Вкус вишнёвой лжи

Ложь 39. Ира

Самый простой и верный способ обмануть человека — это прикинуться другом. (Публий Овидий Назон)

Полиграф ШарикOFF – Харизма

Ложь 39. Ира

Помните, я говорила, что проведу выходной в постели за просмотром какого-нибудь сериала или фильма, а, может быть, даже мультика? Лениво похрустывая отцовскими семечками, которые тот вечно не доедает по утрам, и попивая переслащённый чай? Так вот, нифига.

Проваляться без дела я смогла не больше часа, а фильм никак не заходил из-за посторонних мыслей и надоедливых звонков Элли, которые каждый раз приходилось сбрасывать. Невозможно в таких условиях отвлечься от навязчивых воспоминаний и глупого накручивания. Стоит только вспомнить воссоединение Макеевой и Скворецкого, как сразу хочется что-нибудь сломать или, ещё лучше, залепить самой себе пощёчину. Так что лежать и ничего не делать – это не моё. Руки чешутся, на месте усидеть не получается, будто постель напичкали камнями. Принцесса, мать его, на кирпичах.

Привет. Меня зовут Ира Ольханская. И я пытаюсь избавиться от мыслей о Стасе с помощью генеральной уборки в квартире, которую ничто на свете уже не сможет привести в порядок. Сколько не убирай, всё равно помойка. Но моя, любимая, родная.

Старый компьютер с до дикости медленным интернетом, что я до капли высасываю из модема «Йота», радует и раздражает одновременно. Музыка и навязчивые сообщения от Элли, периодически щёлкающие в «Вконтакте», в руках тряпка, рядом ведро с водой, в комнате бабушки громко работающий ящик, на кухне кипящие пельмени. У меня нет даже секунды, чтобы подумать о чём-нибудь лишнем.

Полы выдраены. Пельмени для бабули сварены. Привет, стирка. Машинка давно уже не работает, так что приходится по старинке, руками. На новую денег нет, а починить старую мне уж точно не по силам. Отца просить смысла нет, сделает только хуже, да и времени у него толком нет, а мастера вызывать слишком дорого. Так что выживаем как можем.

В прочем, «насладиться» тяжёлой работой у меня не получается, ибо настойчивый звонок в дверь трелью вонзается в тело и заставляет смачно выругаться. Кого там ещё принесло? Папа что ли решил заскочить посреди дня? А, нет. Скорее всего, Макеева. Я ведь со вчерашнего вечера трубу не беру, волнуется, видимо, переживает. Но поговорить с ней в любом случае придётся, так что лучше это сделать сейчас, чем тянуть до последнего. Не в моих правилах убегать от проблем. Хотя, погодите-ка. Разве игнорирование телефонных звонков не является «избеганием проблем»?

Ополоснув руки, небрежно вытираю их о футболку и выхожу из ванной, неохотно приближаясь к двери. Даже не проверив личность гостя, поворачиваю ключ и открываю дверь ровно настолько, насколько позволяет цепь.

- Йоу.

Говорит человек, видеть которого я хочу меньше всего.

- Нет, - трясу головой, не в силах определиться: захлопнуть преграду или же всё-таки выслушать гостя. – Даже не смей просить меня о чём-то, хрен я тебе помогу…

- Да я шавуху принёс, - Назаров шуршит пакетом, настойчиво маяча перед щелью, будто собираясь прямо так просочиться в квартиру. – И не одну. Типа, поблагодарить всё-такое, - медлю, всё ещё не решаясь впустить Костю. От него же проблем не оберёшься. Каждое появление парня заканчивается какой-то фигнёй. Но, блин. Шавуха… И я проголодалась как раз. – Не, если не хочешь, я сам…

- Ладно, заходи, - сдаюсь.

Закрываю дверь, снимаю цепочку и, всё ещё переполненная сомнениями, впускаю парня в квартиру. Выглядит Костя так себе: на гипсе парочка корявых неразборчивых надписей, сделанных чёрным маркером, некоторые ссадины на лице всё ещё опухшие, заметная болячка в уголке губ и фингал под глазом.

Назаров протягивает пакет, стаскивает кроссовки, оттягивая их ногой за пятку, и осматривается. Уже думаю, что парень скажет, мол, «ты что прибралась?» или «здесь так чисто», но вместо этого Костя спрашивает:

- Чё трубу не берёшь?

- А, - пожимаю плечом, даже разочаровываюсь. – Звук выключила, не слышала.

Потому что Элли надоела названивать. Надо будет, сама наберу.

Киваю в сторону кухни и первой направляюсь туда.

- Чай будешь? – кладу пакет на стол и, не дожидаясь ответа гостя, хватаюсь за чайник.

- Ага, - присаживается на диванчик, одной рукой вытаскивая четыре шавухи и нелепо сминая пустой пакет. – Как дела-то ваще?

- Нормально…

Не считая того, что каждую свободную секунду я вспоминаю Стаса и ненавижу себя за это. Говорят, все беды от девушек. Вот ни фига! От парней тоже проблем хватает.

- А ты как? Как рука? – достаю кружки, пакетики с чаем, сахар.

- Жить буду, - его ноги широко раздвинуты, а загипсованная рука висит на уже грязном бинте, перекинутом через шею подобно автомату – я вижу это, когда оборачиваюсь, чтобы сесть за стол.

«Это хорошо», - мысленно соглашаюсь, но сказать вслух забываю, а потом уже момент упущен и смысла во фразе нет.

- Как Стас? – спрашиваю я, и сердце на имени парня пропускает удар.

Зачем я про него спросила? Вот нафига? И почему всё внутри так неприятно скручивается в ожидании ответа?

- Да жив, чё с ним будет, - Назаров берёт шавуху и неумело открывает её. – Дома сидит. Блонди кудахтает над ним второй день…

Так, Элли с ним?

Удар под дых, и слова подобно бусинам разлетаются по полу. Отскакивают, прыгают, сталкиваются друг с другом и затихают.

Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, тянусь к шавухе и разворачиваю обёртку: приятный запах «кошки» проникает внутрь, заставляя желудок скрутиться. Как долго я прибиралась в доме? С утра ничего не ела, даже пельмех не отведала. И теперь, сидя за столом напротив Назарова, чувствую себя невероятно уставшей. Тело ломит, руки не слушаются, голова идёт кругом, хочется завалиться в постель и страдать. Всё-таки без стиральной машинки жить грустно.