Висбаденская история

Висбаденская история

   и этот дикий бред
Преследовал мой разум много лет.
Но я, расставшись с прочими мечтами,
И от него отделался – стихами!

М.Ю. Лермонтов. Сказка для детей

Пре́лесть (от славянского «лесть» — обман) — 1) прелесть бесовская, состояние омрачения одной или нескольких сил человеческой души, возникающее в результате воздействия на человека злых духов; 2) состояние самообмана, самообольщения; очарование, вызванное кем-то или чем-то.

Я стояла у парапета над парком «заведения минеральных вод» и чувствовала себя странно. Неудобство от громоздкой и непривычной одежды я постаралась сократить ровно настолько, чтобы не выделяться в толпе. Но лучше, кажется, было бы зашнуроваться как можно туже и волочить на себе кринолин – быть может, так меньше бы сил оставалось на осмысление происходящего. Хотя едва ли что-то смогло бы оградить меня от того знания, что я попала в мир без бога. То есть, с миром все было хорошо, это восприятие совершило чудовищный кувырок, а какая-то неизменная часть меня наблюдала теперь его последствия. Да, это было не путешествие по Ленобласти из прежней жизни, где каждый встречный кустик или опора лэп казались бы мне чудесным одаривающим твореньем. Красота мира кругом была будто отделена от меня какой-то прозрачной, но непреодолимой преградой. Стоило мне всерьез подумать об этом, как тонкий металлический браслет на запястье потеплел и блеснул предупреждающим сияньем. Вместе с этим взгляд мой перенесся на окружающих, и на какой-то момент вместо сожалеющей зависти их простой человеческой жизни я исполнилась вдруг торжествующей себялюбивой радости. Эти милые бюргерские семейства и пары отдыхающих показались благоприятными декорациями, среди которых будет разыграна моя история. Еще минуту назад я была уверена, что не справлюсь. Так, похожу кругами, может быть, взгляну издалека. Если осмелюсь - поздороваюсь. Но сойти теперь с дистанции, не достигнув главной цели, в моем договоре означало обречь себя на скорое и бессмысленное самоубийство. На которое даже не придется решаться  - для такого слабака, как я, в умном гаджете на правой руке предусмотрена своя функция.

    Этот бес все рассчитал – он лучше меня знает биографии моих героев, не говоря о самой человеческой природе. Он не отправил меня в какой-нибудь сорок второй год, где П. (пока буду называть его так) недавно овдовел и переносил свою скромную чувственность в платонические увлечения хорошенькими светскими знакомыми, к которым приходил читать вслух. Такая благостная и невинная почва для маленького романа. Но бес рассмеялся мне в лицо, когда я проговорила свой намек, и сказал, что правила в этой игре устанавливает он. И поместил меня в Висбаден пятьдесят шестого года,  где П. с семьей вынужденно скитается по Европе. Так что мне предстоит соблазнить человека, нежно привязанного к своей жене, для поправления здоровья которой он и затеял все это путешествие. А теперь, оставив ее с детьми в недалеком городке, осматривает красоты Рейна.

     Я чувствовала, как меня будто влечет какая-то сила, заставляя скорее ступать по каменистым дорожкам парка и поворачивать в нужном направлении.  В голове стало пусто и хорошо, и оттого тело дало о себе знать едва ощутимым трепетом предвкушения. Об этом рано было еще думать, но, с другой стороны – у меня всего четыре дня. Поэтому, если настраиваться на успех, до главного не так уж и далеко. Это вторжение какой-то воли, подавляющей мою собственную, сложно было с чем-то сравнить – я никогда не пробовала даже травку, все старалась сберечь свое душевное здоровье. «Во всей этой истории абсолютный плюс – бесконечное пространство для самоиронии, которую, кажется, даже бес не может во мне отменить. А она и в прежней жизни была самым верным способом не сойти с ума. Хотя, как там говорится в жуткой русской пословице: снявши голову, по волосам не плачут?» - подумала я, остановившись на немноголюдной площадке у фонтана. Около классической ограды стоял высокий господин с трубкой в руках. Внезапно все тело будто выключилось, оставив одно сердце. Я сделала невольные полшага назад. Возобновила в памяти строчки договора: «Никакие твои действия не навредят душам других. Они будут даже стерты из их памяти. Вся ответственность ляжет только на тебя». - «А можно ли было верить бесу? Вдруг я своей мелкой прихотью причиню непоправимое зло обожаемому существу?». Браслет на этот раз предупредил меня маленьким электрическим разрядом. Я вздрогнула, перевела дух и достала из сумки заранее продуманную книгу.

       Это было издание Жуковского с предисловием П. Попади оно в руки мне прежней, я бы благоговейно любовалась шрифтами, трогательными точками после заглавий, принятыми в имперской пунктуации и, конечно, самим текстом, приобретавшим  в таком воплощении новую красоту. Теперь же книга для меня была только средством. Как и этот город, и парк, и сам П., которым я хотела обладать. То, что это чудовищно и неправильно – звучало лишь далекой памятью когда-то бывших у меня убеждений, теперь вовсе не имевших силы. Я встала, опершись на ограду, в поле зрения П., открыла страницу наугад и решила подождать. То, что хотелось бы назвать планом, пока складывалось из неясных представлений и надежды на интуицию, которая подскажет, как вести себя. Я изредка взглядывала в сторону П. – он стоял в профиль и, кажется, любовался панорамой города. Лица на таком расстоянии как следует разглядеть было нельзя, но я была уверена, что это он.

   Вдруг он зашагал в мою сторону. Я опустила взгляд, замерла и вся сжалась, но подумала убрать руку с обложки, чтобы видно было заглавие.

 - M-lle, прошу прощения, вы русская? – обратился он ко мне.

Я подняла глаза: он был чем-то похож на все свои портреты – те же темные брови, спокойный и будто ласкающий взгляд. Даже смешной галстук-бабочка, который он, видимо, действительно носил постоянно. От того, что это всерьез происходит со мной, хотелось зажмуриться и закусить губы, но нужно было стать действующим лицом.