Волшебная Симфония Любви

Глава первая

Флориан так долго ждал этого вечера, что теперь, когда он наконец наступил, и до начала его первого сольного концерта оставалось всего несколько минут, юноша пытался понять, чего в его сердце больше – волнения или нетерпения. К счастью, всё прошло великолепно, даже лучше, чем Флориан мог себе представить. Как только он вышел на сцену и коснулся смычком струн, волнение, преследовавшее его последние несколько дней, бесследно исчезло. Погрузившись в чарующий мир музыки, скрипач словно воспарил над огромным, до отказа заполненным старинным залом, и ничего другого для него уже не существовало. Лишь когда смолкли последние звуки музыки и Флориан опустил смычок, вздох облегчения вырвался из его груди, и он радостно прошептал: «Слава Богу, всё позади!»
В зале стояла тишина. «Наверно, им не понравилась моя игра», — с досадой подумал музыкант, но в тот же миг на него обрушился такой шквал аплодисментов, что не было уже никакого сомнения в том, что это — настоящий триумф. На сцену летели цветы, со всех сторон, не смолкая, неслись крики «Браво!», и Флориан, не переставая кланяться публике, чувствовал себя в эти минуты самым счастливым человеком на свете. Вдруг он ощутил такое сильное головокружение, что едва удержался на ногах. А публика продолжала восторженно скандировать «Браво! Браво! Брависсимо!», не желая отпускать его со сцены. Когда Флориану всё же удалось скрыться за бархатным тёмно-бордовым занавесом, он понял, что силы совсем оставили его. Кто-то заботливо поставил рядом с ним удобное кожаное кресло, и он тут же, почти без чувств, опустился в него. Неожиданно раздался знакомый голос:
— Мальчик мой, да на тебе лица нет! Что с тобой? — с тревогой промолвил неизвестно откуда появившийся профессор Мирский.
— Профессор? Каким чудом вы здесь оказались, Святослав Константинович, вы ведь должны быть в Мюнхене? — удивлённо спросил Флориан, не преминув при этом, несмотря на своё плачевное состояние, заметить, что Мирский в своём новом костюме цвета морской волны выглядит безукоризненно.
— Как видишь, я здесь, рядом с тобой. Разве я мог пропустить твой первый сольный концерт? Так что всё-таки случилось? — переспросил профессор, не сводя с Флориана глаз, в которых отразились неподдельные тревога и беспокойство.
— Ничего страшного не случилось. Наверное, я просто переволновался, — виновато улыбнувшись, ответил Флориан.
— Дай-то бог, чтобы так! Когда ты поклонился публике и тебя слегка качнуло в сторону, я, признаться, очень испугался.
— Да я и сам испугался, что тут говорить, но сейчас уже всё в полном порядке, как будто ничего и не было.
— Ну и прекрасно! Я тебя поздравляю, мой дорогой! Ты был просто великолепен! Зрители слушали тебя как зачарованные, а некоторые так прониклись твоей игрой, что плакали и даже не пытались скрыть свои слёзы! В их числе — можешь себе представить — оказался и я, — с улыбкой произнес профессор.
— Если бы не вы, Святослав Константинович, я вряд ли стоял бы сегодня на этой сцене, так что мой успех — это и ваша заслуга! — с чувством искренней благодарности промолвил Флориан. — Знаете, выйдя на сцену, я полностью растворился в музыке и не видел, что творилось в зале.
— Это говорит о том, что из подающего большие надежды ученика ты превратился в музыканта высочайшего класса! — произнёс профессор и по-отечески обнял юношу.
— Скажите, а как вам удалось вырваться из Мюнхена, ведь у вас такой насыщенный график выступлений? — с удивлением спросил Флориан.
— Видимо, кто-то услышал мои молитвы... У них там что-то сломалось на сцене, в программе произошли изменения, и моё выступление перенесли на завтра.
— И вы проделали такой огромный путь только ради того, чтобы послушать мою игру?
— Путь не такой уж и огромный, всего полтора часа полёта. А почему это так тебя удивляет? Разве в том, что педагог следит за успехами своего любимого ученика, есть что-то ненормальное?
— Признаться, я и не подозревал, что нахожусь в числе ваших любимых учеников!
— Если бы ты об этом знал, то никогда не достиг бы таких потрясающих успехов, — с напускной строгостью ответил профессор.
— Возможно, вы и правы! — слегка кивнув в знак согласия головой, улыбнулся Флориан.
Флориану было приятно слышать такие добрые слова от человека, который, как ему всегда казалось, был довольно скуп на похвалу, а то, что профессор Мирский преодолел такое огромное расстояние только ради того, чтобы поприсутствовать на его сегодняшнем концерте, и вовсе привело его в восторг.
Тем временем оставшиеся в зале зрители каким-то образом проникли за кулисы и окружили Флориана и профессора плотной стеной. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы вырваться из их объятий.
