Во мраке лелеянная искренность

Пролог

Нечто наблюдало за ней. Таилось за плотной стеной из деревьев, подстраивая свои движения под неспешный ритм ее шагов. Даже заметив опасность, Шакала предпочла не убегать, а сохранить прелесть ощущения ночной прохлады и благодатного уединения.

Хотя об одиночестве уже давно стоило забыть.

Ведь любимый супруг охотился.

И, без сомнения, на нее.

Замедлившись у ворот, девушка коснулась жестких стеблей, опутавших кованые украшения между решетками, и взглянула ввысь. Присутствие хищника чувствовалось уже оттуда ‒ с вершины высокого каменного ограждения.

Обнаженная мускулистость, залитая лунным светом. Хаотичная композиция из накладывающихся друг на друга рисунков, покрывающая крепкие руки, мощную шею и торс. Изображения на его коже вечно менялись, и оттого каждый раз вдвое интереснее их изучать. Если, конечно же, господин не желал в этот момент оторвать ей голову.

Заметив внушительные загнутые рога, Шакала криво ухмыльнулась.

Новый облик. Занятно. Может, захочет вспороть ей живот ими.

Для разнообразия.

Выпуклая поверхность рогов выглядела жесткой. Непревзойденный контраст с мягкостью длинных локонов юноши, излучающих золотистое сияние под пристальным взором ночного светила.

«Хочу дотронуться и почувствовать разницу».

На шее чудовища покачивалось объемное украшение с голубовато-синими камнями. Перевоплотившись, господин сорвал с себя большую часть одежды, однако умудрился сохранить подаренный ею кулон.

«Какой милый».

Сжав чуть сильнее лозу, обвившую ее запястье, Шакала задумчиво прищурилась.

«Поймать его?»

Понаблюдав за девушкой сверху еще пару секунд, господин глухо рыкнул и спрыгнул со стены ‒ по другую сторону, на территорию поместья.

«Не напал. Чего-то выжидает?»

Чуть расслабившись, девушка выпуталась из объятий растения и наконец миновала ворота.

Всегда вовремя.

В этом отношении Шакала не сомневалась в себе. Никогда.

Ни в моменте своего пребывания где бы то ни было. Ни в своих поступках. В том, что зависело от нее, обвинять других не имело смысла.

И простота этой логики воистину воодушевляла.

Так и сейчас она вернулась в поместье вовремя. В абсолютном и совершенном контексте ее собственного выбора. И эта правда окрыляла в сотни раз сильнее. Как и растерянный вид домоправителя проклятого поместья ‒ мужчины с мощным телосложением, по мнению Шакалы, вполне способным голыми руками вырвать средневозрастное лесное дерево со всеми ушедшими вглубь корнями. Хотя именно настолько сильным ему и полагается быть. Ради своего хозяина. И ради собственного выживания.

Однако видеть нерешительность на его лице было забавно, ведь, казалось, уверенность никогда не покинет просторы его мимики. Что же еще начинает неуклонно меняться с ее появлением в поместье?

Шакала, внутренне усмехаясь, приблизилась к мужчине. Он безмолвно ждал ее. В застывшем силуэте угадывалось напряжение. Оно словно преобразовалось материальной массой и служило внутренней формой, на которую и налепили наружный образ. Исчезни напряжение, ‒ и оболочка окончательно утратит каркас.

‒ Госпожа.

В застывшем холоде ночи обычно сдержанные интонации домоправителя приобрели звенящие отзвуки. Закатанные рукава позволяли рассмотреть сложные переплетения шрамов и рубцов. В свете луны сверкнула цепь, висящая на сгибе его локтя, ‒ столь же скрупулезно начищенная, как и кандалы, размещенные в господской спальне. Почти издевательская безупречность в спасительной иллюзорности порядка.

‒ В чем дело? ‒ Ответ она уже знала, но ей нравилось это проявление преданности. То, как люди поместья снова и снова надеялись на нее, с нетерпением ожидая ее возвращения или целенаправленно выискивая ее, чтобы доложить о проблемах.

И как получилось, что она вдруг стала настолько важным существом в этом мире?

Шакала запустила пальцы в белоснежные локоны, утрамбованные в раздражающе аккуратную прическу, и подцепила несколько шпилек. Ей до сих пор чудилось, что эти нелепые украшательства норовят проткнуть ей череп.

‒ Что-то срочное? Неужели умученной мне не удастся в ближайшее время рухнуть в постельку?

‒ Госпожа… ‒ Домоправитель повернул голову в сторону густых лесных насаждений в северной части поместья. ‒ Господин вновь утратил человеческую форму. И сейчас его вид… иной. Вы велели не возвращать его в каменные комнаты. Но теперь он на свободе. Без цепей. И присмотра. Я не хотел действовать без ваших суждений. Но позвольте высказаться…

‒ Не позволяю. ‒ Девушка, открыто цыкнув, выдернула еще пару шпилек и уронила их на подставленную ладонь домоправителя. Освобожденные локоны упали на плечи и медленно соскользнули дальше, принимая привычное положение невесомой белоснежной накидки за спиной. ‒ За границы поместья, в город, ему не выйти. Он уже кого-то разорвал?