Во власти льда

Во власти льда

Распахни свои прекрасные голубые глаза и посмотри вокруг. Что ты видишь? Может быть боль пережитого прошлого, что засела глубоко внутри, терзая тебя словно нож под ребра или ты видишь пустоту, что образовалась благодаря твоему холоду, который ты буквально создаешь сама? Остановишь и вспомни. Да, больно, но разве ты не делаешь это каждое утро, открывая глаза и выпуская холодный пар изо рта? Скоро ты превратишься в лед, в прекрасный лед. Но разве кому нужна холодная оболочка?

Еще до рождения моя мама знала, что я стану особенной девочкой. И нет, тогда еще никто не знал о прекларусах с необычными способностями, она просто чувствовала, что я стану другой, еще, кажется, до моего зачатия, постоянно говоря об этом отцу, который хоть и не понимал свою жену, но всячески поддерживал. И вот, она забеременела в 14 году. Радости не было предела как у нее, так и у отца, потому как я стала долгожданным ребенком, даже не смотря на то, что родила она меня в достаточно молодом возрасте. Мама всегда хотела много детей, хотела крепкую семью, хотела иметь внуков и просто жить... Но год моего рождения так же стал годом начала траура во всем мире, потому как взорвались исследовательские центры во всем мире, снося целые города и штаты на своем пути. Почему это произошло? Почему во всем мире произошли такие катастрофы, повлиявшие на всех? Никто не знал, что там произошло, даже мой отец — ученый в научно-исследовательском центре в Филадельфии, но отразилась эта волна на каждом, да так, что никто и не подозревал о том, какое будущее их будет ждать. Под эту волну попали так же мои родители. Пенсильвания не так далеко от Флориды, а потому нас слегка тряхнуло, особых жертв не было, но все же некоторые пострадали. Эта волна пронзила всех, заставляя испытывать чувство недомогания и слабости... Особенно мою мать, которая в тот момент была беременна мной. Казалось, что все вновь возвращается на круги своя, так как начались восстановительные работы, жизнь вновь становилась нормальной, такой, какой мы привыкли ее видеть... Но это чувство продлилось недолго, потому как в 15 году моя мать заболела, и, потом как выяснилось, стала не первой с такими симптомами. Вначале она стала бояться света и глотать горсти таблеток от мигрени, которая стала слишком часто ее беспокоить, и со временем все становилось только хуже, пока в 17 году она не попала в больницу со внутренними кровоизлияниями и агонией, которая сжирала ее изнутри. Все врачи разводили руками, пытаясь ее спасти, а потом все резко прошло. Врачи подумали, что это чудо, но как окажется позже — скорее проклятье. В 17 году мне уже было три года, а я уже успела познакомиться с несколькими нянями, так как отец работал почти круглые сутки, а мать слишком часто болела. Она не хотела этой жизни — она хотела воспитывать своего ребенка, хотела видеть ее первые шаги и понимать, что это ее счастье. Но вместо этого она убивала себя таблетками, стараясь унять боль внутри, которая словно что-то меняла... И да... Спустя несколько месяцев после выписки из больницы в 17 году она прекрасно себя чувствовала, она очень много времени проводила со мной, стараясь восполнить все те пробелы, которые успели образоваться, но потом произошло то, что повергло в шок моего отца... Они поссорились... это обычные бытовые моменты в жизни, и все же... Все было бы прекрасно — они помирились бы и вновь сели смотреть фильм вместе, держа на руках меня. Но тогда все пошло не по плану, выработанному годами... В какой-то момент она крикнула и ударила руками о стол, который сразу же начал плавиться под ее руками. Она даже не поняла, что произошло тогда, а как заметила — пришла в ужас, как и отец, который захотел ее успокоить, но лишь получил серьезный химический ожог руки. Ее вовремя успели спасти врачи, но пришлось пересаживать кожу. Мой отец, ученый-генетик, тогда понял, что говорить о таком нельзя. Что подумает общество? Что это сумасшествие? Или это психически нездоровые размышления ненормального ученого? А если доказать? Что сделают с его женой тогда? Они решили скрыть это ото всех. Тогда отец стал изучать ее силу, изучать ее строение клеток и гены, конечно же, совершенно скрытно в своей лаборатории. В 18 родители услышали новость о суперлюси, которая смогла поднять огромный кусок бетона и спасти людей. Отец сразу