Волчица с Рдейских болот

ГЛАВА 3

К нашему местному батюшке я пошла на следующий день. Хотелось скорее решить все рабочие вопросы, от которых зависело мое будущее благополучие, да и просто – будущее.

Священник жил в доме, принадлежавшем церкви и построенном около нее. Как и все дома в селе, он был сложен из полу бруса и покрыт серым шифером еще советского образца. Сама церковь, как и положено, занимала самое высокое и живописное место в округе – на заросшей густым садом горке возле Гнилухи, впадающей где-то дальше в гиблые Рдейские топи.

Эти болота по площади считались самыми большими в Европе и находились на территории Псковской и Новгородской областей – соединяя их собою. Места были настолько дикими и местами неприступными, что во времена Великой отечественной там - в глухих лесах, на островах и полуостровах между гиблыми омутами, в глубоком тылу у немцев продолжала существовать советская власть и работали колхозы. В помощь голодающему Ленинграду колхозниками даже был отправлен продовольственный обоз с этой так и не оккупированной фашистами территории. Эту историю знали, предков помнили и гордились ими.

Отец Никодим был сыном предыдущего местного священника и занимал свою должность уже почти тридцать лет. Был в курсе природной особенности местного населения, да и нашей с мамой тоже. Так что являлся и лицом, отправляющим религиозный культ, и психотерапевтом, и просто доверенным человеком для всех, кто проживал в округе. Вот и мне сейчас предстоял нелегкий разговор с ним.

Быстро решить вопрос не получилось – я и не рассчитывала на это. Мы сидели за столом вместе с батюшкой, распивали чаи с пирожками и осторожно прощупывали друг друга – тема разговора была щекотливой и даже опасной. А мужик он был мудрый, опытный и собаку, как говорится, съел в вопросе любых переговоров. Но сейчас завис и он…

- Ээ-э… давай так… Я ничего тебе не обещаю, но все, что смогу, узнаю обязательно. Но речь пока пойдет о единственном разе – объясним случайной находкой. И найдешь не ты – клад выроет трактор, а заниматься всем Саныч будет. Сейчас у тебя есть что сдавать?

- Есть немного и еще будет... Клад чистый, без грязи и совсем рядом… мама показала еще в детстве – проверяла, передался ли мне дар. А что вы обо всем этом думаете – сверхъестественная же способность… и что?

- На все воля Господа… Я думаю, что и здесь его рука. Все дело в том, как распорядиться даром его – для людей или для себя. Вы с матерью три села на себе вытянули… может, для того и дано… Что за разговоры о ребенке, Оксана? – резко сменил тему разговора батюшка, нервно оглаживая седую бороду.

Матушка тихонько собрала чашки со стола в руки и вышла из комнаты. Не потому, что слушать не хотела, а просто считая, что мне проще будет все рассказать батюшке наедине, как на исповеди. Они уже так вжились друг в друга, так крепко срослись, что понимали друг друга без слов и даже внешне стали похожи к старости – невысокие, седые, круглолицые, сухощавые.

Я рассказала… как на исповеди. Он молча покивал, помолчал…

- До воскресенья аккурат три дня. Легко постись и приходи к причастию, давно ты не была. Ребенок всегда от Бога. То, что так вот – это все природа твоя… не вини себя. А мы поможем всем селом. Как ты помогала. Не осуждает тебя никто, переживают только. Да ты и сама знала, что так будет, прямо же объявила, считай – в голос. И правильно – здесь все свои.

На выходе из дома меня окликнула матушка:

- Детка, когда захочешь поговорить по-женски – приходи. Все же я семерых родила.

Место, где находилось село Замошье, было необыкновенно красивым, просторным и привольным… Само село стояло на невысоких, заросших садами холмах, через несколько километров полого спускавшихся к болотам. Те земли вокруг села, что не были распаханы, заросли густым, обихоженным лесом - без чепыжника, сухостоя, сгнивших стволов павших от возраста деревьев. Между холмами текла чистая речка Гнилуха, впадавшая в небольшое озеро и опять вытекающая из него. В реке и озере водилась рыба, в лесу в сезон – грибы и ягоды. Между домами в селе буйно разрослись сады, летом пестрели разноцветными лоскутами огороды. Почти в каждой семье держали корову и кур, и по утрам сельчан будили голосистые петухи.

Я соскучилась по всему этому, истосковалась… Но расслабиться в знакомой обстановке не получалось – не отпускали заботы. Мне нужно было сделать многое и за короткое время.

На улице темнело, пора было готовиться – я хотела проверить наличие клада на месте. И просто необходимо было прогуляться, уже невыносимо стало держать себя в рамках, сдерживаться.

Когда совсем стемнело, я разделась догола, аккуратно сложив одежду на стул, распустила коротковатые волосы из хвостика, разулась… По телу пробежал холодок предвкушения и я вздрогнула от удовольствия – сейчас-сейчас... Потянулась сладко, уловив отражение довольного лица в настенном зеркале. Огладила руками тело, задержав их на животе, замерев. Вспомнила… передернулась от воспоминаний. Сейчас не время.

Сосредоточилась, напряглась, как струна, привычно расплылась сознанием – искала, призывала, просила… Воздух перед глазами пробежал рябью, колыхнулись стены… дробно и испугано протопотал домовичок вдоль стены на выход… На секунду потемнело в глазах и стены мигом рванули ввысь - я стала ниже, изменился рост и сместился центр тяжести тела. К этому нужно было привыкнуть – всего две-три секунды.

В зеркале уже не отражался человек – посреди комнаты стояла волчица – очень темная, с желто-карими глазами и мощными сильными лапами. Лапы были длинноватыми, тело поджарым и сильным. По меркам оборотней я только вошла во взрослый возраст – еще почти подросток, всего двадцать лет.