Вопросы Почемучки

2. Стремление к гармонии

С трудом сдерживая волнение, Максим постучал в дверь отдела кадров. Из недр кабинета тут же донеслось ворчливое “Да”, и Максим осторожно перешагнул порог. Всё небольшое помещение занимал гигантский стол, за которым восседал грузный лысый господин. Он мрачно поднял на вошедшего юнца глаза и недовольно пробурчал:
— По вопросу?
— Здравствуйте! Я направлен к вам для прохождения практики, — и Максим дрожащей рукой вынул из портфеля направление.
Кадровик лениво сунул полученную карту направления в сканер и скучающе уставился на вспыхнувший экран.
— Шахтёрский колледж, значит… 
— Да. На преддипломную практику.
— Вижу. А курс у тебя?
— Программинг киберкопателей.
— Так… Программинг… — кадровик хмыкнул, нажал несколько клавиш на вспыхнувшей виртуальной панели и небрежно бросил: — Марс, рудник 207. 
— Марс? — у Максима в груди мигом похолодело.
— Да, Марс. А ты поди рассчитывал прохлаждаться на Земле? Таким голодранцам и Марс должен быть за счастье. Или может хочешь на Ганимед? Нет? Тогда живо беги на четвёртый этаж. В кабинете 416 получишь инструкции. Вылет завтра в 6:00. Свободен!

***

Марс встретил юного землянина вовсе не бурями красного песка и не знаменитыми закатами. Студент горного колледжа совершенно не ощутил своего прибытия на другую планету. И если бы не оповещение надтреснутым голосом, то Максим бы даже не обратил внимание, что тесные кубрики космического челнока сменились не менее тесными подземными переходами рудничного причала. Да и сам рудник был больше похож на гигантскую землеройную машину, по узлам и механизмам которой беспрестанно сновали люди и киберы. Единственное, что напоминало о пребывании на другой планете — сила тяжести. Но и здесь Максу не повезло. Юношеский организм ни в какую не желал приспосабливаться к таким условиям. Тошнота и головокружение преследовали даже во сне.

Всё это длилось несколько дней. Пока один из местных инженеров, курирующих практику, наконец не сжалился над пацаном и не предложил проверенный многочисленной армией колонистов способ:
— Макс, тебе ведь уже есть восемнадцать?
— Да, господин Петерсон.
— Тогда сегодня после смены идём в бар.
— Но, господин Петерсон… 
— Никаких “но”! Тебе надо работать, а ты еле ползаешь.
— Но я же выполняю все ваши распоряжения!
— Выполняешь. Пока. И то, смотришь на дисплей как сваренный рак. День-два, и сляжешь. Понял?

***

Бар оказался ничуть не лучше унылой каюты студента-практиканта. Максим другого и не ожидал, но где-то в глубине теплилась надежда, что тут будет хоть немного пахнуть как в земной столовке. Но только он переступил порог местного злачного заведения, как все надежды даже на минимальный уют растаяли как дым. Максим несколько секунд удивлённо пялился на тянущиеся вдоль стен трубы коммуникаций и мерцающие над столами покрытые ржавчиной шахтные фонари, пока спутник грубо не толкнул его локтем.
— Чего застрял? Топай! Вон, стол свободный.
— Там кто-то спит рядом… — промямлил Максим жалостливо.
— Что? Это старина Хэнк. Он не помешает. Проснётся, прогоним пинками.
Инженер отправился к барной стойке, роль которой выполняла балка стрелы карьерного экскаватора. А Максим осторожно присел рядом с посапывающим горняком и невзначай глянул на его физиономию. Тому было уже далеко за шестьдесят, глубокие морщины намертво забились шахтной пылью, а седые волосы за годы работы приобрели красноватый оттенок впитавшегося в кожу марсианского грунта.
— На! — Петерсон поставил перед юношей стальную кружку.
— Что это? — Макс с осторожностью понюхал мутную жидкость.
— Местный самогон. Дерьмо редкостное, но тебе на пользу. Давай, давай! Не кривись! Хлопни залпом, потом пасты глотни. Да не красной! Это дерьмо полное. Вот тебе синюшка. Она после самогонки — самое то! — инженер вручил студенту початый тюбик пищевой пасты.