понял, что это такой же ген, обнаруженный в коде его жены и решил выяснить, что происходит. Но долго думать не пришлось, так как Кадуцей был официально назван институтом исследования гена "х", того самого, который был найден у его жены. Ему не составило труда попасть к ним на работу в качестве ученого, потому как он уже имел свои разработки и понимания, изучая свою жену, которая боялась подойти даже к дочери, отдавая всю работу со мной няне. Я знаю, как она плакала ночами ядовитыми слезами не имея возможности подержать свою пятилетнюю дочь на руках, не имея возможности ее поцеловать и подержать за руку. Это убивало ее, но она не могла контролировать свои силы, а я тем временем уже собиралась пойти в школу, так как развивалась не по годам, правда, тут можно сказать спасибо куче научной литературы в папином кабинете и няне — учительнице на пенсии, которая решила подготовить меня и дать основную базу. Никто не был против, мама была даже рада, что ребенку уделяют так внимание, когда она сама может лишь наблюдать на расстоянии, не имея возможности объяснить дочери, почему ей нельзя обнять свою мамочку. Отца взяли в Кадуцей и даже дали добро на его исследования на жене, которая уже была готова на все, лишь бы снова прикасаться к дочери и мужу. И, на самом деле, все эксперименты и исследования дали результат уже к 19 году. Она научилась использовать свою способность, научилась контролю, не выжигая все, к чему прикасается, но все еще не владела ей полностью, иногда были инциденты, а потому она продолжала работать с Кадуцеем, как и отец, которому очень много платили за эти исследования. В 19 году так же я пошла в школу, мне уже исполнилось 6 лет, я была прекрасным ребенком с глазами цвета неба и золотистыми волосами, а потому сразу выделялась на фоне других детей, я была... другой? Тогда я еще не знала об этом, но чувствовала, что отличаюсь. У меня всегда были холодные руки, а температура не поднималась выше тридцати шести, но такое бывает и у нормальных людей, верно? В 20 году мама научилась использовать свою силу и забеременела вторым ребенком. Я была очень рада новости о сестре, потому как порой скучала дома одна. Я не была обычным ребенком: слишком спокойная, слишком серьезная, но все же ребенок со своими эмоциями и чувствами. В младшей школе всегда просто: учишься, не выделяешься, или стараешься, как в случае со мной, просто общаешься со всеми и дружишь. Я старалась быть дружелюбной, правда, но в итоге все равно учеба вставала на первый план. Кажется, уже тогда в моем сердце появилась первая снежинка. А потом все стало спокойнее , потому что родилась Мирна — моя младшая сестра, в которой я души не чаяла. Мы всей семьей порой стояли над ее колыбелькой и просто наблюдали как она спит, любуясь прекрасным ребенком. Я полюбила ее с первых секунд и стала чувствовать ответственность, что заставило меня взрослеть еще быстрее. Я выполняла многие мамины поручения, потому как иногда она все еще боялась к ней прикасаться из-за своих сил, и я с радостью все выполняла. Вообще, у меня не было настоящего детства. Разве занятия с няней, а не игра во дворе с одногодками — жизнь ребенка? Конечно, у меня были игрушки, у меня было все, что нужно, но, почему то, меня это не интересовало. Мама порой удивлялась моей развитости не по годам и серьезности, которую я проявляла по отношению к сестре и учебе. Учеба — средство достижения своих целей. Я, конечно, в шесть лет не знала, какие цели преследую, может, вырастить сестру, занять ячейку в обществе? Но я знала, что должна учиться, а потому очень полюбила книги, которые мне покупала мама всякий раз, когда я заканчивала старую. Она поощряла мою тягу к знаниям, потому как считала, что будущее за умными людьми... Но знала бы она, что будет потом... Сестра росла и была непослушным ребенком, за которым нужно было глаз да глаз, мама все лучше контролировала себя. Как не странно, но гонения нас не коснулись, потому как мама не показывала свои силы, а отец и вовсе их не имел, но все же мы вместе переживали за тех, кого арестовывали. Мы не понимали почему? За их дар? Такую веру привила мне именно мама, даже не смотря на то, что не смогу вырастить меня сама, прячась в комнате и поливая кислотой вокруг. Она понимала, что это дано не просто так и теперь, помогая Кадуцею, чувствовала себя нужной и на своем месте, даже