– Привыкай, дорогой, теперь у тебя не будет отбоя от поклонников! – рассмеялся Святослав Константинович. – Впрочем, к этому быстро привыкают! Однако всегда помни о том, что слава и известность – это тяжкое бремя, и далеко не каждый может вынести его достойно. Кстати, если не секрет, какие у тебя планы на сегодняшний вечер?
– Да, собственно, никаких. В знак благодарности мне хотелось устроить для музыкантов оркестра небольшой фуршет, но они, зная, что я недавно потерял отца, отговорили меня от этой затеи. Чисто символически выпьем по бокалу шампанского, а потом я полностью в вашем распоряжении.
– В таком случае, если не возражаешь, я могу до утра составить тебе компанию, а утром закажу такси и уеду в аэропорт.
– Буду очень рад! И такси заказывать не надо, я сам отвезу вас, – радостно ответил Флориан.
– Если не уснешь! – улыбнулся профессор.
Спустя час они уже пили ароматный кофе и увлечённо беседовали в небольшой, но очень уютной, обставленной с большим вкусом, квартире Флориана. Говорили обо всём, не только о музыке, но больше всего Мирского интересовали планы любимого ученика на будущее.
– Теперь, когда ты стал настоящим музыкантом, я бы даже не побоялся сказать – виртуозом, тебе нужно внимательно отнестись ко всем предложениям, которые, я уверен, посыплются на тебя со всех сторон. Ты еще не думал о том, чем будешь заниматься дальше? С кем бы тебе хотелось сотрудничать?
– Да я так устал, что мне пока ни о чем не хочется думать. Хочется тишины! Уехать бы куда-нибудь из города хотя бы на неделю... – в голосе Флориана было столько грусти, что, казалось, еще немного, и он расплачется, как ребенок.
Профессор с сочувствием взглянул на юношу. Он знал, что после смерти отца Флориану пришлось нелегко, и только огромный талант и титаническое трудолюбие помогли ему выстоять и достичь такого невероятного успеха.
– Ты прав, Флорушка, тебе действительно надо отдохнуть, ведь последние полгода были для тебя такими напряжёнными!
– Подготовка к конкурсу отняла у меня все силы и все время. Ни о чем другом я и думать не мог! – на несколько секунд Флориан умолк, и в его глазах заблестели слезы. – Я должен был победить на конкурсе, ведь я пообещал это отцу незадолго до его ухода...
– Мне понятны твои чувства, и мне очень жаль, что твой отец не увидел твоего сегодняшнего триумфа. Он бы по праву гордился тобой.
– До сих пор не верится, что его больше нет. Иногда мне кажется, будто он здесь, рядом, – обведя комнату взглядом, полным грусти, тихо промолвил Флориан.
– Кто знает, может, так оно и есть, – то ли с болью, то ли с надеждой в голосе промолвил профессор. – А как тебе покажется мое предложение? Вот, послушай: через несколько дней я вернусь из Мюнхена, и мы с тобой отправимся на недельку в Жураны, мою родную деревню. Думаю, лучшего места для отдыха тебе не найти!
– Не знал, что вы родом из деревни. Никогда бы не подумал! С удовольствием поехал бы с вами, но я никому там не помешаю?
– Мешать там уже некому. После смерти родителей в доме никто не живет. Я стараюсь бывать там при первой же возможности, но, к сожалению, консерватория и частые концерты почти не оставляют времени на такие поездки.
– Но ведь за домом кто-то присматривает в ваше отсутствие?
– Домом и садом занимается Иосиф, мой старый друг, управляющий и садовник в одном лице.
– Ну надо же, у вас даже есть садовник! Ваше предложение так неожиданно... Спасибо вам, Святослав Константинович, спасибо вам за все, не только за это. Знаете, вы первый, кому после похорон отца мне захотелось сказать доброе слово и искренне улыбнуться. Потеряв самого дорогого для меня человека, я полностью ушел в себя, попытался от всего и от всех отгородиться. Кроме музыки меня уже ничто не интересовало, я стал раздражительным и злым, люди стали бесить меня...
– Не наговаривай на себя! Вот увидишь, отдых в деревне пойдет тебе на пользу.
Глядя на профессора, Флориан не мог понять, что происходит сейчас с его сердцем. Он будто впервые увидел это красивое, доброе лицо, этот мудрый, открытый взгляд. Флориан всегда относился к Мирскому с огромным уважением, но лишь как к прекрасному педагогу и талантливому музыканту, не более. Он и представить себе не мог, что между ними когда-нибудь завяжутся какие-то отношения, тем более — за стенами консерватории. В памяти Флориана стали мелькать годы учебы, он вспомнил одну весьма неприятную историю, в которую влип из-за своего вспыльчивого характера, и только теперь понял, что выпутаться из неё ему удалось лишь благодаря вмешательству профессора. А его армейская служба, которую правильнее было бы назвать стажировкой в известном на весь мир военном оркестре? Наверняка и тут не обошлось без участия Святослава Константиновича. И, наконец, вчерашний концерт, который вряд ли бы состоялся, не возьми его организацию в свои руки Святослав Константинович. «Как странно, что я только сейчас заметил, какое доброе сердце у этого человека, и с какой заботой он всегда ко мне относился. Но почему? Мы ведь с ним совсем чужие люди», — подумал с недоумением Флориан.
