Вино для сильных

ГЛАВА 1

***

Над лесной поляной звучит музыка – неискусная, но нежная.

Здесь танцуют – то сходясь, а то срываясь вскачь, плавно поводя загорелыми руками; юные девы с восхищением смотрят на ловких юношей, и не умолкает плеск ладоней, ликующий и еще неумелый, как будто творится первый танец на земле.

И вот головы клонятся ближе, а речи становятся смелей. Каждый уже приглядел себе подругу, и готов умыкнуть ее под расплывчатую зеленую сень, презрев мольбы…

Будь отважен. Не скупись на обещанья и ласки – красавицам они по сердцу…

Король Вольф пробудился легко, как в юности. Еще не открывая глаз, понял, что улыбается. Давно он не спал так безмятежно; давно ему не было так спокойно на сердце.

Женщина, которая грезилась ему во сне, и теперь была с ним. Тоже бодрствовала – запрокинув голову, рассматривала узоры богато расшитого полога. Хорошо было ощущать, что она лежит рядом, обессиленная, покорная, раздетая догола. Вольф потянулся к ней, обнял нежно, как единственную, поцеловал в плечо.

– Ковенхайм твой, Ази, возлюбленная моя. Думай об этом всякий раз, как усомнишься во мне…

Анастази не ответила. Бледный свет наполнял комнату, безуспешно пытаясь рассеять туман этой жаркой, трудной, так долго длившейся ночи.

…Все случилось так, как ей и представлялось накануне. Едва стемнело, король оставил трапезный зал. Анастази еще некоторое время сидела у огня, молчаливая и сумрачная; те, кто не знал ее, вполне могли счесть, что она вечно так печальна. Особенно разочарован был черноглазый менестрель, ибо она не отвечала на любезничанья, не благодарила за песни, не угощала вином. Наконец, коротко простившись с отцом, тоже поднялась наверх.

В глухой, как стена, тишине Куно Реттингайль отворил перед ней дверь опочивальни. Светильники были потушены; сил затихающего в камине огня едва хватало на то, чтобы скупо выхватить из темноты очертания стола и длинной лавки, массивных сундуков у противоположной стены; постель под приглашающе откинутым пологом благоухала фиалкой и анисом.

Паж оставил их. Не двигаясь, не произнося ни слова, Анастази смотрела, как Вольф неторопливо снимает украшенный позолоченными пластинами пояс, оставляет на длинной лавке.

Какое-то оцепенение владело ею, обычно такой дерзкой и своевольной. Она не сразу поняла, что король велит ей подойти ближе. Распуская завязки на круглом вороте его рубахи, сносила чужие, все более настойчивые прикосновения; от них по телу пробегала невольная, зябкая дрожь.

Вольф взял ее за подбородок, заставляя поднять лицо, прижался губами к губам. Чуть помедлив, словно в сомнении, Анастази ответила на поцелуй. Незаметным движением расстегнула свой пояс, потянула узелок шуровки на платье.

Парча и шелк скрывают многое, но не меняют сути. Женщина остается женщиной, мужчина – мужчиной: плоть и кровь горячи, ласки нетерпеливы до грубости, а от желания у него мутится взор и притупляется слух…

Вольф подхватил ее на руки и перенес на ложе. Целовал то ласково, то неистово, словно нежность боролась в нем с любовным исступлением. Анастази тщилась ответить тем же, но его прикосновения не пробуждали желания или трепета плоти – было только неловко и щекотно.

Но отчего не полюбить его? Он красив и щедр. Он всегда держит свое слово… Он…

И тотчас слишком крепкое объятие, слишком страстный, дразнящий поцелуй отозвались такой раздирающей болью в груди и боку, что Анастази содрогнулась всем телом и оттолкнула короля.

То был лишь жест, нелепая попытка отстраниться – но Вольф швырнул ее, вскинувшуюся, обратно на постель, сдавил рукой запястье так сильно, что Анастази едва удержала крик; с силой разжал ее стиснутые колени. Мгновением позже другая боль – тупая, саднящая, – заставила Анастази вцепиться в простыню.

Медленно, сильно, вспарывающе-глубоко; вперед, вспять и снова, раз за разом.

Глухо, однообразно поскрипывали доски внизу, в основании ложа. Тьма грозила удушьем.

Когда все закончилось, она нашла в себе силы обнять его за плечи, склониться головой к голове. А потом они уснули, равно истерзанные и утомленные соитием, более походившим на битву.

…Король был уже одет, а Анастази все еще лежала, зарывшись в покрывала, уставшая, разбитая, с болью во всем теле. Ей и в голову не пришло позвать служанок.

– Надеюсь, ты не намерена провести день в постели?..

– Нет, государь.

Вольф внимательно взглянул на нее. Присел на край ложа, погладил по обнаженным коленям.

– Ты привыкнешь, Ази. Нынче ты была… не совсем готова, согласен, но это пройдет.

– Мой король ведь мог бы найти себе… более благодарную и молодую фаворитку.

– Разумеется, мог бы. Но я полюбил тебя, Ази, и рад, что теперь ты со мной.

Он неторопливо поглаживал ее щиколотку, улыбаясь лениво и нежно; и становилось все яснее – король желает остаться, желает, чтобы она дала к этому повод…

Анастази приподнялась на локтях, повела плечами, сбрасывая покрывало. Придвинулась почти вплотную. Вольф смотрел заинтересованно, ожидая, что она станет делать дальше – тогда она приподняла полу его туники, принялась развязывать исподнее.