не хотела получить блокиратор, хоть и узнала все о таких. И, думаю, не зря, потому как к одиннадцати годам я стала болеть. Мои волосы постепенно превращались в блеклые и тусклые, в почти белые, а глаза стали будто чуть ярче. Я всегда была холодной, а температура перестала подниматься выше тридцати пяти градусов. Врачи разводили руками перед моей болезнью как когда-то и перед болезнью моей матери. Родители сразу поняли, что это могут быть симптомы развития способности, которая сидела все это время внутри. Тогда я впервые попала в Кадуцей. Папа исследовал мой генетический год и выявил тоже самое, что когда то у матери — ген "х". Казалось, с ним можно и просто жить, но болезнь, которая косила тогда меня, не давала покоя родителям. Я даже пропускала школу, чтобы пройти испытание в центре, но ничего не было ясно, пока в один день в школе я не поругалась с одной девочкой. Все знают таких богатых и прекрасных, которых любят все за ее деньги, а не душу. Мы были детьми, и нам много не нужно, чтобы завестись, а потому я вспылила. От моих рук стал исходить холод, а когда я стукнула руками по столу, от них разошелся мороз. Дети перепугались, стали обзывать уродом, а учительница вывела из класса, сразу начав звонить родителям. Тогда я поняла, что холод всегда был внутри меня. Это был 25 год. Гонения на сверхов были в самом разгаре, а потому мне было очень сложно в тот день. Я никогда не выступала против подобных, а даже наоборот — была за, как минимум, равенство людей и сверхов, но постоянные перестрелки, холодные тюрьмы, в которые сажали человека лишь за его дар не давали покоя как мне, так и матери, которая, кстати, в тот год забеременела третьим ребенком. Это единственное, что радовало меня тогда. У меня была пятилетняя сестра, которая так же скоро пойдет в школу, и будущая сестра, за которой мне так же нужно будет следить. Я часто выступала в роли матери, смеша этим свою мать. Мне всего одиннадцать, а я уже могу отчитать свою сестренку за провинность. Мило, не правда ли? Но это был мой характер. Холод был как внутри, так и снаружи, особенно когда выяснилось, что я могу создавать лед и управлять им. Меня тогда перевели в другую школу, подальше от того случая, а Кадуцей помог все умять, чтобы ребенка взяли учиться как обычного человека. Но это не единственное, что произошло тогда из ужасного. Мама родила очень нездоровую девочку. Врачи не давали ей шанса на выживание и порекомендовали отказаться. Мама и папа долго спорили по этому поводу, но все же решили отказаться от ребенка, потому как не хотели видеть ее смерть на своих руках. Это было больно. Тогда я провела дома как минимум неделю. Вся моя комната была покрыта льдом. Я ждала еще одну сестру, я мечтала о ней....А в итоге случилось это. Я буквально превратилась в ледышку. Мои руки были как лед, я постоянно использовала силы сама того не понимая и замораживала все подряд, пока отец не поговорил со мной, объясняя как важен контроль, как важен тот шанс, который я получила. Шанс на новую жизнь, шанс начать заново. Я видела его заплаканные глаза, а мои слезы скатывались ледяными каплями... Нам всем было тяжело перенести эту утрату, но мне пришлось взять себя в руки хотя бы ради Мирны, которая еще не понимала, что произошло, и не могла испытывать все те чувства. Те три года были для меня адом. Потеря сестры подкосила меня, но именно в тот период я научилась контролю над собой и своими силами. Мы тогда оборудовали с отцом в подвале холодильник, в котором я могла тренироваться и изучать себя, чтобы в школе вновь ничего не произошло подобного. И не произошло, так как я научилась держать себя в руках. Не столь развитие способности в то время было для меня важно, сколько контроль над собой. Я держала все эмоции и чувства за ледяной стеной, потому что из-за эмоций я теряю контроль и начинаю замораживать все вокруг, а это не есть хорошо. Вряд ли это оценят в новой школе. Только вот в 28 году на это стало уже плевать, так как установилась новая власть — власть прекларусов. Мы с мамой тогда были очень рады тому, что теперь можем не скрывать себя и свои силы. Конечно, нельзя просто так и замораживать все вокруг, но все же если инцидент бы повторился — меня не стали бы называть уродом. Потому что именно эти уроды захватили власть, и эти же уроды позже ввели закон о причислении людей к инвалидам. Не