Во всём виноват поцелуй

9.1

Ночью она так и не заснула — но и не бодрствовала, впала в нечто вроде транса. Лежала в постели, под одеялом, закрыв глаза и ни о чём не думала. Разумеется, Вейлир не приходил. Других снов тоже не было. Где-то в районе четырёх утра Жене надоело лежать, она встала, умылась и быстро, пока мама ещё не проснулась и не попыталась накормить её завтраком, убежала в школу.

Естественно, она оказалась там первой пташкой. Хорошо ещё охранник уже сидел на посту, хоть и вылупил глаза, завидев ученицу в такую рань. Зато пустил в школу и открыл для неё класс.

Женя села за свою парту, сложила руки, устроила на них голову и снова замерла. В блаженном, безвременном ничегонеделанье. Почти несуществовании.

Пришла в себя лишь тогда, когда услышала приветственное:

— Ну и холодрыга сегодня!

Женя подняла голову. С другой стороны стояла Катя и разматывала шарф. Красные щёки делали её похожей на героиню каких-нибудь сказок — красну девицу, на которую положил глаз Морозко.

— Разве?

Женя не притворялась, она и впрямь ничего не заметила. Да, лужи покрылись первым хрупким ледком, редкие прохожие ёжились и втягивали голову в плечи, кутались в шарфы, но сама она холода не почувствовала. Наверное, и эта способность отмирала вместе с чувством обычного, земного голода.

— Как выходные провела? — спросила подруга. — В смысле воскресенье. Про субботу я знаю, — она заговорщически хохотнула.

Едва унявшееся раздражение при этих словах снова подняло голову.

Катя тем временем убрала шарф в рюкзак и плюхнулась на место. Зашебуршилась. На парту шлёпнулись тетради, вслед за ними учебник. Стукнули друг о друга ручки в тряпичном пенале.

— Ге-ерма-ан, — протянула подруга мечтательным голосом, и Женя спохватилась, что та опять рассказывает о субботней вечеринке. О том, как всё было классно и ей понравилось.

Но «Герман»?

— Ты ж вроде с Михаленко целовалась? — спросила Женя громче, чем собиралась.

Но Катя и глазом не моргнула.

— Ой, да какая разница! Это же так, шутки ради.

— Да? Что-то это не выглядело как шутка.

Она вспомнила, как вытаскивала Катю из дома, пьяную, вспотевшую, с яростно блестящими глазами. Раз вообще уселась на обочине, пришлось минут пятнадцать наворачивать круги рядом, ожидая, пока подруга не сменит гнев на милость. А в маршрутке та всё цеплялась горячими руками за Женину шею, глупо смеялась и не умолкала ни на минуту, несла всякую чушь.

Шутка. Да-да, конечно.

— Ой, Жень, не начинай. Лучше скажи, что ты сама его хочешь захомутать.

— Я?!

— Не орите так, снаружи слышно, — прервал их Столяров. Он как раз зашёл и бросил рюкзак на соседнее сиденье.

Наверное, хорошо, что Женька так разозлилась на Катю. Хоть голос друга и заставил дрогнуть что-то в глубине её души, запала хватило на то, чтобы не смутиться, а ответить ему встречным взглядом, прищуренным и злым. По большей части злость относилась к Катьке, но, к счастью, Столяров об этом не знал.

Если бы не злость, она бы смутилась и покраснела — ужас какой-то. Он бы мог подумать, что ей не всё равно.

Впрочем, их глаза встретились на какой-то краткий миг. Столяров сразу отвернулся.

— Какого хрена ты вообще меня бросила и сидела там с ними? – Катя прекращать ссору не собиралась. — Вообще-то мы вместе приехали.

А вот на это ответить было нечего. Ну да, Женя думала, Катя тоже в числе избранных. Думала, что долго это не продлится. Думала... «индюк думал, да в суп попал», как говорит мама.

— Молчишь? Ну вот, — заключила Катя с холодным удовлетворением. — Так ты запала на него или нет?

Женя бросила взгляд на рыжеватую макушку. Столяр уткнулся в учебник и делал вид, что ему всё едино.

— Нет. Бери его себе полностью.

Она уже начинала успокаиваться. И бросила реплику просто так, чтобы завершить дурацкую беседу.

Но Катя почему-то взбеленилась ещё сильнее:

— Ты, блин, Женя, и реально как королева какая. Он не твой вообще-то, чтобы ты решала, кому его брать.

— Да отвяжись ты от меня совсем со своим Габиным!

Они сверкали глазами, обе злые и взъерошенные. Катя, наверное, сказала бы ещё что-нибудь, но из-за учительского стола встала историчка и похлопала в ладоши:

— Тихо-тихо. Звонок уже был. Девушки, мальчиков поделите после урока.

Катя фыркнула. Обернулась куда-то назад:

— Юль, можно к тебе сесть?

— Пересядешь? — удивились сзади. — Конечно, велкам.

— Спасибо. А то что-то не по чину рядом с королевой сидеть.

Она быстро запихнула в рюкзак вещи и ушла. По всей видимости, к Честаковой Юле, вечно сонной толстушке с длинными косами.

Женя её не останавливала. Пусть успокоится, поймёт, что никто на её драгоценного Габина не претендует, и сама мириться придёт.

Зато ссора помогла и отвлечься и даже, кажется, пополнить запасы энергии. Руки потеплели, Женя пригрелась и с удовольствием бы сейчас поспала, тем более что нудный голос исторички навевал сон не хуже колыбельной.

И только затылок Столяра почему-то нервировал. Хотелось врезать ему хорошенько за всякие глупые поступки и за то, что теперь Женя вынуждена о нём думать.

Да уж, она не скоро его простит.

К счастью, Столяров, похоже, тоже не горел желанием общаться или попросту был слишком занят. Стоило прозвучать звонку на перемену, как историчка увела его куда-то, рассуждая на ходу о надвигающемся Дне учителя.

Катя всё ещё дулась и демонстративно общалась с Честаковой. Сидеть в классе надоело. Женя вышла в коридор. Встала у окна на цыпочки, прижалась носом к холодному стеклу. С утра было пасмурно, а сейчас зарядил дождь. Непрерывный монотонный шум, серая муть за окном создавали эффект старого кинофильма. Ненастоящий мир. Ненастоящая жизнь.