Они проговорили до самого утра. О том, что Флориан отвезет профессора в аэропорт, не было уже и речи — к утру сон так сморил его, что он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Ему было неловко, что все так получилось, но профессор его успокоил:
— Все хорошо, не переживай! Пока ты заваривал на кухне кофе, я заказал такси. Через несколько минут я уеду, и ты ляжешь спать.
— Мне стыдно, что я так раскис, простите! Буду с нетерпением ждать вашего возвращения! — в голосе Флориана скользили мягкие, душевные нотки. — Спасибо вам за этот прекрасный вечер, Святослав Константинович!
— Вечер давно миновал, мы проговорили с тобой всю ночь! Посмотри в окно, уже светает.
Проводив профессора, Флориан тут же улёгся в постель и попытался уснуть, но сон, как назло, куда-то улетучился, а в голове вился целый рой мыслей и воспоминаний. Вчерашний вечер был, несомненно, одним из самых счастливых вечеров в жизни Флориана, ведь сбылась его заветная мечта — он дал свой первый сольный концерт, и не где-нибудь, а в самом престижном зале столицы, легендарная сцена которого ещё помнила выступления великих Рахманинова и Шаляпина. Но вместе с огромной радостью, переполнявшей его сердце, юноша испытывал ни с чем несравнимую горечь и боль от той пустоты, которая образовалась в его жизни после смерти отца. Связь между ними была настолько сильной, что они понимали друг друга без слов. Казалось, отец будет рядом всегда, и вдруг в канун Рождества всё так внезапно оборвалось.
Лишь когда утреннее солнце заглянуло в окно и звонко защебетали птицы, Флориану удалось ненадолго уснуть. Ему даже приснился удивительный сон, будто он гуляет в каком-то незнакомом лесу...... День был красивый и солнечный, но внезапно налетел свирепый северный ветер, тяжёлые свинцовые облака закрыли солнце, и разразилась страшная гроза. Молнии огненными стрелами, одна за другой, пронзали небо, а раскаты грома были такими мощными, что в сердце Флориана, который никогда не боялся грозы, зашевелилось что-то недоброе, похожее на страх. Вскоре гроза немного утихла, но по-прежнему было темно, будто ночью. Флориан понял, что заблудился. «Ну вот, только этого мне не хватало!» — с досадой подумал он. Вдруг в блеске вспыхнувшей молнии Флориан увидел высокого мужчину с дорожным фонарём в руке, облачённого в монашескую мантию. Не говоря ни слова, мужчина жестом указал Флориану путь и, прежде чем тот успел его поблагодарить, сверкнул глазами, похожими на звёзды, и скрылся за деревьями.
Пробираясь сквозь колючие заросли, Флориан чувствовал, что его руки и колени изодраны в кровь, но останавливаться не было никакого смысла, и он продолжал идти в направлении, которое указал ему таинственный незнакомец.
Вскоре впереди замерцали огни, и Флориан облегчённо вздохнул: похоже, его блуждания закончились. Через несколько минут он оказался у небольшой каменной часовни. Дверь в часовню была не заперта, и Флориан вошёл внутрь. Первое, что бросилось ему в глаза, — огромное, от пола до потолка, распятие. Необъяснимый трепет охватил Флориана, и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, он припал к ногам распятого Христа. В тот же миг до него донёсся ласковый голос: «Я давно жду тебя, дитя моё!» Флориан так разволновался, что за несколько секунд испытал целую гамму чувств: от растерянности и страха до неземного восторга и блаженства. Сердце юноши ликовало, а в глазах блестели слёзы несказанной радости. Несколько минут понадобилось ему, чтобы прийти в себя после пережитого, а когда он вышел на улицу, никаких следов ненастья уже не было. Ярко светило солнце, а небо было таким голубым и прозрачным, что невозможно было представить себе, что ещё совсем недавно стихия так безжалостно бушевала. «Какой странный сон, — подумал Флориан, проснувшись. — Да и сон ли это? И кто тот таинственный мужчина в монашеской мантии, указавший мне в ночи дорогу?» Приснившееся казалось Флориану настолько реальным, что ещё несколько минут он лежал, боясь пошевелиться. Лишь оглядевшись вокруг и убедившись, что он находится в своей комнате, Флориан успокоился. Пытаясь хоть отвлечься от навязчивых мыслей, которых в его голове было сейчас не меньше, чем пчёл в улье, он включил телевизор, чтобы посмотреть утренний выпуск новостей. Но сегодня ему явно было не до новостей. Все мировые проблемы ушли куда-то далеко-далеко, а его умом и сердцем завладело необъяснимое предчувствие, что он стоит на пороге чего-то нового и неизведанного, чего-то, что совсем скоро в корне изменит всю его дальнейшую жизнь.