Волшебница

Глава 1.

Мицариэлла.

Сколько себя помню, моя жизнь не менялась никогда. Никогда ни батюшка, ни матушка не удостаивали меня своим вниманием. Да, конечно, в столовой я сидела вместе со всеми, и еду слуги подавали мне на равных, правда, в последнюю очередь. Да, конечно, одежда у меня тоже соответствовала батюшкиному статусу зажиточного купца. На этом, правда, все. Не было  ни одного слуги, ни одной нянюшки, коих в нашем замке было предостаточно, кто хотя бы замечал  бы   меня. Зато была моя сестра, вокруг которой и крутились все эти слуги, няни, да и батюшка с матушкой не жалели для нее ни любви, ни ласки.

А, совсем забыла. Мне ещё дозволялось сидеть где-нибудь в уголке на уроках моей сестры. Учителя к ней приглашались самые лучшие, каких только можно найти за деньги. Училась моя сестра неохотно, зато я наслаждалась этими уроками, запоминая каждое слово её учителей. А так как втолковывать науки моей сестре учителям приходилось  не по одному разу, к концу её обучения я уже знала не меньше каждого учителя.

Вы, может быть, думаете, что со мной что-то не так, что я не дочь своих родителей, например, или не вышла внешностью, или что-то ещё. Нет, я обычной внешности, хорошенькая, даже красивая,  зла никому не желаю, ума тоже  имею немало, особенно по сравнению с моей сестрой. Нет, дело только в том, что я не могу говорить, ну, то есть, все окружающие думают так. А у нас  неговорящие считаются не только знаком проклятия для семьи, но и  совершенно лишёнными ума, поэтому никто и не тратил на меня ни силы, ни время.  Гостям замка меня представляли как дальнюю слабоумную родственницу, которую моя благородная семья держит из жалости. Но это бывало очень редко, чисто случайно, когда гость являлся внезапно и меня просто не успевали запереть в моей комнате, очень, кстати, просторной и удобной.

То есть, вы, наверное, поняли, что мое существование просто скрывали от окружающего мира. Другими словами, моя семья не дала мне  шанса на легальную жизнь. Знаете, это обидно. Правда,  я не могла говорить   лет до пяти, да. А потом я поняла, что на самом деле быть как бы невидимой для других, это даже интересно, можно узнать много того, что недоступно другим, например, опять же, моей сестре. Поэтому теперь, когда мне  уже минуло восемнадцать, я по-прежнему невидимка для окружающих, никто из них не слышал от меня ни слова. И не услышит.