Война сердец

ЧАСТЬ I. История начинается. Глава 1. Наследство колдуна

      «Рио де ла Плата — вице-королевство, что давно размыто водами Атлантики. Океаны его легенд и сказок пустили корни в тысячелетия. Правда и вымысел, любовь и ненависть, пойманные сетью времени, уже заросли мхом. Но одна история сохранилась. Она написана для моих потомков на вечных страницах Книги Прошлого. LSFDA».

      Полуденное солнце раскалило землю так, что она превратилась в огненный шар. Мука для пилигрима — ступать по горящим углям. Но облака в лазурных небесах да силуэты на горизонте давали надежду: оазис есть. Там, в зелени сельвы, притаился городок Ферре де Кастильо.

      Дома с флюгерами, помпезными ставнями и коваными изгородями рисовали его. По вымощенным булыжниками мостовым чинно двигались экипажи и кареты, занятые дамами в шляпках и панье [1] и кавалерами с карманными часами и тростями. А поодаль сияла куполами церковь.

      На Бульваре Конституции, что в центре, расположился воистину королевский дворец — дом его Сиятельства графа Алсидеса Альтанеро, местного алькальда [2].

      Каменный мост с деревянными перилами, нежданно хлипкими, делил городок на Верхний и Нижний. Последний огибал другую сторону реки. Его хаотично выстроенные хижины перемежались с сельвой и бескрайними пампасами. Там жили батраки и крестьяне. А дальше, за горизонт, раскинулись пастбища и эстансии [3] — собственность богатых плебеев.

      Городскую окраину-пустошь — бельмо на глазу аристократии — занимал ветхий дом. Треснутая штукатурка, кривые окна и дверь подчёркивали его нежилой облик. Но вечерами в нём горел свет.

      Жители, страшась призраков, обходили лачугу за много миль. А некто любопытный обнаружил там дряхлого старца. Борода доставала ему до пояса, глубокие морщины намекали на возраст в сотню лет.

      Стоило пилигриму наведаться за стаканчиком женевера [4] в трактир «Башмак», его тотчас предостерегали: разговаривать с дедом — чревато, ибо обладает он могучей волшебной силой. Горожане боялись старца, величая его Брухо — колдун.

      Год 1776. Август.
      Жара с наступлением сумерек спала и бархат тьмы укрыл город. В небесах, одна за другой, выросли звёзды, крупные, как яблоки. В этот час прохожих было мало. Только экипажи и кареты, гонимые лихими кучерами, сновали по центральной улице.

      С моста бегом сошла женщина в тёмно-бордовом платье, увитом золотым шнуром. На голове — крохотная шляпка-треуголка; лицо скрыто вуалью. Взволнованная, она мчалась, тарабаня каблучками, будто преследуемая Дьяволом. Покинув мост, села в экипаж и исчезла.

      Обычно тихую реку взбудоражил поток волн. Растревоженные им рыбёшки выпрыгнули фонтаном. А со дна выплыла девушка. Хватаясь за кустарники, доползла она до берега Нижнего города. Её простое серое платье было вымазано илом; на длинных, цвета огня, локонах висели водоросли.

      Брела и брела она в никуда, пока не наткнулась на дом-призрак — городскую страшилку. Приметив сияние, постучала в дверь. Никто не откликнулся, и она забарабанила сильнее. Очаг света, дрогнув, стал перемещаться. Кособокая дверка скрипнула. Засов щёлкнул. На пороге вырос древний-древний старец с бородищей. В одной руке он держал фонарь, во второй — длинный посох.

      — Эт кто это? — буркнул он глухо.

      — Простите… не могли бы вы… меня впустить… переночевать? — прошептала гостья.

      Старик медлил. Подняв фонарь, он осветил незнакомку. Разглядел красивое юное лицо. Но девушка вдруг позеленела. Пошатнувшись, ойкнула и упала навзничь.

      — Этого мне только и не хватало, — проворчал дед. — Эй, чего это с тобой?! А ну-ка, вставай!

      Но девушка не двигалась, и старец жестом поднял в воздух её тело. Совершая манипуляции рукой, он загнал его в дом. И дверь растворилась в стене.

      Длинный коридор, выгибаясь анакондой, уходил в бесконечность. По стенам его плавали двери, что ежечасно меняли своё расположение. Коридор впадал в гостиную с мириадами канделябров и зеркал — они шипели и скрипели на все голоса. В центре располагались софа и кресла на кованых ножках. А в углу примостилась жаровня, где, булькая, подпрыгивал чугунный котёл. На красном ковре-шкуре нежилась чёрная кошка.

      Уложив гостью на софу, дед стремительно помолодел — обернулся в молодого мужчину с раскосыми чёрными глазами. Пальцы его украшали перстни. Один из них, с гигантским изумрудом, сверкал ярче луны.

      Отбросив посох, колдун подошёл к хрустальному стеллажу. Тот был загромождён флаконами и сосудами: изогнутыми и перекошенными на бок; тончайшими, куда не пролезала и игла; широкими и пузатыми, как цветочные горшки; и мизерными — их еле-еле захватывали пальцами. Хозяин дома извлёк с полки аметистовый фиал. Откупорив пробку, высыпал содержимое (пыльцу фей) себе в ладонь.

      Когда волшебник развеял мерцающую пыльцу, кожа гостьи подёрнулась зелёным. И девушка открыла глаза. Раз — колдун одряхлел за секунду. Два — мебель и артефакты исчезли; остались печь в углу, просевшая софа и сучковатый стол (вокруг него сгрудились деревянные лавки). На соломе потягивалась исхудалая чёрная кошка.

      — Где я? — гостья смотрела на деда как мышь, которую выгнали из норки.