Вестники

Вестники

Мы не одни во Вселенной. В ее необозримом, бесконечном пространстве рядом с нами обитают иные существа, недоступные человеческому взору или другим чувствам. Впрочем, они могут становиться видимыми... если пожелают этого. Они - не пришельцы из далеких галактик, они наши соседи, такие же "сдельные" квартиранты этого мира, как и мы сами. Однако, наша мораль и наши принципы, наша культура и достижения, все то, чем мы привыкли гордиться и что отождествляем с законами мира, в котором мы живем - для них не более, чем пустой звук. У них действует совсем другая система ординат, если можно так выразиться. Они знают о нас, мы догадываемся об их существовании. Встреча с ними в обычных условиях невозможна - они бесплотны, как ветер, и стремительны, как свет звезды. Но время Великого Кризиса, который неотвратимо становится ближе с каждым прожитым днем, минутой или секундой, долей секунды, истончает наше общее пространство. Грядут иные дни. Жестокие для нас, исполненные особой значимости для них. Они - Вестники, тени приближающейся беды.

И они идут среди нас, идут между нами...

Это был обычный морской поселок курортного типа, затерянный среди крымских предгорий, полуоостровком выступающий глубоко в море - с одной стороны ограниченный мягкой вьющейся песчаной косой, идущей вдоль побережья, а с другой, задвинутый прямо посреди волн, словно пешка, успевшая пройти в ферзи, смиряющий их порывы, нависал мощнейший утес-великан. С высоты птичьего полета полуостровок напоминал точно впечатавший среди зеленоватых вод неровный, бугристый след какого-то гигантского животного, возможно, слона-атланта, прошедшего долгий наземный путь, прежде чем оставить на твердой почве свой последний отпечаток огромной подошвы и навсегда погрузиться сквозь бездонную толщу вод туда, в манящие, загадочные глубины, уйти по дну в другие, невиданные города, сокрытые от человеческих глаз.

Это если смотреть на поселок с большой высоты, а с петляющих горных дорог, ведущих сквозь поселок дальше, сквозь крымский полуостров, он больше напоминал истыканную маленькими иголочками подушечку или, скорее, слоеный пирог, заполненный до упора праздничными свечами, точно дань поздравления некоему бессмертному Дункану Макклауду, сумевшему пронести сквозь века буйную головушку на крепких плечах. Только роль свечей большей частью исполняли маленькие домики и хатынки, в которых аборигены и приезжие проводили свой летний отдых. Домики шли сверху вниз, до узкой полосы песка, располагаясь с неимоверной плотностью на каждом из уровней "пирога", как принято говорить, яблоку негде упасть.

Спустимся же вниз, пройдемся по довольно твердому, стоптанному ногами тысячи людей жаркому песку, пересыпанному мелкой галькой, которая не ранит, но приятно массирует голые ступни... сейчас раннее утро, и людей еще мало, но солнце уже палит вовсю, набирая плазменные обороты, невозможно взглянуть на слепящий яркий диск и не зажмуриться. Ветер уныло переворачивает останки старых газет, использованных для хранения пищи и прочих пляжных надобностей. На одном из таких кусков мы читаем подзаголовок большими буквами: "Таинственное исчезновение исследовательского судна "Стрела" в Черном Море". Мелкими буквами в самом верху огрызка просматривается дата: 26 августа 20... Сегодня 28 августа. Нам это ничего не говорит, мы мысленно пожимаем плечами. Клочок газеты ветер уносит дальше, точно перекатывая пустынные барханы. Перед нами сверкает море. Оно спокойно и безмятежно гладит мокрый песок и гальку у самых наших ног. Водичка совсем теплая. Нам хочется искупаться, но мы воздерживаемся от этого соблазна.

