Виновата любовь

Глава шестая.

Лиам: 

Однажды мне-таки удалось затащить Кристен к себе домой, чтобы просто провести вместе время. Она убегала - я догонял. Она сказала мне, если я её догоню, то она даст согласие. И я догнал.

Кристен сидела на диване. На ней был большой свитер и шорты. У её ног сидел я. Она включила телевизор, но никто из нас его не смотрел его. 

- Боже, да у тебя кровь! - воскликнула Джеймс, заметив мои костяшки на руках. Она ринулась в ванную, смочила водой полотенце, грозно смотря на меня, уселась на диван.

Я протянул руку Джеймс, а она молча начала вытерать мне кровь, аккуратно проходясь полотенцем по моим руках. Иногда её пальцы касались моей кожи. 

- Ну, вот, как новенький, - улыбнулась она.

- Спасибо. 

Когда она убрала полотенце, я опустил голову ей на колени и закрыл глаза. Я знал, что что-то изменилось. Кристен принялась пальцами расчесывать мои волосы, нежно перебирая их. 

Она вдруг убаюкивающе начала петь мне какую-то колыбельную. Это была не песня. Кажется, это был стих. Хотя, признаться, я мало что понимаю в поэзии, но мне так хотелось, чтобы именно она читала или пела мне стихи. 

Я расслабился под её натиском волшебного голоса. Я вдруг осознал, что не чувствую к Кристен ни безразличия, ни злобы, ни даже похоти, как обычно. Она - последний человек, которому бы хотелось причинять боль.

- Кристен Джеймс? 

- Что? Отвратительно пою? Что ж, это я знаю... 

- Замолчи, глупая, - улыбнулся я, слегла толкнув её. 

- Ладно, я шучу, - рассмеялась она и легонько толкнула меня ногой.

- Что со мной происходит? - спросил я, поднимая голову и изучая её глаза.

- Ты какой-то бледный, - ответила она, - есть тебе больше нужно, а не в драках участвовать. 

- Какой отборный юмор, - съязвил я.

- Иди ты, - рассмеялась она, оттолкнув меня. 

Я, всё ещё смотря на неё снизу вверх, подполз к её ногам. Она смеялась. Аккуратно, без дикости, тонко и безобидно я потянулся к коленям Кристен. 

Коснувшись губами её колен, я поймал на себе удивительный взгляд. 

- Может, ещё руки поцелуешь, как какой-нибудь царице? - рассмеялась она. 

- Твои - с удовольствием.

Я аккуратно нагнулся к её правой руке, чуя, как бешено бьется моё сердце. Пройдя губами каждый пальчик, я принялся целовать вторую её руку. 

- Эй, ну всё, хватит, - тихо сообщила она, обхватывая моё лицо в свои холодные руки. 

Я посмотрел на её губы. Такие пухлые и, конечно, вкусные. Это самые сладкие губы, которые манили меня. Я бы целовал их каждый день, будь моя воля.

Кристен провела пальцем вдоль моей щеки, останавливаясь на каждом шраме. Когда она нашла самый болючий порез, то наклонилась ко мне, внимательно его осматривая. А я всё смотрел на её губы.

- Больно было? - спросила она.

- Терпимо, - ответил я, переводя взгляд на её глаза. 

В эту секунду воздух накалился до предела. Мне стало трудно дышать. Между нашими лицами были крошечные миллиметры. 

Кристен вдруг потянулась губами к моей щеке. Она слабо поцеловала болючий шрам. Мне даже показалось, что он больше не болел. 

В эту секунду я выждал момент и коснулся губами её щеки. Кристен, покраснев, рассмеялась и откинулась на спинку дивана. А я так и остался быть у неё в ногах. Я улыбнулся, опустил голову на её колени, рисуя невидимые линии на её ногах. 

- Я сломался, Кристен Джеймс, - тихо сказал я. 

***

Многие спрашивали меня, что пугает меня сильнее всего, и я знаю, что они ожидали услышать, что это высота, или замкнутое пространство, или люди, одетые как животные, но как мне им сказать, что в 17 лет я ходила на занятия, которые назывались "Отношения на всю жизнь", и я узнала, что люди перестают любить по той же причине, по которой они влюбились. Что привлекательное упрямство любимого теперь стало отказом в компромиссе, а его одержимость какой-то идеей - это теперь незрелость, и плохие привычки, которые раньше ты так обожал, стали просто деньгами на ветер. Спонтанность становится безрассудством и безответственностью, а ноги на столе перестают быть сексуальными, это лишь ещё одна вещь, которая отвлекает тебя от твоей насыщенной жизни. Ничего не пугает и не расстраивает меня сильнее, чем мысль, что однажды, я стану непривлекательной для кого-то, кто однажды думал что все звезды находятся в моих глазах.   

В первый понедельник ноября снега почти не было и я печально вздохнула. Скажу честно, я не выспалась, поэтому проснулась с кругами под глазами. Я развязала собранные волосы, раскинув их по плечам.

С того самого момента, когда мы с Лиамом поговорили, он больше не подходил ко мне. Даже не смотрел. Отчасти, но я его понимаю: какому крутому парню захочется говорить или дружить с синим чулком вроде меня? Один раз я ему поверила и успела уже пожалеть об этом. Проходя мимо него, я старалась не поднимать на него глаза, хотя очень хотела бросить мимолетный взгляд. Он решительно и уверенно прошагивал мимо меня, словно я была невидимкой, иногда даже задевая плечом.

Я надела серую майку, синие джинсы, а поверх майки клетчатую рубашку. Мне было плевать на то, как ко мне относится Лиам, ибо не для него я переезжала в этот город, хотя и не скрывала, что этот город мне не нравится.

На переменах в школе мы проходили мимо друг друга, как будто не замечали, но я тайком смотрела на него, думая, что он тоже посмотрит на меня, но он этого не делал. За ленчем он сидел за тем же столиком, что и раньше, предназначенный для всех крутых и популярных в школе. В мою сторону он больше не смотрел. На биологии Лиам сидел за самым краем парты, будто боялся испачкаться, и совершенно меня не замечал, не смотря на то, что я сидела рядом. Лишь когда его руки вдруг сжимались в кулаки, причем так, что белели костяшки пальцев, у меня возникали сомнения в его невозмутимости.