Voices of the Streets: Act 1 (голоса Улиц: Акт 1)

//ПРОЛОГ//

Над городом стояла глубокая ночь. Лай собак, завывания полицейских сирен и оглушающий грохот выстрелов прерывали прекрасную в своей изящности тишину. Здесь, на южной окраине Нью-Эсперанса, сверкая неоновой вывеской с кричащим названием "Angel's Song", стоял по-настоящему культовый среди горожан юга бар. Здесь подавались самые разные напитки: от простеньких коктейлей до изысканного и редкого алкоголя со всего света, а среди местных криминальных боссов бар славился своим главным и нерушимым негласным законом - "не злить хозяина". В городе давно уже забыли причину, по которой Синдикат ввёл здесь это правило, но к их рекомендации прислушивалась большая часть местного населения, вне зависимости от положения, влияния или богатства. Это место было образцом порядка, а также идеального сочетания музыки, еды и выпивки для хорошего отдыха. Весь мир замирал вокруг тебя, когда ты садился за стойку, прислушивался к согреваюшему душу музыкальному фону этого места и слышал запах местной еды.

Тем временем, пока город спал, молодая девушка сидела за стойкой бара, наслаждаясь музыкой. Глаза её сверкали голубым океаном, а длинные удивительно ухоженные волосы отдавали зимним чистым словно кристаллы снегом, окутывающим всё вокруг. Прикрыв голову капюшоном своей синей толстовки, она спокойно сидела и в одиночестве потягивала из стакана заказанный ранее 20-летний Виски. В глазах девушки читалась ностальгия, перемешанная с опустошением. В голове мелькали образы из детства, а музыкальное сопровождение от Селин Дион усиливало и без того бушующую меланхолию.

- За тебя, мама...

С этими словами стакан был опустошен до конца, а на миловидном лице появилась лёгкая улыбка с оттенком горечи. Налив себе ещё, будучи уже изрядно выпимши, девушка уже готова была снова опрокинуть стакан, но внезапно краем глаза заметила незначительное мельтешение за спиной. Через пару секунд кто-то выключил музыку, а сзади девушки послышался грубый, но в то же время до боли знакомый своей игривостью женский голос:

- Так и думала, что найду тебя здесь, Мария.

Обернувшись и приподняв верх капюшона, девушка увидела ту, кого считала своей подругой: карие глаза, длинные взъерошенные чёрные волосы, слегка пухловатые губы, походившие на популярных инстаграм-моделей, прямой нос с пирсингом, сделанным ещё в тёмные подростковые годы, огромное множество татуировок по всему телу. Сомнений не возникло - это была Элиза. Как и всегда, в зубах она держала добытый с величайшим трудом из-за границы "Winston".

- Классика, не так ли? - спросила Мария, слегка улыбнувшись, - не изменяешь привычкам.

- То же могу сказать и о тебе, - парировала с ухмылкой старшая дочь семьи Винчестер, - не сильно ли ты к бутылке пристрастилась? Я понимаю, "Jack Daniel’s" - святое, но не слишком ли ты усердствуешь?

- А вот это тебя уже не касается...

Мария снова накинула капюшон и повернулась спиной к Элизе:

- У меня есть причина, и не тебе меня судить.

- Тут ты, конечно, права...

Элиза подошла поближе, сев рядом и перекинувшись через стойку так, что её глаза смотрели прямо на лицо её собеседницы:

- Но, Эй! Ты хреново выглядишь, подруга! Что с тобой не так? Когда это милая маленькая принцесса "Иерихона" успела так пристраститься к бухлу? На тебе же лица нет.

Женщина выхватила со стойки стакан с Виски, который Мария не успела допить, и опрокинула его залпом, с силой стукнув им об стол:

- Завязывала бы ты с этим. Это хреново кончится. Я знаю, о чём говорю. Меня в своё время именно твоя мать вытащила из горячки. Голубой змей не прощает слабости.

- А тебе бы стоило перестать лезть в мою жизнь, Sis, - с уколом ответила Мария и снова потянулась к бутылке, - так что ты хотела? Не просто же так ты меня искала по всему городу.

- Ох, Блядь... Как же с молодыми порой бывает сложно... Когда ты успела стать такой противной?

- Всегда была, - усмехнулась девчонка, - а вот когда ты успела стать такой назойливой? Либо говори, что нужно, либо проваливай. Не порть момент.

- Истина в вине, да? Не думаю, что Лиза хотела бы видеть свою единственную дочь такой...

В полутьме сверкнуло лезвие. Элиза отчётливо почувствовала его холодный блеск на своей шее. Не шелохнувшись, она посмотрела прямо в глаза той девочке, которую много лет назад сама же и научила держать нож в руках. Губы Марии открылись, и из них донёсся слегка приглушённый, но в то же время отличимый горестно-злой крик:

- НЕ ГОВОРИ О НЕЙ! ТЫ НЕ ИМЕЕШЬ ПРАВА ЧТО-ТО...

- Поверь, мне тоже тяжело, - перебила её Элиза, - я скорблю не меньше твоего.

Она обхватила лезвие двумя пальцами и отодвинула его от себя, смотря прямо в полные ярости глаза Марии:

- Она была самым близким мне человеком, практически сестрой. Я многим ей обязана, и понимаю тебя, но не стоит этого. Гнев порождает гнев. Ярость порождает только ещё большую ярость. Насилие порождает насилие. Я прочувствовала это на себе много лет назад. Сколько же я пыталась донести до неё эту мысль, но в этом вы с ней похожи. Плевать вы хотели на подобное. Разозлишь - пиши пропало. Забавно получается...

Мария убрала нож обратно и, налив две кружки, протянула по стойке одну из них Элизе:

- Прости, я немного сорвалась. Рассказывай, как идут дела....

Спустя полчаса приглушенного разговора бар оглушил озлобленный крик:

- ОН...ОН... ЭТОТ DAMN FOOL! ОН РЕШИЛ, ЧТО САМОЕ ЛУЧШЕЕ, ЧТО МОЖНО СЕЙЧАС СДЕЛАТЬ - ПРИБРАТЬ К РУКАМ ВЛАСТЬ В СИНДИКАТЕ! ДОЛБАНАЯ КРЫСА ИЗ КОТЛА С ДЕРЬМОМ! ЕГО СРАНОЕ ЭГО БОЛЬШЕ ДАЛЛАСА!

Элиза опрокидывала стакан за стаканом, пытаясь прийти в себя. В её голосе и манере речи всё сильнее прослеживался её техасский акцент, который выдавал себя на первых же секундах, когда женщина начинала использовать брань. Она неосознанно переходила на родной ругательный, когда находилась вне себя от ярости. Эта черта в её характере была хорошо известна всему её окружению, в том числе и Марии.

- Да... Весело там у вас. А кто-то мне говорил полчаса назад, что гнев порождает лишь гнев.