сказать, что мы с мамой были рады, мы хотели лишь равноправия, а тут резкий перепад в другую сторону, хотя, может это и к лучшему? И вот мне исполняется пятнадцать , старшая школа только началась, а я уже понимала, как терпеть не могу ее. Думаю, все знают почему. Я не была никогда той девочкой, что интересовали мальчики, игры в куклы и ночевки дома, да, у меня были друзья, но лишь единицы близких, с которыми я проводила свое время, которым я могла доверять. И, на самом деле, они все были прекларусами. Мы часто любили гулять и пробовать свои силы на прочность. Как-то я посреди лета заморозила озеро... Благо, это было в лесу и никто не заметил, а если и заметил, нас уже там не было. Мне нравилась эта беззаботность в пятнадцать, когда можно было погулять в лесу и позамораживать все, когда можно было использовать свои силы не боясь, что тебя посадят в клетку лишь за то, что ты родился с генетическим отклонением. Я была рада этому, потому как стала чувствовать себя свободной. Настолько, что стала выпускать скрываемые внутри эмоции наружу, конечно, постепенно, но тогда для меня это было словно прыгнуть с парашютом, когда у тебя боязнь высоты. 29 год, прекрасный год, когда я смогла почувствовать себя живой среди таких же как я, которые любили себя и свои силы. 30 год прошел так же прекрасно. Я отлично училась в школе, ко мне даже пытались подкатывать красивые парни, и одного я даже почти заморозила, но он резко стал металлическим. Было весело. И, знаете, он зацепил меня тогда. Я даже согласилась пойти с ним на свидание, которое прошло очень даже ничего. Я ожидала худшего. Кажется, тогда я встретила первую любовь, если мое сердце вообще могло любить с такой силой. Но мы начали с ним встречаться. Я становилась подростком. Простым подростком с простыми заботами. Я все еще люблю находиться среди таких же как я. И мне было некомфортно рядом с людьми. Я застала все те гонения, да, я была ребенком, но я видела это все своими глазами. Я помню, как пришлось уйти из школы из-за инцидента со способностями. И я лишь благодаря связям Кадуцея смогла начать жить как человек, не подвергаясь гонениям и отправлениям на исследования. Мама рада была видеть меня такой счастливой. Это и саму ее делало счастливой. У меня был парень, с которым были отношения, мы, наверное, даже любили друг друга. Все в школе смотрели на нас. Девочки завистливо косились, а парни смотрел мне в след. Я была красивой и сильной. В то время это было модно. И именно тогда я первый раз занялась сексом. Мне было всего шестнадцать. Я не знала хочу ли я этого, но отдалась ему без тяжелых размышлений. Глупо для такой умной девочки, но здесь сыграли не гормоны, а, скорее, интерес. Порой я могла натворить глупости ради проверки какой-то своей выдуманной теории, и творила их. Думаю, моего парня в шестнадцать можно отнести именно туда. Не совсем тот возраст, не совсем то место... Его спальня, когда родители уехали на выходные. Я отпросилась к подружке, которая прикрыла меня. Мама доверяла мне... а зря. Иногда нужно проверять своих детей, чтобы они не творили подобные глупости. И все же это случилось. Глупо, странно и больно. Для меня секс был чем то волшебным, а на деле оказалось разочарование... Мы не смогли долго встречаться, хотя и пытались после этого неудачного секса построить отношения.. правда пытались, но уже к 31 году мы разбежались как в море корабли. Наступил 31 год. Помню, как отец рассказывал нам, что у их центра появились покровители, готовые спонсировать все исследования. Конечно, тогда я не знала про сыворотку, которую вводили  людям в надежде получить сверха, да и отец не знал. Он лишь изучал и проводил эксперименты, такое ему не доверяли. Сестре исполнилось одиннадцать лет. Была вечеринка в ее честь, помню как радовалась, видя какая она счастливая. И все было прекрасно, казалось, что вся жизнь будет такой. Казалось, что это идеально. Но в жизни не бывает ничего идеального... В какой-то день мы с сестрой очень спорили по поводу учебы, потому как она стала съезжать. Я, как старшая сестра, была обязана направить ее на путь истинный. Но она была слишком упряма и слишком зла в то вечер, потому как мы не пускали ее гулять с друзьями... И, казалось бы, обычная ссора? Что может быть такого? Только вот произошло то, чего никто не ждал.. а может и ждали, просто не говорили