Воин кибернетической эпохи

Пролог

Единственное, что отличает это место от реальности — от щитов не откалываются куски. Даже щербинки на обыкновенной, казалось бы, деревяшке, нет. Создатели предупреждали, что над щитами они ещё не работали, и будут исправлять эти недочёты в ближайшие недели, но когда ты блокируешь меч дном бочки, а это днище не повреждается, картина мира потихоньку ломается.

А ведь под обновление надо будет подстроиться. Будет неприятно. Пока что кожаная полоска, приковавшая дно бочонка к моей руке, не приносит особого дискомфорта, но замечательно защищает от парных мечей противника, который то и дело пытается ранить меня ими. Удары не то что даются ему с трудом — мы только начали —но уже видна пульсирующая жилка на бритом виске.

Знакомая стратегия. Одна из немногих, требующих каких-то природных данных больше, чем практических навыков. Тут нужна скорость. И у противника её предостаточно, хотя с выносливостью будут явные проблемы.

Толпа заорала, подгоняя парня, и он бросился с новой атакой. Крики группы опытных легионеров, сидящих ближе всего к нам, немало взбодрили его после первой неудачной серии, и мне пришлось крутить мечом, чтобы как-то успевать блокировать его попытки изрезать ноги. Немного ему мешала поднимаемая при каждом шаге пыль, но он рубил в верном направлении, и я никак не мог поднять свой гладиус для ответной атаки.

Интересно, почему он выбрал этот стиль боя? Хотя, дурацкий вопрос. Два меча хорошо комбинируются с крайне наступающим стилем атаки, а его худоба на фоне остальных гладиаторов не позволит долго держаться. И этот стиль боя уничтожает весомый недостаток —пары промахов противника хватит, чтобы облегчённые гладиусы рассекли его плоть, а потом вновь и вновь впивались в кожу противника, унося его способность сражаться с каждым ударом.

И мне нельзя дать ранить себя. Он делает упор на атаку. Не дам атаковать —он посыпется. А одолеть его я всегда успею. Только вот трудновато блокировать такие атаки.

“Он худой, — повторял я себе, блокируя серии ударов. — Он худой, выдохнется ведь…”

Но атаки не давали мне продыху, и я начал понимать, что устаю так же быстро. В узких глазах противника были видны разочарование и злость. Я понимал, что он сейчас пытается изо всех сил обойти меня. Но мне от этого легче не было.
 

Наращенный поверх хороших мышц лёгкий жирок не играл мне на руку, но только мешал — солнце будто поджаривало меня, будто цыпленка на вертеле, и блоки с прыжками расходовали весь мой запас сил.

“Нарасти жир, говорили они… Не умрешь от кровопотери, твердили они... “

Нет, они были правы. К тому же, я здесь недостаточно долго, чтобы получить какие-то привилегии, в особенности — возможность вернуться после смерти.

Но сейчас моё телосложение было худшим из всего, что можно было противопоставить моему противнику.  И сколько бы я не тренировался с разными неписями — он перекрывал весь мой опыт обстановкой, будто созданной под него.

Упорству этого парня можно было позавидовать. Его движения чуть замедлились, стали резковатыми и дёргаными, но он продолжал атаковать, нанося удар за ударом. На шее вздулась вена, но он и не обращал внимания на явный протест организма, и продолжал вести бой.

Время крало мои силы. И мою скорость. Песок озарила первая капля крови, стёкшая из надреза на моей голени на арену. Чёрт, только не это! Если пройдёт ещё десять минут в таком теме, я превращусь в точильный камень для его мечей. Пора менять бой.

Парень перестал атаковать и начал следить за мной. Начал готовиться к переменам. У меня появилось время подумать.
 

Он вымотан. И явно не привык к такому. А я бился на максимум оставшихся сил. Два удара с разницей в секунду полетели в голову, прерывая размышления. Мой противник ещё старался что-то сделать, хоть как-то задеть меня, но этот шаг был явной его ошибкой.

