Воин и Леди

Воин и Леди

Кейтилин Старк подумала, что в кои-то веки боги услышали её молитвы.

Она хотела, чтобы война закончилась, чтобы Робб остался цел и невредим, хотела вернуться домой, обнять пришедшего в себя Брана, причесать непослушные кудри Рикону, приласкать ершистую Арью и дать Сансе выплакаться на своей груди. Она хотела, чтобы воинам больше не пришлось проливать кровь – и кто-то из Семерых услышал её мольбу, вот только, с горькой усмешкой подумала Кейтилин, это была не Матерь, к которой она так часто обращалась. Скорее всего, это был Воин.

Как иначе объяснить то, что война между людьми приостановилась лишь для того, чтобы смениться войной ещё более ужасной – войной между живыми и мёртвыми? Со Стены стали приходить тревожные вести, и их стало так много, что принимать их за пустые слухи было уже нельзя. Воскресали мертвецы, давно забытые Иные из сказок старой Нэн шли на юг, сияя синими огнями глаз и убивая всех живых на своём пути, чтобы поднять затем и превратить в своих покорных рабов. Серьёзность этой угрозы была, к счастью, ясна всем воюющим сторонам, и не так давно Робб, Тайвин Ланнистер и братья Баратеоны, Станнис и Ренли, заключили мирный договор, по которому обязались сражаться сообща до тех пор, пока Иные не будут повержены.

Кейтилин вспомнила, как говорила Неду в богороще, что за Стеной водятся твари пострашнее Манса-Налётчика, и он заметил, что «надо выбирать выражения, когда споришь с Талли». Что бы сейчас сказал про неё Нед? Гордился бы её чутьём? Обнял бы её и постарался утешить? Поддержал бы сына? Возглавил бы войско, сжимая в руке Лёд, меч из знаменитой валирийской стали?

«Зима близко», – предрекал девиз Старков, и только сейчас Кейтилин поняла истинную его суть – зима близко, значит, близко и белые твари с голубыми глазами, близко смерть, холод и разрушение. Мало кто представлял себе, как они выглядят и на что способны, поэтому по всем Семи королевствам из уст в уста передавались пугающие слухи – о живых мертвецах-великанах, о ледяных пауках размером с собаку, о воине со Светозарным мечом, о том, что он пролил кровь своей горячо любимой жены, чтобы убить Короля Ночи...

Поговаривали, что кое-где живых мертвецов видели к югу от Стены – дескать, они нашли способ обойти древнюю магию, столько веков защищавшую Стену. Говорили также, что здесь не обошлось без Детей Леса, которые, оказывается, ещё живы и таятся где-то в лесах. Вестерос полнился слухами, от которых мурашки ползли по коже, и становилось холоднее даже возле жаркого очага. Медлить было нельзя, и войска со всех Семи Королевств стекались к Стене.

Там, на высокой ледяной Стене, нёс свой дозор так нелюбимый Кейтилин бастард Неда – именно он, Джон Сноу, одним из первых своими глазами увидел Иных и воскрешённых ими мертвецов и смог донести эту весть до братьев Дозора. Кейтилин было больно и горько думать о нём, но она внезапно поняла, что испытывает к бастарду своего рода уважение. «Джон», – напомнила она себе. «Его зовут Джон Сноу, и на Стене он на своём месте. Только человек, воспитанный Недом Старком, знающий Север, сможет встать на защиту Стены, когда придёт зима. Джон – не Старк, и всё же в нём течёт кровь Старков, кровь моего мужа...». Думать об этом было слишком больно, и Кейтилин прикрыла глаза, пытаясь сдержать слёзы – в последнее время она слишком часто стала давать им волю. Она сожалела о словах, сказанных тогда у постели Брана, и в последней своей молитве сама не заметила, как среди имён тех, кого она просила оставить в живых, произнесла имя Джона Сноу.

Согласно мирному договору обе дочери леди Кейтилин должны были быть возвращены из Королевской Гавани – на деле же вернулась только Санса. Бледная и исхудавшая, она со слезами бросилась на шею матери, не веря в своё спасение. Арья же пришла сама, и поначалу никто даже не узнал в растрёпанном чумазом мальчишке с тонким клинком дочь лорда Эддарда. Помнится, в ту ночь никто не лёг спать до рассвета – Кейтилин возносила благодарственные молитвы Семерым и выслушивала рассказы дочерей. Санса раскаивалась в своей наивности, шептала о чудовищном характере Джоффри, о его жестокости, показывала тёмные следы на руках: «Он приказывал своим рыцарям бить меня, и никто меня не защитил... никто, кроме Пса, а он не рыцарь... и Бес тоже не рыцарь, но он был добр ко мне».

Доброта Тириона Ланнистера вызывала у Кейтилин сомнения, но дочери она верила – как верила и Арье, которая с мрачно горящими глазами говорила о долгом путешествии с братьями Ночного Дозора, об увиденной жестокости, о смерти и жизни, о списке, который пополнялся новыми именами... «Бедные мои девочки, что вам пришлось пережить», – шептала Кейтилин, лихорадочно приглаживая волосы дочерям, молясь, напевая колыбельную, пытаясь успокоить их и себя.

Цареубийца, согласно тому же договору, был отпущен из плена и немедленно отправился к Стене, чтобы присоединиться к войску отца. «Надеюсь, ты не вернёшься оттуда. Надеюсь, ты найдёшь свою гибель в бою с мертвецами – и пусть боги решают, искупил ты свою вину или нет», – подумала Кейтилин, глядя вслед человеку, столкнувшему с башни её сына.

Робб с войском тоже отправлялся к Стене. Свадьба с дочерью Уолдера Фрея была, несмотря на неудовольствие лорда Близнецов, отложена до возвращения Робба. Теон Грейджой, которого, к облегчению Кейтилин, Робб оставил при себе, уезжал вместе с ним и отчаянно храбрился, отпуская шутки насчёт Иных и скаля зубы, но Кейтилин видела, что за шутками он скрывает свой страх.

Роббу тоже было страшно, она видела это в его синих глазах, так похожих на её собственные. «Нет ничего постыдного в том, чтобы бояться, – главное, как ты принимаешь свой страх», – напоминала она сыну слова Неда, и он кивал, соглашаясь, до изнеможения упражнялся с мечом, подбадривал своё войско и обещал сёстрам, что вернётся совсем скоро, и тогда всё точно будет хорошо. Санса кивала и возносила к богам очередную молитву, Арья вскакивала и бросалась к брату, утыкаясь в его грудь, а Кейтилин украдкой смахивала слезу.