Влюблённая в Серого Волка

Глава 1.

Я встала в пять утра, больше двух с половиной часов тряслась в душной маршрутке, чтобы эта долбанная газель сломалась посередине дороги, когда до деревни осталось каких-то полтора километра. Спасибо, бабушка, за приглашение. Вот как чувствовала мама, не хотела отпускать. Что мне теперь делать с двумя-то чемоданами посреди дороги?

– Стой! Да остановись же ты! – Если бы. Старенькая лада обдала меня клубами вонючего дыма и исчезла за поворотом. – Чтобы у тебя шину пробило, с...

– И не стыдно? – Его только не хватало.

Я обернулась и увидела пожилого мужчину, лет так шестидесяти – семидесяти, с бородой до пояса, соломенной шляпой на седых волосах, застиранной, но кристально белой рубахой, подпоясанной расшитым цветными нитками ремнем и маленьким лукошком в руке. Этакий «старичок – боровичок» в реале.

– Дедушка, идите своей дорогой. – Не разговаривать. Отвернуться и не обращать внимания.

Я поднатужилась, собралась с духом, взялась за ручки чемоданов и... Не сдвинулась с места.
Чемоданы словно приросли к земле и ни в какую не хотели покидать место стоянки.

Через пять минут моих мучений старик скрылся за деревьями. Спустя полчаса я устала пинать, толкать и ругать свои «чумаданы» и села, прислонившись к ним спиной. Благо, было всего лишь каких-то восемь утра, и полуденная жара ещё не вошла в свои права.

В небе проплывали редкие облака, в воздухе носилась мошкара, которой я невольно позавидовала. Летают себе, летают и горя не знают. Нет у них десятичасового трудового дня, неоплаченных счетов за квартиру и неверных мужей. А вот у меня горемычной есть. Хотя вру – нет, но вдруг будут?

Я так прочувствовалась к себе, что всхлипнула разок, а потом вовсе позорно разревелась. Скорее всего вся живность в радиусе километра сбежала, испугавшись рева «чуда-юда». Мне бы хоть чуточку бабушкиных способностей – воду бы наколдовала, чтобы умыться.

– Может, помочь? – Нельзя же так людей пугать! Я едва в лес не драпанула, когда услышала голос за спиной.

– Леший, – старичок склонил голову, – иди... в лес. Не до тебя мне сейчас.

Мама предупреждала, стоит принять помощь нечисти, как долгов не оберёшься, а их у меня итак было выше крыши. Представляю, какой бедлам сейчас в школе творится. Моих же никакой директор не успокоит. Кристина этого никогда не простит.

– Так и будешь сидеть? – Не надо было с ним заговаривать. Теперь не отстанет.

– Хочешь – станцую?

Из кустов выглянул человечек ростом в мою ладонь. А полевик что здесь потерял? Наверняка пришёл полюбоваться на меня. Потом ходи по лесу и слухи пресекай.

– Ты же здесь в последний раз лет пять назад была. – Чтобы нечисть и молчала? Невозможно. – Неужели соскучилась?

Соскучилась то я давно, а приехать заставило срочное бабушкино, если его можно так назвать, сообщение. Сложно проигнорировать мокрые лужи с видимыми только мне словами на партах, в книжных шкафах и просто на полу. Особенно, когда после «Приезжай. Срочно» целых три восклицательных знака.

– Бабуля попросила. – Ну, что я – не нечисть что ли? Тоскливо ему здесь, наверное. – Не знаешь, что за срочность?

– Когда это она успела? – Лицо лешего приобрело обеспокоенный вид. – Нины уже три дня нет.

– В смысле?! – Это ещё что за новости? Неужто бабушка в зомби переквалифицировалась?

– Туда она отправилась, туда, – успокоил меня хранитель леса. – Наказывала за домом да живностью глядеть. Только нельзя из того мира весточки присылать. Как бы чего худого не случилось.

– Та-ак... – Я встала и потянулась. Солнце, блеснув в последний раз, исчезло за горизонтом. – Совсем заговорил. Не отпала охота помогать?

Старичок заметно повеселел. Красуясь, подошёл к чемоданам, но вдруг остановился. Вдалеке мелькнула гроза.

– Сколько бы ты себя человеком не называла, а сущность твоя тебя защищает.

Я напряглась.

– О чём это ты? Я её уже... давно не чувствую. Думала, пропала.

– Будешь дальше мать слушать – пропадёт, – пробурчал дед. – Ты же из-за неё бабушку не навещала?

– Ничего не понимаю.

В памяти воскрес последний день в Кукуевке.

– Возвращайся, внученька. – Бабушка прижала меня к своей богатой груди. Вот в кого мы такие фигуристые – что мама, что я. – Тебе столько всего узнать надо. Двух недель мало будет.

Самые счастливые дни моего детства. Подъёмы в четыре утра без всяких «не хочу, не буду» для сбора росы. Тихий час на большом мягком стоге под защитой доброй стожихи-матушки. А вечерами прогулки к лесному озеру. В нём не было русалок. Их вообще на Земле не осталось. Прогулки проводились с целью пробуждения настоящей сущности, целой. Или берегини, или русалки.

– Пусть она сама тебе расскажет, – отвёл глаза леший. – У тебя в каждой суме по проклятию. Ходите в своём городе, опасности не видите. Куда Марфа глядела?

Куда, куда. На хахаля своего очередного. Сколько я гены благодарила за то, что почти ничем на неё не похожа. В особенности, характером. Природный флегматизм помог в выборе профессии, а после – в воспитании подрастающего поколения. Интересно, как они там без меня? Жива ли Кристина? Кстати, о моей подружке.

– Погоди-ка. – Я с трудом открыла заржавевшую щеколду чемодана и вытащила из внутреннего кармана браслет с маленькими морскими камешками. Помнится, мы вместе рассматривали её подарок и удивлялись их причудливым формам. Но за что? А второй чемодан, над которым корпел сейчас дед, в отпуск брала попользоваться.

– Вот оно как бывает. – Лесовик аккуратно забрал опасное украшение. Чёрная дымка на несколько секунд, и нет больше камешков. – Не горюй. Придёшь в деревню, от наших отбоя не будет. А она пусть дальше живёт с грешной душою.

– Всё то я понимаю, дедушка, – голос мой охрип как будто от простуды, – но за что? Тайны ей все доверяла, как сестру любила. И такова отплата.

– Пошли уже, горемычная. – Деревья привычно расступились перед хозяином. Я словно очнулась от долгого сна; кошмара с дымящими машинами и заводами, завистливыми людьми. – Бабушку твою спасать надо. Чует сердце – в беде она. – Старичок ловко подхватил оба моих баула и ступил на ровно расстилающуюся тропинку. Я же последовала за ним, размышляя над всем произошедшим.