вслух. Способность сестры пробудилась в тот момент. Она закричала, а от нее полетели острые игры, пронзая все на своем пути. Я закрылась ледяной стеной, но вот родители стояли по другую сторону от меня... Их пронзило... Они умерли почти сразу.. Сестра даже не успела попрощаться. Она все плакала над их телами и просила очнуться, а я лишь пыталась ее оттащить от них. Ледяные слезы катились по моим щекам, а комнату стал заполнять холод... пошел снег... мы сидели с сестрой на полу и плакали, а снег медленно падал на наши головы... Мы не знали что делать. Ей всего одиннадцать, а мне семнадцать. Никто не даст мне опеку над ней... И, кажется, тогда мое сердце замерзло... Я поняла, что нужно что-то делать с трупами. Мы не можем сказать, что их убила сестра. Я не могу этого позволить! Ее заберут у меня! Я теперь ответственная за ее жизнь, и я обязана решать, как дальше быть. Но резкий звонок телефона в руках отца заставил меня поднять голову от сестры. Я увидела, что это с  его работы и ответила. Оказалось, это близкий друг семьи. Я часто видела его в кабинете отца, когда забегала к нему на работу. Да и у нас дома он часто бывал. Я выложила ему все как на духу... И через час уже к нам приехали люди, которые забрали тела и нас... Теперь это не наш дом. И не наши жизни. Я доверяла тому человеку, и все же опасалась будущего. Через год я заканчиваю школу... Что будет с нами? Что?...
Но все обернулось достаточно хорошо. Тот мужчина удочерил нас и стал воспитывать, хотя и воспитанием это сложно назвать. Лишь давал деньги и иногда кое-какие поручения относительно его большого дома. Он оказался богат, и нам это было на руку. В то время мы прописались в Кадуцее, становясь подопытными в исследованиях. Я делала это с желанием. Меня не пытали и не заставляли делать что-то противозаконное, я лишь показывала свои возможности, развивая их, а так же стала донором гена "х" для изучения. Моя сестра же делала это с неохотой, но я всегда просила быть с ней помягче, потому что именно она убила родителей, а с этим жить сложно. Но все же иногда мне приходилось вынуждать ее тренироваться со мной. Я даже нападала на нее, испытывая. Мирна управляла минералами и становилась алмазной — непробиваемой. Иногда ей нравились тренировки, но все же она была подавлена. Ее не слишком доставали, в отличие от меня. Я закончила школу на отлично и поступила на юридический — так настоял наш приемный отец, да и я была не против. Время шло, я так же училась на отлично и в свободное время тренировалась в Кадуцее. Когда мне стукнуло двадцать, меня заметил орден, который с 31 года еще наблюдал за сестренками без родителей, попавшись в центр. Они предложили мне работу. Причем, не задания, как обычно давали людям со способностями, а просто отправили поговорить с одним человеком. Это был мужчина лет пятидесяти. Мы долго обсуждали с ним настоящую власть, что нужно делать и как я отношусь к людям сейчас. Я не против людей, но все же я чувствую наше отличие и мне некомфортно. И тогда он рассказал мне о сыворотке, которую хотят сделать в Кадуцее. Именно для нее у меня брали ген. Я вдохновилась этой идеей... Сделать всех людей прекларусами и не будет вопросов, не будет проблем. Все станут, наконец, равны. Эта перспектива радовала меня. Я стала исключением. Молодой прекларус, который почти сразу узнал все тайны ордена. Но я с детства росла рядом с мутантом, я воспитывалась одним из них, и именно она воспитала во мне чувство любви к своей расе и силе. Меня не нужно было вербовать. Я готова была следовать это цели до конца, а потому стала, как оказалось, доверенным лицом одного из глав ордена. Меня стали постепенно вводить в курс дела и готовить в специальный отряд. У меня были все задатки идеального члена ордена: бесстрашие, сила, ум и холодное сердце. Потому как иногда мне приходилось делать грязную работу, но позднее я отказалась от этого. Я не хочу убивать людей или ранить их своими силами, когда они нужны в Кадуцее, а вот ходить по дет.