Веточка

Веточка

Настала такая пора, когда в один только день с небес может выпасть снег, а затем дождь.

Резко-континентальная – имя полностью соответствует её характеру. Порой задумываешься, что климат под стать нраву людей, живущих в нём. Ещё сегодня утром валил снегопад, да так, что за пару часов покрыл землю несколько сантиметровым слоем. Однако уже к вечеру, вместо белоснежных хлопьев с небес обрушился настоящий ливень, который смыл весь снег с обочин – и следа не осталось. Именно в такое время я стоял на остановке и дожидался единственного автобуса, который смог бы довести меня прямиком до квартиры Виктора. Подумать только, ещё в прошлом месяце я бы и не мог предположить, что так всё обернется, а если оглянуться на год назад, то и тем паче. Не знаю – правильно или не правильно я поступил, но отступать мне было уже некуда. Раз взялся – так доделай дело до конца.

Капли дождя барабанили по крыше остановки, под которой кучковались промерзшие люди. Я же стоял поодаль: мне не хотелось тесниться с людьми, так что я накинул на голову капюшон и покорно, но с нетерпением ждал свой автобус. Состояние было такое, что абсолютно плевать промокну я или нет. Главное было добраться до дома Виктора, хотя нет – главное было доехать до аэродрома и успешно сесть на рейс. Боги, что-же в самом деле я делаю? Получается, что бегу: бегу от собственных проблем, от своего прошлого, от дурного будущего, оставляя всё, что так дорого здесь – на Родине. Может не надо было соглашаться с Виктором? Да нет – вздор, я сам же себе противоречу. Прекрасно знаю, что иного выхода, как бежать отсюда, сломя голову – просто нет. Опостылело здесь всё: несменяемость, отношение к людям, к природе, да ко всему в общем – хамское и пофигистичное. Но может не надо было так со скандалом вылетать из дома? Всё-же – мать, как никак, да и отец тоже. Они меня вырастили, на ноги поставили, во взрослую жизнь дорогу проложили. Оставалось только мне укрепиться в этом мире, но тут возникли небольшие разногласия по этому поводу. Я понимал, что родители желают мне только лучшего, но, как говорится:«благими намерениями... » Однако тут уже ничего не попишешь: сказал, так сказал, а извиняться сейчас рано ещё – надо подождать, когда мы все остынем. Но случится это не скоро.

Мимо по шоссе мелькали машины, а в моей голове мелькали воспоминания. Помню как всё начиналось: уютный дворик среди «сталинок», игры с соседскими ребятами, потом занятия в дошколятах, где было весело, затем уж и первое сентября, в которое, кстати, тоже лил дождь, а там школьные годы, экзамены, выпускной, поступление и... Моя мысль оборвалась: показалось, что приехал мой автобус, и я уж было подбежал к нему, но тут увидел чужой номер и вовремя спохватился. Я проводил взглядом забитый до отказа «Лиаз» и продолжил стоять подле остановки. Дождь лил. Казалось, всё в атмосфере пропитано влагой и холодом. Ветер порывисто дул, колыхая голые ветви деревьев, ютящихся через дорогу, тонкие антенны, переплетенные над трассой и всё время норовил залететь мне под капюшон. На улице температура постоянно то падала ниже ноля, то повышалась. Из-за этого творилась неразбериха.

Я снова предался воспоминаниям – хотелось всё проанализировать. Значит так: я окончил школу и поступил в ВУЗ – уже хорошо, но, тогда всё только начиналось, а вот потом, через некоторое время, я познакомился с Виктором. Как это было? По моему, это произошло на очередной вечеринке, на которую нас пригласили. Я не особый любитель данных мероприятий и ходил на них только из-за того, чтобы не отбиваться от коллектива и для знакомства с новыми людьми. Контингент там, конечно своеобразный, но бывают и интересные личности. Как-раз на одной из таких вечеринок мне посчастливилось познакомиться с Виктором. Человек он был тихий, рассудительный, несколько медлительный и крайне интересный. Нельзя его назвать интровертом и меланхоликом в полной мере. Он охотно шёл на контакт и мог поддержать любую беседу, правда не всякому собеседнику было дано понять его внутренний мир. Я это чувствовал на интуитивном уровне, но рационально объяснить не мог. Витя хорошо знал историю, да так что я и представить себе не мог. Для меня она всегда казалась набором скучных дат и имен давно почивших людей, но Виктор дал мне взглянуть на этот предмет иначе. Я часами мог слушать его лекции на разные исторические темы, да так что и сам начинал интересоваться ими. Но времени на изучение особенно понравившихся моментов у меня не было. Учёба брала своё, да и я был не против.

Мы с Витей учились в разных ВУЗах и на разных факультетах. Он – на историка, а я – на программиста. Объединяло нас не многое, но что-то тянуло друг к другу. Витя обрисовал мой психологический портрет за считанные дни, что не могло меня не удивить. Не скрываю – я простой человек, которому чужды великие идеи и тонкие образы, но понять чувства людей я умею. Может из-за этого мы и поладили. Я ощущал романтическую натуру Виктора, а он нашёл собеседника, который способен воспринять его, хоть и не всегда понять. Тут ещё был и материальный аспект: я выручал его с компьютерами, а он помогал мне разбираться с людьми. Тут что-то есть схожее между людьми и программами. Так продолжался год, и мы могли открыто рассказывать о волнующих нас проблемах друг-другу. Выходило так, что у нас были одинаковые взгляды на действительность. Обоих волновало дальнейшая судьба и не только собственная, но и общественная. Патриотом меня не назовёшь – как-то пролетели мимо меня все эти нотации и вопли – с детства, так что я был чужд этой ерунде. Виктор – так вообще агрессивно относился ко всяким проявлениям этого самого «патриотизма». Сам он называл себя – «диссидентом» и очень гордился этим, хотя я так и не понимаю, почему он так любит это слово. Что тут говорить: про ситуацию в стране я и так знал, а рассказы Виктора только усилили моё отвращение. С каждым днём во мне росло уныние от общего положения дел. Я не понимал, что надо делать, но я знал точно – необходимо хоть что-то предпринять. В этом мне помог Виктор. Как-то раз я застал его за изучением чешского языка – это с его то хорошим английским. Из любопытства я спросил его, и он поведал мне свой план.