Два куска железа легли на дерево так мощно, что удар едва не сковал мне руку. В следующую секунду я, вкладывая все силы в руку, отбросил щит влево, сжав ремешок. Открывшись сам, я открыл и тело противника для удара. По животу не успею…

Но атака по колену прошла успешно. Из перерезанной связки хлынула кровь, парень тут же припал на колено и получил пинок в лицо. Ещё пара секунд — и пальцы на обеих руках сломаны, а сам он — разоружен. Я приставил острие меча к его подбородку.

Толпа разошлась в криках с новой силой. Люди вскидывали сжатые в кулаки ладони вверх, все вокруг восторженно орали. Все, кроме цезаря, которого я видел боковым зрением. Кое-как я смог заметить его усмешку. Повелитель был доволен боем.

Челюсть поверженного противника то и дело ходила из стороны в сторону, сам он крупно дрожал. Ещё секунда — и я могу уничтожить его аватар без остатка. Но… хочу ли я?

Нет. Я убивал мобов. Я не стирал их в порошок, но вместо этого перерубал им глотки, разбивал черепа пинками, над особо сильными измывался, отрубая им одну часть тела за другой. А здесь я видел взгляд живого человека. Он ушёл бы в другой мир, вернулся бы сюда через полгода… Но я всё равно не хотел убивать. А люди кричали, требуя его смерти.

Когда я бродил по другому, совершенно другому миру, я услышал, как один парень рассуждает вслух о том, что виртуальная реальность раскрывает все отвратительные черты человека, показывая, что есть люди на самом деле.

Тогда я усмехнулся, услышав речь обитателя Эйдоса, но теперь, прижимая чуть дрожащий меч к подбородку поверженного, понимал, что отчасти он всё же прав. Толпа всё так же орала, требуя добить его, а цезарь не шевелился. Наконец он поднял вверх большой палец.

— Слава кесарю! — заорал я, вкладывая меч в ножны. Посетители Колизея начали шептаться, осознав эту выходку, а сам повелитель, усмехнувшись, скинул мне пару золотых. Поймав их правой рукой, я направился к выходу. Там меня уже ждала целительница.

Пока мне залечивали порез, в голову пришла мысль, что я всё-таки соврал о недоработке. С точки зрения реализма, весь этот мир был недоработан напрочь. Но атмосферность и впрямь была на уровне — даже год спустя я замечал это. Закончив процедуры, девушка оставила меня, и я начал переодеваться в нормальную —для той эпохи —одежду. Одевшись, я вышел, и начал подкидывать план действий.

Оставалось забрать у распорядителя арены ставку с наградой за победу, и можно спокойно заканчивать сеанс. Я приблизился к небольшому кирпичному зданию в два этажа. На первом сидели всякие ростовщики и распорядитель, а на втором располагалось подобие таверны, из которой и сейчас слышались голоса захмелевших посетителей.

Ростовщики, судя по пустым “клеткам” из дерева, обитым металлом, тоже сидели наверху. Однако непись-распорядитель всё же здесь.

— Поздравляю победителя, — он обходился безо всяких приветствий. Меня это порой радовало — не люблю набивать карму у неписей расшаркиваниями.

На прилавок грохнулось двадцать серебряных. В сравнении с полученным от цезаря, конечно, мало. Но двумя медяками можно обеспечить себя жильём и едой на день, так что двадцать серебряных — сумма немаленькая. Вне города за такое даже убить могут.

За спиной раздались шаги, извещающие звоном о том, что их обладатели ходят в пластинчатых сапогах. Двое, идут в ногу. Едва я к ним развернулся, один тут же обратился ко мне.

— Тебя ищет кесарь. Требует к себе, — безэмоциональный голос выдавал непися. Да и в броне тут мало кто ходит. А в аватаров-близнецов я подавно не поверю — слишком уж у них всё одинаковое: смоляной оттенок волос, высокие скулы, широкий подбородок и чрезмерно усреднённый разрез глаз..

— Зачем я понадобился великому кесарю? — нельзя нарываться. Никак нельзя.
— У него есть к тебе дело. Какое — мы не знаем, — тем же безучастным голосом выдал второй.
— Ведите, — коротко бросил я, и, сложив монеты в карман льняных штанов, двинулся за консервными банками.