Во всём виноват поцелуй

28.3

Аста продолжила:

— Помнишь? Мы обещали, что всегда будем друг за друга. Три мушкетёра, помнишь?

Знакомство их вышло совершенно случайным. Просто на торжественной линейке они оказались рядом: Пашка, Женька и Маринка. Женя и до этого обратила внимание на улыбавшуюся во весь рот девочку с двумя яркими рыжими хвостами. Дырки на месте двух передних зубов прибавляли улыбке очарования.

Маринка оказалась весёлой, скорой на подъём и всегда готовой поддержать очередную затею. Один за всех и все за одного — руководствуясь этим девизом, они выгораживали друг друга перед взрослыми, защищали от сверстников и от ребят постарше, норовящих прижать наглую троицу к ногтю.

Десять лет дружбы — не сказать, что не было желающих войти в их тесную команду, но как-то получалось, что никто лишний не задерживался надолго. Они были ядром, вокруг которого по самым разным орбитам вращались спутники поменьше.

— Марин, мне правда очень-очень жаль, что так получилось. Я думала только о себе.

Плётка шипела, извиваясь в клочьях тумана. Марина не сводила с Асты немигающий взгляд.

— Я не хотела, я...

Ну да, просто потому, что ничего не замечала. А ведь Маринка несколько раз намекала. Шутила, мол, Пашка наверняка в Женю влюблён, неужели между ними ничего нет? Женька думала, она смеётся, пытается их свести — а она тихонько прощупывала почву. Какая же Женька была тупая, ничего не замечала насчёт обоих своих друзей. Ни Пашкиного отношения к ней самой, ни Маринкиного к Пашке. Принимала их присутствие рядом как должное.

Теперь она понимала, почему Марина не огорчилась переезду на другой конец города. Почему никогда не предлагала сама снова встретиться втроём — как и не поддерживала, если эту идею высказывала Аста.

Марина всё время носила в себе эти чувства, не желая разрушать их отношения.

Их разрушила Аста.

Рыжая разомкнула губы:

— Ты никогда ничего не хотела. Тебе всё доставалось само.

Взвизг плети Аста предугадала. Выпустила хлыст, перехватила утяжелённые кончики. Сценарий боя пролетел в голове. Так просто: дёрнуть, прыгнуть, превратить хлыст в меч и пронзить Марину, словно бабочку. Скорее всего плеть — её единственное оружие, оно бьёт больно, но перестроиться не может.

На миг обе застыли, меряя друг друга взглядами. Аста — отчаянным, Марина — ненавидящим. Потом Аста отпустила плеть.

— Прости меня.

Последний раз, последняя попытка. И если это не поможет — обезвредить Маринку, пусть даже это будет стоить ей жизни. Иначе с жизнью распрощается сама Аста. Уже сейчас ей становилось трудно держать защиту, ноги дрожали, на плечи навалилась тяжесть.

Маринка ощерила зубы:

— Я тебя ненавижу.

Это говорила не она, не настоящая Маринка. Это Лорен, которая сломала её, выкроила заново, превратила ревность в ненависть, зависть в желание убить. Настоящая Маринка никогда не была злой.

Но ощущение от плети, обвившей шею, было вполне настоящим.

Задохнувшись, Аста упала на колени. В глазах потемнело, из пережатого горла вырвался хрип. Сознание стремительно ускользало.

Хватка исчезла, Аста судорожно глотнула воздух. Чтобы в следующий момент почувствовать, как ледяное железное лезвие пронзает её плоть. Наконечник копья с отвратительным скрипом вышел наружу.

Всё-таки Лорен научила Маринку преобразовывать оружие.

Меркнущим зрением Аста видела, как затянутые в чёрную кожу ноги приближаются, но сил не оставалось ни на то, чтобы поднять голову, ни на то, чтобы что-то сказать.

Вот и всё. Она не вернётся, не вырвет Пашку из когтей Лорен, больше никогда не воплотится. Не увидит ни маму, ни папу, ни Костика.

Последним в сознании почему-то всплыли каре-зелёные глаза. Вейлир... Только он сейчас, наверное, ещё мог бы ей помочь.

Но сил позвать его уже не оставалось.