Волчок 2. Семь вёрст. (черновик)

Глава 1 Всеволод и Дарья

«По-о сту-упа-ам!» — скомандовала бабка-ежка за фанерной стенкой.

Инга Воландовна вечно включала телевизор в своей комнате и уходила на кухню. Пока шли мультфильмы, она готовила завтрак и успевала как раз к своим любимым сериалам.

Обычно под утренний блок мультфильмов Север уже выходил из душа и собирался на работу. Но сегодня он проспал. Вчера допоздна смотрел с Гарькой фильм про мумию, потом еще три часа ругались и пили чай.

Север пошарил рукой под подушкой в поисках мобильника и, щурясь от желтого электрического света, оглянулся на украшенные новогодним "дождиком" настенные часы. Ему осталось пятнадцать минут, чтобы одеться и убрать постель до того, как в комнату припрутся Гарья с бабкой, включат телевизор и сядут завтракать.

Эта комната считалась в доме общей и главной, хотя была довольно тесной.

Тут стоял древний низенький сервант забитый книгами, фотоальбомами, постельным бельем и мелким бабкиным хламом. На серванте стояла древняя серебристая елка из проволоки и мишуры украшенная вековой пылью и стеклянными облезлыми шишками. У окна блестел истертой клеенкой стол всегда заставленный банками с вареньем и сладостями к чаю. Такой стол не мог существовать в в жилой комнате без телевизора. Огромный "ящик" с трескучим от пыли кинескопом и кружевной салфеткой на крышке умещался на хлипкой тумбочке в углу.

Скрипучий диван-книжка стоял у противоположной стены торцом к печке, которая отделяла Севкину комнату от второй, где жила сестра.

Дверь с выцветшей картинкой от календаря была приоткрыта. Значит, Гарья давно уже встала и помогала бабке готовить завтрак.

Гнидова Инга Воландовна была хозяйкой этого большого частного дома, в котором могло жить до трех семей сразу.

Всех новоприбывших навян селили у таких как она — обживаться. Кроме крыши над головой, "Сомния" давала переселенцам из Нави паспорта, новые имена, вещи, телефоны и самую лучшую медицинскую помощь. А еще работу — чтобы отслужить все вышеперечисленное и накопить на свое.

Предыдущая семья переехала в свою квартиру, и освободившиеся комнаты в одной четверти дома заняли Гарья с Севром. Точнее теперь они были Всеволод и Дарья Моховы.

Севру новое имя категорически не нравилось. Он до сих пор с обидой вспоминал процесс выбора, понимая, что можно было тогда настоять и получить другое имя, но его развели как дурачка.

— Как-как? "Всеволод"? — поморщился он. — Как будто что-то большое и… волосатое сдохло на пороге.

— Это имя созвучное с вашим, — терпеливо разъяснил вампир в белом пиджаке, сидевший во главе длинного стола для совещаний. — Вам будет легче привыкнуть. А кем вы бы хотели быть?

— Ну, блин… Андреем, хотя бы…. Ну какой из меня Всеволод?

— Большой и волосатый, — подметила Гарья, подперев щеку рукой.

Вампир то ли задумчиво, то ли сдерживая улыбку, сложил рот гузкой и придирчиво оглядел Севра.

— Нет. Андрей из вас не получится. Лицо не то. Только Всеволод. Вполне распространенное имя. Знаете сколько сейчас Всеволодов?

— Сколько?

— Как… собак нерезаных. Так. Гарья, выбирайте, будете Дарья или Галя, то есть Галина.

— Что значит «выбирайте»?! А я?!

Гарья до сих пор подшучивала над ним в духе «Хорошего человека Всеволодом не назовут» и нарочно обращалась по полному имени, когда хотела поддеть.

Север сложил постельное белье по кучкам, утрамбовал в отделение под диваном и, распрямившись, с зеванием потянулся. Обойдя стол, он отодвинул тюль и выглянул в окно, за которым в синих сумерках носился снег. Уличный фонарь обрисовал фиолетовой тенью заметенные дорожки к сараю и калитке.

Через неделю — Новый год. Север будет второй раз встречать этот непривычный для себя праздник. Двор запестреет от конфетти и серпантина из хлопушек, а Гарья как безумная будет запускать фейерверки, и может быть, в этот раз будет осторожнее. В прошлом году она попала с соседский сарай. В общем, ей понравилось.

В Моховке не отмечали Новый год, не ставили елки, не готовили праздничный стол. Зима в деревне всегда была молчаливой и тоскливой. Пока за окном выла вьюга, в которой встречались лишь горные черти да обглоды, люди отсиживались в теплой постели или за чашкой чая у печи.

Но чтобы прижиться в обществе простых людей приходилось осваивать их повадки. Чаще всего через фильмы.

Север всему учился быстро. И чем больше он вживался в роль обычного человека, тем больше начинал понимать почему Влад, попав в Навь, с таким рвением и интересом бросался фотографировать все подряд.

Мир людей был пресным, стерильным. Тут не увидишь за забором шныряющего обглода или лешего, не выбежишь из дома испугавшись залетевшей навьей пчелы, не запустишь в черта палкой, не прокатишься на единороге.

Здесь был другой монстр, поедающий душу медленно и безболезненно — рутина. Каждый день Север делал одну и ту же работу и возвращался домой, видел потоки однообразных машин, слышал однотипную музыку, одинаково одетых людей.

Каждый день похож на предыдущий. На то и была нацелена программа адаптации — окунуться в работу, чтобы забыть пережитый в Нави ужас и жить как обычные люди. Но Север боялся однажды проснуться и убедиться в мысли, что всегда жил здесь и не было никакой Моховки, пересмешников и Змееграда.

Однако, когда он натыкался на когда-то услышанные от Влада цитаты, Явь отдергивала загребущие лапы от воспоминаний об их приключениях.

Гарья же впитывала новый мир с таким рвением, словно хотела заменить им старый. Но ее можно было понять. Они оба прошли изматывающую канитель с регистрацией и кучу медицинских осмотров и анализов. А Гарье перед этим еще пришлось пережить сложную операцию.

Соблюдая постельный режим, она взахлеб смотрела все подряд: сказки, мультики, нелепые сериалы про "беременных следователей с собаками" и даже рекламу. Единственное, к чему она разделяла Севкину ненависть, так это музыкальная киносказка «Мама». Север просто обмирал, ловя неприятные флешбеки из детства, а Гарья сочувствовала волку и хотела передушить шальных козлят.