коридор и зашипела:

- Макс! Бегом дуй за отцом. Объясняй ему, как хочешь, но у него в палате через полчаса может быть труп.

- Что, так всё плохо с парнем?- спросил он.

- С тем всё нормально. А вот с тем, у которого ноутбук, большие проблемы.

Макс помчался к лифту, и тут ему навстречу вышел Игорь Ильич. Макс прошел с ним в кабинет. Я осталась стоять в коридоре. Макс что-то доказывал, но отец ему не верил. Мне это надоело, я открыла дверь в кабинет, и сказала спокойным голосом:

- Извините, Игорь Ильич! Можете не верить. Вы будете не первый. А я, пойду, посижу оставшиеся двадцать минут возле этого парня, что бы ему, не было так тяжело от нас уходить.

- Вероника! – раздраженно вскрикнул отец Макса. Потом добавил: - Ну, хорошо! С вами я потом разберусь! - и вызвал медсестру.

Вдвоём они зашли в палату, потом, вдруг, туда же забежала ещё одна медсестра. Свозь приоткрытую дверь я увидела, что парню ставят капельницу, и кто-то произнес: «Как хорошо, что вовремя кинулись». Дальше мне было уже не интересно, потому что я знала - все будет хорошо, и спустилась вниз.  Сняла бахилы, отдала Никитичне халат и вышла на улицу. Я больше не могла находиться в этом месте, так было тяжело от людской боли, и по этому, пошла потихоньку за ворота клиники, не дожидаясь Макса. Ему ещё предстоял разговор с отцом. А я хотела попасть домой. Чем быстрее, тем лучше. 
Подъехал троллейбус, я села, про себя думая, что никогда не смогла бы работать в больнице, меня бы хватило от силы на пару месяцев.

   Я была почти возле дома, когда позвонил Макс.

- Ника! Ты где?- спросил он.

- Уже в Кызыл - Орде  -  ответила я.- Почти дома.

- Я сейчас поставлю мотоцикл и зайду. Можно?

- Как хочешь - сказала я.

Через полчаса прибежал Макс.

- Ну, ты даешь! Я вышел во двор, а тебя уже и след простыл. В общем,  в больнице все нормально. Отец поклялся никому не говорить. Он то, понимает, чем это может обернуться для тебя. И все равно удивлен, как ты смогла это почувствовать. Он то, сначала подумал, увидев нас вдвоем, что мы чего-то смудрили и пришли за его родительским благословением.

- Макс! - сказала я с возмущением. - А чего это, вдруг, твой папа подумал такое. Не слишком ли много ты дома рассказываешь обо мне? Представляешь, если это дойдет до Лизы? Учти, расхлёбывать эту кашу, будешь сам.

- Виноват. Исправлюсь - сказал Макс.- Было дело, похвалил тебя перед отцом. Больше не буду. Буду теперь говорить, что ты - поганка. Хочешь, расскажу, что было в больнице? - продолжил он с хитрым выражением лица.

- Ну, Потапов!- я сжала кулаки.- Ладно, рассказывай.

- В общем, спасли парня, а тот,  из-за которого, отец неделю спать не мог, уже по телефону чирикает, куда его ступор и делся. Отец понял, что без тебя тут не обошлось. А раз пациент остался жив, то отцу пришлось поклясться, что он никому, ничего, не скажет, иначе, как я объяснил ему, у тебя будет «море проблем». Конечно, он хотел бы заполучить тебя в клинику, но я сказал, что после этого, ты сильно болеешь, и он успокоился.

- Ладно, Макс! Ты временно прощен. Я  и так скоро в клинику попаду, с вывихом мозга. От моралей нашего Философа, точно,  клинический случай будет. Куда мне еще и людей смотреть. Теперь хоть бы до понедельника в себя прийти.



   Оставшаяся часть недели прошла без происшествий. А новая неделя принесла новые заботы.

   Короче, из лекции, обращенной ко мне, произнесенной Философом, я сделала вывод,  что без знания философии одна дорога - в дворники, и за хорошей оценкой мне придётся побегать.  После пары Ира задержала меня:

- Знаешь, надо, что то делать. Он же тебя, в открытую, прессует. Я слышала, как в группе уже поспорили, сколько ты продержишься. Долго ты еще терпеть собираешься? Может ты ему, какую гадость сделаешь?

- Ирин! Посмотри на него, куда ему еще и гадости делать? Да я и  не умею. Я не обижаю сирых и убогих. Пока что его прессинг для меня, как комариный укус, но если он будет продолжать, я просто переведусь. В городе много учебных заведений. А не получится, пойду в дворники запишусь. Пусть наслаждается своим великолепием.                

Ира сделала мне знак глазами. Я обернулась, в дверях стоял Филин. Он слышал конец нашего разговора.                

- А подслушивать не прилично! - сказала я, обходя его.

Он ничего не ответил. Но странно, с этого дня он перестал меня задевать, а только наблюдал за мной. Наверное, ждал гадостей, или готовил новую мораль.