домам я часто соглашалась. Я даже любила покупать подарки и выбирать особенных, потому как имела опыт и могла различать кто будет иметь силу, а кто нет. Называйте это везением, или интуицией, но я ошибалась редко. Просто, может, из-за своей судьбы я успела уже многое понять и узнать? Но я старалась не вспоминать о прошлом... старалась... Но никто не застрахован от кошмаров, после которых я просыпалась в замороженной комнате. Я контролировала свои силы, но эмоции подводили меня. Я старалась на людях быть сдержанной и строгой, не позволяла себе лишнего, но все же с более близкими могла расслабиться. Все таки мне не нужно прятать свою силу. Не теперь. Я доверенное лицо одного из глав ордена, который помог забраться наверх прекларусам. Я помню, когда мне было 14 и я радовалась, что власть перешла к подобным мне. А узнать, что это сделал орден — было еще приятнее. Я знала что делаю и зачем, а потому в моей преданности не было никакого сомнения. Во время учебы я старалась не отвлекаться по пустякам. У меня был орден, у меня были тренировки в Кадуцее и учеба, которая была для меня важна. Но я так же оставалась молодей девушкой, на которую смотрели парни. Было даже немного странно, хотя я и привыкла за постоянно следящими глазами, потому как на тренировках за мной наблюдали как минимум двое: врач и ученый. И все же в какой-то момент появился он... Наш преподаватель права оказался очень... милым. Не скажу, что первая проявила интерес, но все же начала строить глазки я... Совсем неосознанно. Иногда у меня бывали моменты, что я отключала свою строгость и серьезность на пару недель. Словно по щелчку, и именно в то время я встретила его. Я пару раз осталась задать ему вопросы, а потом он позвал меня на свидание. Мил, галантен. Казалось, что мечта. Мы даже переспали пару раз на его столе в аудитории, а потом я увидела кольцо, которое выпало из кармана. Он был женат. А я стала любовницей. Мне было так противно, что я чуть не заморозила его, но сдержалась, понимая вновь, что совершила ошибку. Почти как в шестнадцать. Не стоит отвлекаться от важных дел. В 38 году я познакомилась в Кадуцее с милым парнем по имени Ласло. Мне тогда исполнилось двадцать четыре, а потом мы узнали, что одногодки. Он брал мою кровь на исследование. Мы сдружились. У него была невеста — милая девушка, я даже пару раз ее видела после работы, когда мы встречались. У меня были лишь теплые дружеские отношения к нему, о другом я и думать не могла. А пока мы общались, я продолжала учиться. В двадцать пять я закончила университет и стала адвокатом в крупной компании, где так же главным был член ордена. Я не знала, чем себя занять, а потому мне дали самые простые дела в то время. Низкосортные, так сказать. Я стала адвокатом, защищающим права людей. Странно, не правда ли? Но ордену это было выгодно, а мне даже интересно. Я, повторюсь, никогда не ненавидела людей. Я за политику продвижения сыворотки. Прекларусы — новая ступень эволюции, и если простой человек не смог получить сил, то почему не сможет с помощью науки? Я одобряла политику статуса инвалидности людей, и все же у них были такие же права, которые я готова была защищать. Я стала оптимистом, желая увидеть мир со 100% прекларусов. Тогда одним из первых моих дел стало дело моего теперь уже хорошего друга Теслы, который, как я потом выяснила, помогал ордену в 27 году. Его сын был человеком и ему отказали при поступлении, откидываясь странными отговорками, среди которых было понятно, что отказано ему лишь из-за того, что тот человек. Мы выиграли дело. Его сын учиться в институте, а мы с Теслой стали поддерживать отношения. Оказалось, у нас много общего. Мне нравилось проводить с ним время, а ему со мной. Мы стали словно родные друг другу. Со временем я продолжала выигрывать дела и стала одним из самых крутых адвокатов по правам людей. Мне нравилось это, как и ордену, который получал от меня информацию. Все текло в моей жизни словно река. Пока в 41 у моего друга не умерла его уже на тот момент невеста. Он был подавлен горем, как и я рядом с ним. Я пережила потерю родителей и смогла выжить, смогла снова встать на ноги, поднимая за собой сестру. Смогла я и помочь ему. Я была рядом с ним... слишком много времени. И через пол года он предложил мне выйти за него. Это подвергло меня в шок, потому как я не рассматривала его как своего... партнера... И все же согласилась, потому что мои чувства к нему были очень теплые, а слова заставляли мое сердце таять. Он сказал тогда, что я изменила его жизнь. И я поверила. Мы поженились почти сразу же. Многие были рады этому браку, так же как и многие его не одобрили. Но лишь сестра помогла мне решиться и ответить заветное "да". И я ответила.  