Ветер в волосах, небо в глазах.

Ветер в волосах, небо в глазах.

... Да уж, были времена... Юная Женька жила тогда с родителями, училась заочно в Московском Психолого-Социальном институте, и в тот год не думала ни о чем, кроме своей безответной любви, которой она посвятила все душевные силы, а она, эта любовь, зашла в тупик и закончилась ничем. Не закончилась, конечно, просто дальнейшая борьба -- за нее или с ней, Женька уже и сама ничего не понимала -- стала бессмысленной. Вместо того, чтобы впасть в депрессию, Женька тогда решила круто изменить свою жизнь. "Отныне я буду жить так, что всем остальным будет завидно!" -- написала она у себя в дневнике, под "всеми остальными", конечно же, подразумевая того, кто не оценил ее, не понял, остался равнодушным.

Ей повезло: совершенно случайно на глаза попалось объявление, что в областной комитет по молодежной политике области требуется молодой и смелый психолог для работы с трудными подростками. "Молодой и смелый" -- не просто было написано, но и подчеркнуто в объявлении, и Женька поняла, что это знак. Она позвонила по указанному телефону, немного волнуясь, а через три часа уже сидела перед двумя суровыми мужчинами: председателем комитета и директором нового Центра Социально-Психологической помощи для подростков и молодежи. Они рассказали ей, что в области через несколько дней открывается военно-спортивный лагерь для трудных подростков. Работа предстоит нелегкая и интересная: подростков будут стараться перевоспитать, показывая им другие жизненные ценности и причины для риска, а именно -- после недельной подготовки ребятам предстоит самим собрать парашют и совершить прыжок с самолета с высоты 1000 метров.

Суровые мужчины спрашивали Женьку, готова ли она к жизни в бараке, к общению с хулиганами и может быть даже к собственному прыжку с парашютом, на что она почти прокричала: "Да!!!" Прыжок с парашютом с самолета был как раз тем, чем нужно, для ее планов круто изменить жизнь, а трудные подростки при этом были не самой плохой компанией. Больше всего ее волновало в тот момент, доверят ли ей такое серьезное дело -- ведь до диплома со званием психолога ей было пока что далеко: она училась на втором курсе, да еще и заочно. Но такие мелочи не интересовали ее работодателей: видимо, не так-то много молодых и смелых психологов рвались уехать через несколько дней в небольшую деревню и прожить все лето в только что отремонтированном бараке в окружении трудных подростков, которых собрали по всей области.

До открытия лагеря оставалось три дня, так что Женьку оформили на работу сразу. Психологом в Центр Социально-Психологической помощи подросткам и молодежи, у которого еще и помещения-то не было. А директор был, и вот теперь был психолог Женька. Директор в лагерь не ехал -- там был свой начальник, а Женьку на следующий же день свозили в деревню Татьяновку на экскурсию: посмотреть на лагерь и местный аэродром, выбрать себе комнату, познакомиться с работниками лагеря и вместе разработать план работы. Никаких целей и задач перед Женькой не поставили, а она понятия не имела, что от нее, как от психолога, требуется. Поэтому решила ориентироваться на местности. Диплома у нее,может, и не было, а опыт работы был: в детском доме и в летнем лагере для детей-сирот из вспомогательной школы-интерната.

В Татьяновке Женьке понравилось. Несколько бараков, отремонтированные и побеленные изнутри и снаружи, стояли на ее окраине: с одной стороны дорожка уводила в деревню, между жилых домов и деревенского клуба она уверенно вела к столовой, в которой воспитанникам лагеря и персоналу предстояло питаться, и автовокзалу. С другой стороны от бараков расстилались поля. На некоторых из них паслись коровы, на других росла картошка. Тут же располагался аэродром, на котором стояли несколько "кукурузников" и свежевспаханное поле с полосатым флагом-чулком посередине.

Невысокий синеглазый летчик-инструктор Андрей Николаевич, с ног до головы облаченный в камуфляжную военную форму, объяснил Женьке, что флаг указывает направление ветра и называется "колдуном", что самолеты-кукурузники официально именуются АН-2, а он,Андрей Николаевич, будет в лагере главным воспитателем. Начальник лагеря, крепкий мужчина средних лет с блестящей лысиной и большими веселыми глазами представился Евгением Степановичем и подмигнул Женьке:

-- Будем мы дружно править этим миром... Женя, Женечка и ... Аннушка, -- он кивнул головой в сторону замерших на краю поля самолетов.

-- А я думала "и Андрюша", -- хмыкнула, не удержавшись, Женька, проходя мимо главного воспитателя. И не заметила, что глаза летчика -инструктора Андрея Николаевича заискрились так, будто в ответ на ее шутку в небо был выпущен залп ярко-синих ракет.

Нет, она ничего не заметила ни тогда, ни потом, когда Андрей Николаевич с началом сезона буквально взял над ней шефство. Он выбрал ей лучшую комнату в бараке, окно которой выходило на поляну с цветущими ромашками. Когда собирали кровати, он проследил, чтобы ей досталась самая новая сетка, сам принес со склада новенькие подушку и одеяла. Подарил ей свою камуфляжную кепку ( Женька не могла не признать, что его темно-русая шевелюра шла ему куда больше, чем этот головной убор, а у нее появился свой "знак отличия" среди руководящего состава лагеря), а в уголки воротника ее любимой рубашки вставил крошечные металлические самолетики.

"Евгения у нас -- целый психолог",-- без тени насмешки, уважительно представлял он Женьку народу. Предупредительно и нежно он ухаживал за ней, как истинный джентльмен. Женька же звала его по имени и отчеству и очень уважала.

А на лекции по сбору парашюта и занятия наземной подготовки ходила в команду, которую готовил к прыжкам молодой спортсмен Валера. Валера был кудрявый, серьезный, похожий на подросшего Петрова из кинофильма про Петрова и Васечкина. Его постоянно приводили в изумление поведение и манеры современных "трудновоспитуемых подростков", а Женьке нравилось наблюдать за тем, как ребята порой приводили этого простого, честного и смелого парня в тупик, и как он из этого тупика обычно выбирался -- терпеливо и со сдержанным достоинством .