Властелинство

Глава 10. Вена. Война. Последнее сражение Ивана

Тун появился в комнате лишь утром на рассвете, переоделся, быстро сложил пожитки, попутно расталкивая меня. Мы выехали через час, перед этим позавтракав чем Бог послал из остатков застолья и получив из тех же остатков еды в дорогу. Провожали нас тётушка и дядюшка.. Молодые вероятно спали в своих покоях после бурной ночи, Зизи тоже отдыхала после стольких танцев. Дюла был пьян беспробудно с середины вечера. Мы расцеловались с тётушкой и сели в карету. Я услышал какой-то шум на крыльце и обернулся. Дверь дома распахнулась и на крыльце появилась Эржбета в утреннем платье и пёстрой турецкой шали. В это мгновение она вдруг показалась мне не милым ребёнком, но прелестной юной девушкой. Дивные серые глаза с испугом смотрели на нас. Карета дёрнулась и покатилась по дороге прочь. Что это было? Кого провожала эта маленькая сероглазая лань? Я не знал ответа.

Антун заснул как только мы отъехали, так что долго я ещё мог предаваться раздумьям и мечтам. Затем была долгая дорога до Вены. Зима сырое время года, снега не было, но часто падал мелкий и досадный дождь, временами поднимался туман, да такой плотный, что приходилось пережидать его на постоялых дворах или в придорожных корчмах. В дороге мы разговаривали мало. Точно что-то между нами изменилось. Оказалось, что мы разные совсем. Настолько разные, что сложно найти точки соприкосновения. Кроме того, Антун злился за мою выходку на свадьбе, а я чувствовал неловкость, точно он застал меня за каким-то скверным делом, не выдал родителям, но раздражал как свидетель моего позора.

Наконец мы добрались до Вены, я был препровождён братом к месту учёбы. А он совсем неожиданно для меня поехал дальше – в Германию, учиться философии и совершенствоваться в праве. Мне такое его желание было непонятно. Для меня философия есть напыщенное умствование, а чтобы быть хорошим юристом – необязательно ехать в Германию, довольно адвокатской практики в Вене или хотя бы провинции.

Расстались с братом мы довольно сухо. Уже вечером на меня вдруг навалилась такая тоска! Как я мог сам, своими руками оттолкнуть всех кто мне дорог! В таком настроении провёл я несколько дней. Наконец приятели мои из соучеников уговорили меня в свободный вечер пойти с ними. Так мы оказались в милейшем кабачке в Винер Нойштадт, где хозяин с удовольствием подливал пиво бедным академистам, а его дочка отчаянно строила нам глазки. В итоге в Академию мы вернулись весьма подшофе. Так я начал учиться искусству пития и искусству галантному.

Прошло несколько месяцев в Академии. Я преуспел в учёбе, профессоры меня хвалили. Одновременно преуспел я и на поприще сердечном. Вскоре стал я записным сердцеедом, как и брат мой. Поначалу всё мне было вновинку. Но быстро пришло пресыщение. Начало мне казаться, что все женщины, по крайней мере простого сословия, скроены одинаково и сделаны из одного теста. Так что я перестал привязываться к представительницам слабого пола, предпочитая женщин замужних или вдовушек, которые и сами не прочь были провести время весело и без обязательств, и обе стороны такое положение дел устраивало.

Наконец торжественно мы были выпущены из Академии в Нойштадте. Надобно было устраиваться в полк. И о том неожиданно для меня похлопотал Дёрдь. Мне было ужасно неловко. Полк мой расквартирован был близ Вены, что было особенно удобно. Часто мы с моими новыми полковыми друзьями выбирались в Вену покутить. В карты я играл, но проигрывал редко и никогда не играл по-крупному. Так что я не только тратил своё весьма недурное жалование, но и успевал себе откладывать.

В сердце моём поселилась смутная мечта о своей земле, о доме. Вероятно те, кто подвержен риску ежедневно, таким образом пытаются скрасить одиночество и неустроенность походной жизни. С братом мы не переписывались и я не знал ни где он, ни как его дела. Это случилось и потому, что между нами пролегла некая трещина в отношениях после моего неразумного поведения на свадьбе Дёрдя, и потому что Тун уехал в путешествие, и мне просто некуда было ему писать.

Тучи в жизни военной и политической сгущались. Пруссия отобрала у Австрии Саксонию, и никакие дипломатические ходы не могли помочь вернуть эту область обратно. Назревала война, война за богатые и развитые земли Силезии, Моравии и Чехии. Императрица просила помощи у Франции, России и Швеции, а Пруссия объединилась с Британией. Ходили слухи, что в Америке и Индии Англия и Франция уже практически воюют.

Мы, молодые и желторотые, мечтали о героических баталиях, о подвигах в защиту Родины. Даже о том, как героями мы будем возвращаться домой, а все дамы и девицы будут в восторге от нас. Юная кровь быстрее бежала по жилам при одном упоминании о войне.

Нас перевели в Чехию. За несколько дней до отправки в Вену приехал Антун и сразу же встретился со мной. Мы обнялись как ни в чём не бывало. Брат выглядел утомлённо и насторожённо. Видно было, что долгий путь его измотал.

-Как прошла поездка? – спросил я после традиционных приветствий.

-Я многое узнал и многому научился – ответил брат – Успел пообщаться с Лессингом, Вольфом и Кантом. Кант ещё очень молод, но обещающий ум! Братишка, с Пруссией будет война, и война тяжёлая. Пруссаки очень продвинулись в военном искусстве и технике, тяжело вам будет. Обещай мне, что очертя голову в пекло лезть не будешь? Ты у меня один такой. – и Тун подавил тяжёлый вздох.

- Тун, я военный, ты же знаешь. Ничего я тебе обещать не буду, куда пошлют, там буду долг свой выполнять по мере сил своих и умения.

- Другого ответа я от тебя и не ждал. Просто будь осторожен.

Мы ещё поговорили о разном, о его поездке, о Пруссии и других германских землях, в которых он побывал, о делах домашних. Как я знал, отец сильно сдал после той истории, жил тихо, почти всё время пропадал в церкви и сильно пил. Если честно, меня домой не тянуло, поэтому я рад был быть занят в полку. Тун распрощался, ещё раз меня обнял и уехал, оставив мне свой новый венский адрес.