Волчьи законы. Вырвать сердце.

17.

Всю ночь я провела в палате Германа, пахло травами, вокруг тишина, только посапывание волчонка раздавалось в комнате. Мне поставили кресло, куда я забралась с ногами, подтянув колени к подбородку. Оставшись одна, я, наконец дала волю слезам. Когда я обрекла человека на смерть, я была в ярости, но я понимала – что делаю, не скажу что решение было принято на одних эмоциях, я знала что так правильно. Но сейчас, оставшись одна в этой комнате, я ощутила как тяжесть принятого решения гранитной плитой опустилась на плечи. А ведь еще только несколько месяцев назад я была простым библиотекарем, в розовых очках, готовилась к свадьбе и совершенно не хотела видеть – что творится у меня перед носом. И, конечно, я была расстроена Виктором, он – единственный, кто есть у меня в этом мире, он представлялся мне нерушимым столпом, каменной стеной, на которую всегда можно положиться и за которую спрятаться. В общем, в полном раздрае я прорыдала полночи, не заметив, как уснула ближе к рассвету.

Открыв глаза – не сразу поняла – где я нахожусь. События вчерашнего дня пронеслись перед глазами, заставив поморщиться. Посмотрела на волчонка… в постели его не оказалось. Сердце гулко забилось в груди. Внизу кресла послышался шорох. Резко вскочила с кресла, вернее попыталась – от неудобной позы, в которой провела ночь, не смогла разогнуться, покрехтя кое-как изогнулась посмотреть, вспоминая целебный массаж Виктора в лесу, как наткнулась на взгляд черных детских глаз. Выдохнула от облегчения два раза – что в комнате никого чужого и что Герман не пропал.

- Привет. – я улыбнулась мальчику и медленно протянула руку, боясь спугнуть его. В виде мальчика, не спящим, я видела его впервые. Ребенок робко протянул ко мне ладошку и я, скрипнув спиной, подхватила его под мышки и усадила к себе на колени. Мальчик испуганно таращил на меня черные глазенки из под кудрявой челки. – Не бойся меня, я тебя не обижу, как тебя зовут?

-Герррман! – смешно прорычал детским голоском. – Я тебя не боюсь, я знаю – ты хорррошая.

-Меня зовут Виктория, - как представила, как он произносит мое имя «Викторррия!», тут же поправилась, - но ты можешь звать меня Вика, договорились. – мальчик кивнул, колыхнув кудряшками, от чего одно ухо открылось, обозначив некрасивый шрам, значит вчера его зашили, а сегодня зажило, не плохая регенерация, но сердце сжалось. – Как ты себя чувствуешь? Нигде не болит?

-Не болит, вчера было больно, а сегодня – нет. – мальчик секунду помолчал, а потом выпалил на одном дыхании: - А ты будешь моей мамой? А то моя мама прогнала меня, сказала, что я не такой как она, поэтому она больше не моя мама, а ты ведь такая как я, только белая, и красивая очень.

Я не знала, что на это сказать, ком подкатил к горлу, мальчика было очень жалко, только вот становиться мамой в мои планы как-то не входило. Я обещала ему заботу, но не то, что стану матерью… однако отказать этим детским, но уже так много понимающим глазкам я не смогла.

-Да, обещаю, что буду заботиться о тебе, и никому не отдам. – сказать что буду ему мамой я не смогла, но волчонку это и не нужно было, он радостно кивнул, сделав свои выводы, и обнял меня за шею.

Скрипнула дверь и в палату вкатили тележку с едой. Две тарелки с супом, в котором плавали не маленькие куски мяса и сладкий травяной чай. Герман быстро расправился с мясом в своей тарелке, начисто проигнорировав остальной суп и с тоской поглядывал в мою. Улыбнувшись, подвинула ему свою порцию, с которой он тут же не преминул расправиться. Вот это аппетит! Как бы ему плохо не стало.

В комнату снова вошла девушка, которая привозила еду, положила на постель Германа сверток, пояснив, что это одежда для волчонка, сказала, что повозка уже готова к отбытию все ждут только нас. Сходив в туалетную комнату, чтобы хоть как-то освежиться, поплескалась в ледяной воде. Повоевав с мелким – не хотел умываться и одеваться, заявив, что лучше будет в волчьем обличье, но я все-таки убедила его поехать человеком, так как мне казалось что долгое пребывание в волчьей ипостаси может плохо сказаться на неокрепшей детской психике.

Видно было, что Герман неуверенно себя чувствует человеком и опасается выходить к людям. В качестве поддержки крепко взяла его за руку и ободряюще улыбнулась.

Во дворе было шумно и многолюдно, увидев такое количество людей Герман испуганно прижался к моей ноге. Во дворе стояла повозка, в которой уже сидели люди и лежали вещи, карета, которая, видимо, предназначалась для меня и небольшой отряд конных.

Только выйдя из домика наткнулась на взгляд черных глаз. Лицо оборотня было непроницаемо. Ведя за руку Германа, приблизилась к нему. Виктор поднял руку и коснулся пальцами моей щеки.

-Не передумала? – я отрицательно покачала головой, он криво усмехнулся. – Поедете в карете, должны добраться часа за четыре с половиной, пять. Все люди прошли тщательную проверку, те воины, что едут с тобой – мои лучшие гвардейцы. Часть комнат, необходимых для жизни приведена в порядок, работы по остальному замку продолжаются. Кухарку я, между прочим, лучшую тебе отдал, - с обидой сказал, я не выдержала и заулыбалась, хотя настроение было не веселым. – Гувернантка для Германа уже в повозке, с остальным слугами. Твой учитель вас догонит позже. Новости буду передавать через почтовый артефакт.– я на все кивала, только гувернантку попросила пересадить к нам, пусть сразу привыкает к ней. Виктор наклонился ко мне, - Я буду скучать. – легко и нежно коснулся моих губ, и провел пальцами по моей щеке.