Почти пол года мы жили в раю с ним. Не вылезали из кровати, не переставали любоваться друг другом. Мы были счастливы. Оба. Но постепенно пелена стала сползать. Он начал отдаляться от меня. Я не понимала в чем дело. А может понимала? Я не могу заменить ему любовь жизни... И раньше не могла... Только тогда я поверила, что он ее забыл и решил начать жить заново. Дурочка? Может быть. Но мне как и всем хотелось стать счастливой. Я не думаю, что любила его. Но мне было комфортно, я могла на него положиться... Он мой близкий друг. Он всегда помогал мне. Из друзей иногда выходят хорошие пары, но, как оказалось, это не про нас. А потом случилось то, что заставило меня переосмыслить всю жизнь. Я встретила брата Теслы. Это было их день рождения. Бокал шампанского, потом еще. Было весело, была тусовка, но я знала, что Тесла такое не признает, а потому было ясно, что организовал это все его брать — Ньютон. Я никогда до этого не видела его. Мы даже не обсуждали возможность встречи, когда как с детьми Теслы я проводила уйму времени. Они стали мне как родные тогда. Но вот его брат. Можно быть настолько похожими и при это настолько разными? Мы тогда прилично поругались с ним... даже до драки. Тесле пришлось оттаскивать своего брата от меня, когда тот решил меня за шею приподнять. Мы оказались словно огонь и лед... такие разные. И как иронично — он владеет огнем. Мы настолько разные... Казалось тогда. Я замужем, а они ни разу не был женат и нет детей. Что может нас объединить? Казалось, что ничто... но как магнит притягиваемся снова и снова. Я превратилась в жену, которая изменяет. После случая с моим преподавателем права мне пришлось переосмыслить некоторые жизненные моменты. Я тогда поняла, что мужчины бывают мудаками. У меня был крайне невеликий опыт отношений, но за то во время них я успела наступить на все грабли, и все же именно после преподавателя, я поняла, что таких людей как он  я ненавидела . Я не могла понять как можно придать человека, которого ты сам выбрал. Это подло и низко. А что теперь? Сама превратилась в то, что ненавидела в своей жизни. Мир вокруг меняется со скоростью света. Стоит мне привыкнуть к образу жизни, как судьба преподносит новые сюрпризы. Я даже почти привыкла к такому ритму и все же сейчас я на распутье. Я замужем. И я изменяю. Я задумываюсь о разводе, но пока не рискую сказать об этом Ласло, но, мне кажется, он тоже думает об этом... Правда, теперь у меня появились другие проблемы. Совсем недавно, буквально пару месяцев назад я узнала то, что вновь повергло меня в шок. Я все еще частый гость в Кадуцее, я так же тренируюсь там, развивая свои способности, я так же даю свой ген на добровольной основе и заставляю сестру тренировать навык. Она отдалилась от всего мира. Она ушла в тень, но, я боюсь, что орден может призвать ее со временем. Я понимала ее в одиннадцать, но уже в двадцать три я не понимаю. Я тоже скорблю по родителям, и все же это не повод стать изгоем. Мы отдалились... Это больно признавать, но это так. Только вот нам вновь придется стать ближе, потому как я нашла нашу сестру... Та самая малышка, от которой врачи убедили отказаться, говоря, что она не выживет. Мы поверили им. Мы горевали. Мы носили траур. А они просто отдали ее в детский дом. Я узнала это случайно, рассматривая детей из дет.дома, которые попали в Кадуцей. Эта девушка сразу привлекла меня... А еще ее дата рождения, которая была как раз датой рождения нашей сестры. Все сходилось. Что делать — я не знаю. Но я стала приглядывать за ней, и даже успела познакомиться. Сложно видеть ее уже такой взрослой. Такой красивой. Мама была бы рада узнать, что у нее такая прекрасная младшая сестра. Но что теперь делать мне? Я до сих пор не рассказала Мирне, потому что та избегает меня. Мужу я тоже не могу сказать, потому что он отдалился... А Ньют... А Ньюту проще спалить меня, чем спокойно поговорить. Столько навалилось на меня. Я думаю о разводе, но не решают сказать об этом мужу... Я думаю о том, у меня появилась еще одна сестра, которую я так долго оплакивала. Странно видеть ее. Странно видеть мужа на диване, почти не разговаривая с ним. Я запуталась в этой жизни. И я не знаю, что теперь мне делать. Я сильная, я стойкая, я холодная.... Но лед имеет свойство таить, а потому сейчас я таю, разрываясь от количества событий, произошедших со мной.