Вероятность

Вероятность

Когда началась война, я не думала о том, что выбор делать так тяжело. Когда бомбежки затопили город в крови, единственное нетронутое место среди развалин белеет предательством. Единственный человек, который мог хоть как-то уберечь наш город оказался подлым трусом. Более того – именно он начал войну.

У него были деньги. Была власть. Но чего-то постоянно не хватало. Может быть нашей семьи? Как бы глупо не звучало, в период развитых технологий все еще имели влияние древние рода, потомственные аристократы. Мы были не особо богатыми, но достаточно состоятельными, чтобы отец позволил мне, моим сестрам и младшему братишке самим вершить свои судьбы.

Однако наша жизнь закончилась с выборами нового мэра города. Здесь было его царство, его власть. Однако ни я, ни моя семья никогда не хотели преклоняться перед деньгами, жадностью и глупостью, что пришли с правлением этого человека. Конечно, у него было вычурное и цветастое имя, однако я назвала его просто Мразь.

Никто не поверил, когда на город упала первая бомба. Среди ночи. Я никогда не забуду тот оглушающий взрыв и ошалелые глаза родителей, которые не могли поверить в происходящее. Нам хватило всего двух недель, чтобы отбросить гордыню и начать побираться по уцелевшим помойкам и складам, ведь наше поместье было полностью разрушено. Как и другие аристократические дома. Из уважаемых людей мы вдруг стали никем, потому что уважать нас было больше некому.

Я помню, как пробиралась сквозь некогда фамильный парк наших друзей, когда увидела их тела. Страшные, с выпученными глазами, посиневшими лицами, опухшими и застывшими навеки в гримасе мучения. Их повесили. Всех. Даже маленького Алека, которому едва исполнился год.

В желудке ничего не было с предыдущего дня, поэтому меня рвало желчью у ближайших кустов. Рвало долго, словно организм не желал принять тот факт, что по-прежнему уже никогда не будет, что война мне не приснилась, что один жадный и глупый человек уничтожил целый город из мести всего лишь одной семье.

И от этого становилось еще больнее, ведь я знала, что виновата в смерти каждого из них. Я и моя гордость, что не позволила склонить голову перед наглой жирной тварью и признать его власть. Я оказалась слишком горда, или же слишком много думала о себе, когда в очень невежливой форме отказывала на предложение сделки. Мразь хотела меня. Как самую старшую из сестер. Как рабыню. Как бесправную жену.

Я знала, чего мне стоит ожидать, выйдя я за него замуж. И отказала. И предложенные взамен деньги оказались мне совершенно не нужны. А ему оказалась не нужна моя семья, друзья, а потом и все аристократы нашего города.

Выбор делать тяжело. Однако раньше я никогда не представляла насколько. Вот только когда ты стоишь босой на пожухлой от летнего зноя траве, когда с удушающем чувством ужаса рассматриваешь начавшие разлагаться на жаре тела тех, кого ты знал, дружил, любил…

Тогда становится все равно. Ведь вероятность закончить точно так же – ровно половина. Ты либо умрешь. Либо нет. И решать всегда тебе.

Когда я смотрю в жадные глаза, на жирные, чуть подрагивающие в улыбке губы, смотрю как похоть сквозит из всех щелей Мрази, одетого в дорогой белый костюм…я понимаю, что со всем этим надо покончить. Раз и навсегда. Страх уходит, оставляя лишь омерзение и презрение к человеку, наставившему оружие на беззащитных женщин и сильно сдавшего немолодого мужчину, когда в руках братишки не замечают тонкий острый нож, который он прячет в складках одежды, ставшей ему слишком большой, но при этом сам держит опасное лезвие в руке.

- Я согласна. – голос хрипит. Последний раз я смогла попить воды лишь вчера вечером. А слова, вырывающиеся из горла кажутся чудовищно неправильными.

- Умница, детка. – неприятно растягивая гласные улыбается это холеное чудовище. – Ты согласна стать моей. А значит ты выполнишь любой мой приказ. Так что… - он протягивает мне острый, как оказалось охотничий нож.

Кажется, будто он не дал мне его в руки, а воткнул прямо в сердце. Потому что я знаю эту незамысловатую гравировку, эту чуть потертую рукоятку. Потому что это мой подарок лучшему другу, чье тело наверняка уже лежит где-нибудь в овраге.

- Что мне делать? – не дрогнувшей рукой беру нож и телохранители моего врага моментально наставляют на меня и всю мою семью пушки.

- Как? Ты не понимаешь? – его брови взлетают в притворном удивлении, еще больше натягивая кожу на и без того выпученных глазах. И вот его голос резко меняется. – Режь. – властно отдает мне приказ Мразь. 
Он не сказал кого или что нужно резать, а значит, это проверка для меня. 

Вероятность. 50 на 50. Пройду или не пройду.

Медленно, будто в масло, нож входит в мою ладонь, легко рассекая тонкую иссушенную кожу. Где-то на периферии сознания мелькает острая боль в руке. Но я лишь дожидаюсь, пока кровь не начнет капать на горячие камни и сжимаю руку.

Он несколько удивлен. То ли моим выбором, то ли моим спокойствием, ведь я точно знаю, что ни один мускул не дрогнул на моем лице.

- Сделка. – голос все еще хрипит, но я горжусь сталью, слышимой в нем. – Ты обещал сделку. Твоя часть договора – полная неприкосновенность моей семьи.

Он гадко ухмыляется и его солдаты опускают оружие.

- Да катитесь хоть на все четыре стороны! – смеется он.

50 на 50. У меня получилось. Мои родные получили время уйти. Они смотрят на меня, но в их глазах нет жалости. Лишь обреченность. И тихая ярость, к которой примешивается злая надежда. Надежда, что мама действительно поняла мою игру. Надежда, что я скоро приду к ним. Надежда на то, что Мразь не будет больше мучить ни нас, ни других. Никогда.

То ли по чистой случайности, то ли по недосмотру вражеских шавок, нож остается у меня. Но так ведь и надо? Он же мой! Этот нож мой!!!

Спокойно. сейчас не время. Потом. Еще немного потерпеть. И все будет потом.

В вертолете я понимаю, что у меня кружится голова. Ну да, сначала голодание, затем обезвоживание, а потом еще и некоторая потеря крови. Все-таки я резанула слишком глубоко. Сжимаю руку сильнее, чувствуя щемящую боль, что возвращает меня в сознание. Кровь, словно кропит заветное лезвие, стекая по капле.