Волки приходят ночью

Волки приходят ночью

В ночи они караулят меня. Даже среди бетонных стен я слышу, как их когти скребутся о входную дверь. Вздымается грудная клетка крепче стали. С белоснежно-острых клыков стекает слюна.

Бабушка была права. Волки всегда приходят ночью.

Они были рядом ещё с детства. В голове оставались свежи воспоминания, как адски скрипит сколоченная из досок дверь. Как внутри разрывается сердце. И все это в маленьком деревянном домике, где сквозняки дуют из каждого угла.

У меня было лишь наглухо забитое окно. Я прижимался к нему и через щель наблюдал, как каждую ночь горбатый однорукий старик обматывал цепями дверь нашей лачуги. Бабка каждый раз уволакивала меня оттуда. Ладони цеплялись за шершавые доски. Постоянно гудели от заноз. Гноились.

— Не смотри. Волки приходят ночью, — повторяла бабка с наступлением сумерек. В деревне так говорил каждый. Но я смог услышать это только из её уст. Однажды зимним утром мы второпях сбежали оттуда с одним баулом наперевес. Больше не могло поместиться в старенькую Ладу родителей.

В Москве же есть место только бродячим собакам и кошкам. Какие дикие звери могут бродить по оживленным трассам? Под шум и грохот колес вся магия умирает. Да и где в тесноте разгуляться волкам? Если только прыгать по крышам многоэтажек. И то навряд ли.

Но меня все равно не отпускали слова бабушки. «Волки приходят ночью». Во мраке дворов я спиной чувствовал, как кто-то за мной следит. Крадется на тяжелых лапах. С усмешкой рычит: «Р-р-р». И все. Поджилки дрожат. Вновь «Р-р-р», и тебя больше нет. Ты где-то там, в другом мире, где луна сияет ярче.

Но больше всего пробирало до дрожи, что этот страх, словно голодный зверь, перекинется на родных. Как-то раз моя младшая сестра, Ая, сказала:

— Слышь, Йось. Кажется, я тоже по ночам слышу вой. Словно собака под ухом скулит. — Мурашки по коже опередили рассудок. Меня затрясло.

— Как, вой?

На мгновение жизнь превратилась в больший кошмар, чем прежде, а Ая с непониманием уставилась в ответ. Затем уголки её губ приподнялись.

— Да шучу. А то ты весь такой хмурый.

Ая родилась уже в Москве. Она не знала ни цепей, ни заноз от деревянных засовов, а в её ушах не стояла фраза «Волки приходят ночью». Если моя жизнь размеренно текла, то её летела со скоростью света. Ая была воплощением города. Вечно торопилась, почти не спала и никогда не завязывала волосы. Даже имя «Иосиф» казалось ей слишком длинным. «Йося» — так быстрее.

Я же не мог выходить на улицу, едва тьма поглощала город. Мне мерещились мохнатые спины. И ни тусклый уличный свет, ни яркие вывески не могли побороть ожидание прихода волков. В моих фантазиях они притворялись фонарными столбами, гуляли по парапетам и внимательно следили из окон подвалов.

Воспоминания о волках были моей ношей, как и рваный шрам на руке матери. Всем она говорила, что он от дворняги. Я же помнил маму, стоящую босой на снегу. Кровь, что текла по руке, плавя алыми каплями кипенно-белый. Я просто не мог забыть момент, когда впервые рядом не было волчьих глаз, помимо маски в ногах.

Маска... В ту ночь я опять не мог заснуть, поэтому, не сводя взгляд, смотрел в её пустые глазницы. Громоздкая, вся изъеденная термитам волчья морда висела на чисто белой стене. Маска была одной из последних вещей, что напоминали нам о деревне. Была третьим свидетелем того, что произошло той морозной ночью, когда я убежал в лес.

«Внучек, послушай: волки приходят ночью. В первый раз отозвавшийся на их зов сможет уйти. Но во второй...» — голос из далёких воспоминаний неожиданно прервался звуком быстрых шагов. Я вышел в коридор. Темная фигура тихонько кралась к выходу.

— Ты куды? — спросил я Аю. Та резко обернулась

— Что пугаешь! — икнула она. — Мне только в подъезд! Не сдашь же меня?

Ая была при полном параде. Не очень приличное платье. Помада цвета лайма, которая аж светилась в темноте. За последний год сестра совсем выросла. Стала бесстрашной и немного глупой. Обычным подростком, нуждающимся в небольшом бунте. Ничего не оставалось, как махнуть рукой:

— Смотри, волки утащат, если будешь пить много пива.

— Будто бы мне его продадут, — тихонько хихикнула она, выбегая за порог квартиры.

Я улыбнулся. Мы не рассказывали Ае про волков. Цепи и доски на полусгнивших окнах превратились в сон маленького ребёнка, а эхо от клацанья голодных зубов заглушил визг шин. Но внутри меня продолжал рыдать маленький ребёнок: «Мамочка... Мамочка! Прости меня! Я не пойду к волкам! Больше не выйду ночью!»

«Солнце моё! Они не тронут тебя! Никогда».

Из воспоминаний меня вырвал крик. Настолько безумный, что, казалось, содрогнулся весь дом. Не думая, я выбежал в тамбур. Бешеными глазами на меня смотрел парень, его рука больше напоминала кусок мяса. Его щеки были измазаны в зелёной помаде. Но Аи нигде не было.

— Где Ая?

— Оно искусало меня! Искусало! — вопил пацан, пихая мне в лицо руки. Я оттолкнул его и побежал к лестничной площадке.

— Звони в скорую! — раздался позади крик мамы.

Алые брызги крови. Чутье подсказывало — небольшое промедление, и Ая навечно покинет нас. Лёгкие наполнялись раскаленным свинцом, а инстинкт подсказывал бежать вверх.

Лампочки были разбиты. От стен несло кровью. Я всматривался в темноту лестниц. Но тщетно. Только вот каждый волосок на коже чувствовал чужое присутствие. Нечеловеческое, звериное. То же, что сопровождало меня долгие годы.

— Ая... — хотел прокричать я, но из меня вырвался лишь неразборчивый шепот. Горло окаменело. Рука дотронулась до чего-то мокрого. Медленно я стянул с перил пропитанные кровью клочья волос. К горлу подкатил ком. Раздались тяжелые шаги. Их я мог узнать из тысячи.

Протяжное рычание разнеслось по этажам. Волк шел на меня. Скалился. Я сделал шаг назад. Хруст разбитой бутылки. Зверь тоже попятился. Из его морды торчали осколки. Его глаза — две луны — смотрели на меня. Во взгляде читалось лишь упоение. И страх.

Этот волк не манил меня в ночь. Не зазывал своим шепотом наружу. Он лишь рычал и истекал кровью. Стоило мне шагнуть навстречу, волк понесся вниз. Лапы скользили по кафелю, залитому кровью. На каждом пролете его тело билось о стены, так, словно он потерял над ним контроль.