Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2

Глава 10

Цикл «Летописи Разлома». Книга 5.

Ник Перумов

Война мага. Том 4. Конец игры. Часть 2

Глава десятая

Ещё тепло, ещё зелены берега и мягки воды широкого в нижнем течении Маэда. Здесь, на юге, куда в былые времена не дотягивалась гибельная длань Смертного Ливня, куда не дошли пираты с прибрежий и ещё не успели вытоптать всё козлоногие – могло показаться, что Мельинская Империя высится гордо и несокрушимо во всегдашней мощи.

Считалось, здесь оплот благородного сословия. Землю пашут не свободные общинники, как на севере, а баронские крепостные. Однако стоило Конгрегации выступить, как именно здесь она потерпела первую неудачу – в «малой войне», потому что сервы отнюдь не горели рвением отдавать жизни за обожаемых хозяев.

Сюда отступили легионы Клавдия – в край брошенных замков и самовольно захваченных баронских земель. Мятежники укрепились, как ни странно, на севере, а здесь, в южных землях, большинство простого люда горой стояло за Императора.

Во всяком случае, пока не докатились вести о разрешённых им человеческих жертвоприношениях.

Клавдий не ударил лицом в грязь. Чуть дальше от реки, по гребню холмистой гряды выстроились многочисленные когорты, сверкая начищенным вооружением, под гордо поднятыми знамёнами с коронованным имперским василиском. Начищены легионные орлы, молодцами смотрят, несмотря ни на что, центурионы, буксинщики готовы сыграть торжественную «встречу».

– Мой Император! – Проконсул отсалютовал правителю Мельина, правый кулак Клавдия впечатался в левую сторону его нагрудника, там, где сердце. – С благополучным возвращением, повелитель. Легионы выстроены для смотра.

За спиной Императора со сходен спускалась передовая манипула Серебряных Лат, привычно смыкали круг Вольные, и проконсул Клавдий смотрел прямо в глаза правителю Мельина.

– Мой повелитель, – встретив Императора привычным салютом легионов, Клавдий вдруг опустился на одно колено. – У меня плохие вести, повелитель.

– Что случилось? – отрывисто бросил Император. – Что‑то… с Тарвусом?

Право же, догадаться нетрудно.

– Первый легат Тертуллий Крисп, командир Третьего легиона, прислал известие о гибели графа Тарвуса. Его светлость пал от руки наёмного убийцы. Также оказались отравлены все почтовые голуби, Крисп не мог ни с кем снестись. Отправляемые мной птицы погибали в его лагере, Тертуллий подозревает какое‑то чародейство, и я с ним согласен. Только сейчас прискакал гонец. Он здесь и готов всё рассказать непосредственно повелителю, если на то последует императорское соизволение.

За спиной правителя Мельина кто‑то сдавленно всхлипнул – похоже, не сдержала чувств Сежес. Закалённая и хладнокровная чародейка прекрасно понимала, что такое смерть Тарвуса, одного из немногих нобилей, с самого начала вставшего на сторону Императора.

– Тарвус. Серая Лига. – Император чувствовал вскипающую ярость. – Ты уверен, проконсул? Гонец – можно ли ему доверять? Знакома ли тебе рука Криспа, как он пишет? Может ли кто‑то удостоверить, что писал именно он, а не какой‑нибудь маг Солея или Гарама?

– Я могу. – Голос Сежес вновь сделался твёрд. – Пусть принесут свиток.

– В мой шатёр! – обернувшись, гаркнул проконсул. – Мой Император, у меня всё готово. Трапеза…

– Скажи мне сперва, проконсул, почему ты не выполнил прямого приказа и не двинулся на соединение с Тарвусом? С каких пор ты перестал исполнять прямые приказы, Клавдий Септий Варрон? – холодно произнёс Император.

– Да потому что, повелитель, никчёмное это дело, – решительно и твёрдо, с прежней солдатской прямотой ответил Клавдий. – Окажись я вместе с графом, прирезали б нас обоих, и вся недолга. Уйти на восток – значит бросить весь юг, склады, припасы, арсеналы. Куда б тогда вернулся повелитель?

– Ты не исполнил приказ, проконсул. И даже не потрудился объяснить причину.

– Не доверяю я голубям, повелитель. Тем более в таком деле. Вы вот сомневаетесь, а правда ли написана в том свитке, что гонец привёз; ну, так и я тоже усомнился в этом приказе. Нет в нём никакого смысла. Погибельный он. На том стою.

– Поднимись, Клавдий, хватит коленопреклонений. – Император оставался холоден. – Трапеза трапезой, но, сдаётся мне, тебе ещё за многое предстоит ответить.