Влюбись в меня вновь

Пролог

Герцог де Бриссаксий, салон мадам де Дюран

– Элоиза, я так рад вас видеть! – мимолётный поцелуй сквозь лёгкий шёлк перчатки. Кивок головы стоящим подле неё дамам.

– Ах, мон шер, вы как всегда, любезны! – сквозь небольшой слой пудры проступил румянец, который Элоиза не смогла скрыть. – Прошу вас, проходите же.

Зал встретил его, как обычно, удушливым спёртым воздухом, пропитавшимся приторными нотками духов, и дымом от сигар. В первой зале дамы играли на фортепиано, а мужчины делали вид, что им очень нравится звучание, и кивали в такт мелодии. Здесь он обычно не задерживался надолго – лишь чтобы отдать дань этикету, и, возможно, показать себя другим. Это тяжкое бремя пэра, всегда быть на виду, всегда быть во всеоружии, всегда нести свой титул с высоко поднятой головой. Входя в следующий зал, он уже знал, кого там увидит. Лица, ставшие привычными за столько лет, лица, что менялись крайне редко за этими столами.

– Мой друг! – Филипп вскочил со своего места и приобнял Раймонда. – Мы уж заждались, думали, что ты ещё не скоро порадуешь нас своим присутствием.

– И не мечтай! – он присел рядом на отодвинутый стул, что весь вечер пустовал, дожидаясь его.

– Ну как там Валенсия? Всё ещё пытается женить тебя на себе? – Филипп со смехом раздал следующую партию.

– Тебе легко так говорить, ты уже сколько сам несвободен? – Раймонд взял карты и попытался оценить свои шансы на победу в этом коне.

– Так помолвка — это не свадьба, – Филипп смахнул несуществующие капли пота со лба. – Ещё пару лет точно смогу себе выгадать. У должности великого ловчего есть и другие преимущества помимо высокого дохода.

Он засмеялся и залпом осушил бокал с янтарной жидкостью, промакивая губы белоснежным платком с вышитыми инициалами.

Раймонд придирчиво осмотрел друга, словно видит его впервые. Красивое лицо, словно выточенное скульптором из камня, голубые глаза и белоснежные волосы, завитые в тугие локоны. Он понимал, о чём говорил друг, за такими, как он велась непрерывная охота девиц на выданье. И ладно бы это были только девицы, что смущаются при одном лишь взгляде на них. Но иногда в дело вступали их родители, в лице вездесущих маман. А это добавляло столько лишних хлопот, что было проще обходить таких завидных невест стороной.

– Рай, твой ход, – Филипп щёлкнул перед моим лицом пальцами, выводя меня из раздумий.

– Ставлю сотню, – он выдвинул вперёд по столу несколько золотых монет, что ярко переливались огнём в свете свечей.

– Отвечаю. Вскрываемся.

Всего миг – и Рай стал богаче на несколько золотых.

– Будет на что купить Валенсии ленты, – Филипп со смехом, не дожидаясь официанта, наливал очередную порцию бренди в стакан.

– Если бы она обходилась только лентами. Мне кажется, проще завести жену, чем потакать её капризам – дешевле будет.

– Только не говори мне, что на одной чаше весов стоит экономия, а на другой – брак. Неужели дела в герцогстве идут настолько плохо?

– Ох, Филипп, тебе ли не знать, что всё это, – он обвёл рукой сначала залу, а затем себя, указывая на одежду. – Стоит немалых средств. А год нынче был неурожайный, так что особо пополнить казну не удалось. Да и запросы дам растут с устрашающей скоростью.

– Сочувствую тебе, друг. – Филипп, наверное, был единственным, с кем Раймонд мог говорить без утайки, практически оголяя свою душу. Знакомые с детства, друзья, что выросли в соседних домах, они вначале часто оставались друг у друга в гостях, а затем обучались в одном классе нанятыми учителями. По нынешним меркам это был практически моветон, поэтому вести столь открытые разговоры они могли лишь в местах, где никому не было дела до этих самых разговоров.

В салон мадам де Дюран приходили за развлечениями, сюда забредали люди, уставшие от обыденности, в надежде найти то, что может скрасить очередной вечер. Джентльмены могли провести время за играми, за размеренными беседами в окружении единомышленников. А кто–то открывал двери салона совсем с другой целью – найти новое увлечение, когда старая пассия наскучила или стала требовать слишком много для своего положения. Будь Валенсия чуть умнее, то поумерила бы пыл в жажде нажиться на нём, но, будучи единственной любимой дочерью герцога, а затем полностью войдя в роль безутешной на публике вдовы, она требовала к себе соответствующего отношения.

Всё это нагоняло на Раймонда тоску. С одной стороны, маман грезила внуками и продолжением рода, с другой – она, женщина, пленявшая его ночами, так сладостно и нежно, что мысли о возможном браке с кем–либо ещё просто не могли пробиться сквозь эту неприступную стену наслаждения.

– Джентльмены, позвольте присоединиться к вашему столу, – к друзьям подошёл немолодой граф Олдман, который прогуливал состояние новоиспеченной жены.

– Граф, с превеликим удовольствием, – Раймонд указал на свободный около них стул, который был немедля отодвинут прислугой. Когда третий стакан был наполнен наполовину, а молчание господ затянулось, игра началась по новой.

Поначалу им везло. Первый кон принёс Раймонду удачу, и он стал обладателям неплохого гарнитура, который можно было впоследствии положить в сейф. Должно быть, жена графа и правда обладала с неплохим приданым, жалко, с мужем ей не повезло. Гуляка и игрок, именно такое определение давали все, кто был знаком с графом Олдманом. Но, видимо, статус графини стоил таких жертв.