Невдалеке от нас сидит бомж, неприятного вида заросший гражданин в рваных штанах и грязной рубахе-косоворотке, возраст его не поддается идентификации, он пересчитывает пустые бутылки, найденные на берегу и прикидывает, сколько выручит за них, разговаривает сам с собой под нос, но слов не разобрать. От бомжа идет нехороший дух чего-то испорченного, застоявшегося, мы брезгливо морщимся и отходим дальше в сторону. Осторожно переступаем через вытянутые ноги зрелой семейное пары, подставившей свои тела солнцу, замершие недвижимо и, возможно, дремлющие, судить сложно, поскольку лица предусмотрительно накрыты, у нее - небольшой кремовой кепи, у него - свернутой газетой. "Ранние пташки", - думаете Вы и, машинально, натыкаетесь взглядом на еще один газетный заголовок, скособоченный влево (Вам приходится наклонить голову чуть вбок, чтобы прочесть), как раз на той газете, скрывающей лицо загорелого мужчины от беспокойных солнечных лучей. Он гласит: "Странное поведение птиц". Разумеется, только заголовок, остальное прочесть нереально, если Вы только не хотите привлечь к себе лишнее внимание, а нам это совсем не нужно, ведь так? Мы просто гости здесь, в этом райском, роскошном уголке. Поселке, который символично называется Новый Морской.

(Кстати, о птицах. Мы нигде не видим чаек. Обычно они летают над побережьем, иногда над самой кромкой воды, пронзительно крича и вылавливая мелких рыбешек, иногда где-то вдалеке, но сейчас их что-то не видно и не слышно. Небо совсем чистое. Куда подевались чайки? Эта мысль мимолетом проносится в сознании, слишком быстро, чтобы задуматься над ней, другие мысли, более приятные и насущные, успевают вытеснить ее)

"Как же здесь хорошо!" - думаете Вы. Так тепло, спокойно и хорошо, весь день бы тут пролежал на солнышке (а некоторые счастливцы так и делают), все радует глаз (не считая, разумеется, бомжа, все занимающегося своей нехитрой арифметикой)... правда, окинув пляж системным взором, придется признать, что Вы несколько поторопились с выводами. Из-под топчанов, например (а они расположены чуть левее и ниже нас, под окрашенным темно-зеленой краской бревенчатым навесом), неприглядно выглядывают острыми "языками" консервные банки, прикопанные в песок одноразовые стаканчики, грязные тряпки и прочая ветошь, те же газеты... эх, люди! "Ну нельзя же так", - укоризненно говорите Вы, хотя и сами где-то небезгрешны в этой части. Мусор, разумеется, уберут, но при этом "пляжники" вскоре набросают новый, и так оно все будет повторяться. Почти свидетельство "Вечного Возвращения", о котором любили поточить лясы многие известные философы своего времени, а, точнее сказать, легкое (или не очень, уж Вам судить) нарушение благолепия этого райского уголка. Но идеального не бывает. И местные красоты с лихвой перекрывают в Вашем воображении эти незначительные, неприятные мелочи. А ведь Вы еще не видели местных закатов и восходов!.. Это когда синее небо, тронутое сетью легких, игристых облаков, медленно багровеет, наливаясь почти нереальным фиолетовым, лиловым светом, огненные переливы клонятся вплотную к воде, точно отсветы далекого, за миллионы миль отсюда, огромного пожара, "лоскуты" медленно отцветают и гаснут, уходя под толщу горизонта, а великанские скалы окутывает тень, понемногу скрадывая очертания. Вечер, которого не должно быть, бесконечно долгий вечер, что сражается до последнего и не хочет уходить; бездонная красавица-ночь, которая, казалось, замирает, и только легкое дыхание волн, мерцающих загадочными кристалликами среди черных-черных камней, выступающих местами из воды, нарушает эту иллюзию; и ослепительно-стремительное утро, отбрасывающее робкие, стеснительные покровы, что свила ночь, и заливающее красками пространство вокруг, точно не в меру экспансивный художник эпохи Ренессанса.