Первый глоток так обжёг внутренности, что у Макса едва глаза из орбит не выскочили. Но его спутник не зевал. Он живо выдавил в рот пацана синей жижи и скомандовал:
— Живо глотай!
Прийти в себя Максим не мог несколько минут. Но постепенно разрывающая тело боль утихла, а в голове воцарилось непривычное чувство комфорта.
— Вот это да… 
— Оклемался? Как башка?
— Нормально. Не кружится. Спасибо Вам!
— Ну, и славно! А теперь давай за знакомство. Не боись! Немного глотнём.
Максим с ужасом посмотрел на адов напиток, но обижать инженера не хотелось. И он мужественно поднял кружку.
— Ты только закусывать не забывай, — заботливо подсказал Петерсон и тут же залпом опорожнил свой сосуд. Затем неторопливо выдавил на язык мизерную меру пасты и гордо взглянул на студента, — Удивлён? Вот поработаешь тут с моё, ещё не так пить научишься.
— Пожалуй, — прохрипел Макс, — А вы тут давно?
— Так! Прекращай мне выкать! Мы не на работе. Это на смене обращайся официально, а тут я для тебя просто Густав. Понял?
— Да, Густав.
— Отлично! — Петерсон уже хотел было предложить ещё выпить, но глянув в соловеющие глаза юнца, передумал и неожиданно предложил: — Слушай, а чего бы нам по случаю знакомства не гульнуть?
— Простите… Густав. Но я не смогу.
— Дуралей! Я ж не пить тебе предлагаю. Ладно, жди я сейчас, — инженер как ни в чем не бывало выскочил из-за стола и метнулся к стойке. А спустя полминуты он с невероятно гордым видом положил перед Максимом нечто, запакованное в фольгу.
— Ешь! Угощаю!
— А что это? — Максим, борясь с алкогольной атакой, с трудом начал разворачивать пакет.
— Это, дружище, фирменное блюдо нашего бармена. Пирог с овощами.
— Что? Откуда овощи? — от удивления Максим даже протрезвел.
— Контрабандно привозят из парников второго сектора.
— Так это ж сколько стоит?
— Забей! Всё равно ты дохляк и много не съешь. Так что я не в накладе.
— Спасибо! — прошептал Максим и от нахлынувшего аромата едва не упал в обморок.
— Во! Я так и знал, что рубанёт тебя покруче спиртяги!

Время тянулось незаметно. Максим наслаждался невиданными ощущениями. В голове уверенно поселилась лёгкость, в теле царила расслабленность, а на душе тёплым клубком свернулась благость ко всему на свете. Справа сидел и неторопливо трепался наконец-то захмелевший Густав, слева храпел, причмокивая, старый шахтёр Хэнк. Тихо позвякивали металлические кружки, бормотали разной степени опьянения местные завсегдатаи, изредка моргали гудящие лампы… В какой-то момент Максим поймал себя на мысли, что за какие-то минуты совершенно изменил отношение к бару. Теперь он совсем не казался ему убогим. А применять слово “злачное” к этому месту казалось верхом кощунства. Максим растворялся в гармонии. Ещё чуть-чуть и он бы свернулся калачиком и захрапел на пару со стариком, но из уважения к Густаву всё же собрался с силами и вслушался в монолог инженера.
— … думал, повезло. А вот хрен там! Работает всё хуже и хуже.
— Кто работает? — вставил Максим и тут же устыдился своей бесцеремонности.
— Как кто? Антей чёртов! — Густав отхлебнул из кружки какого-то нового пойла и посмотрел на Максима, — А… Ты проспал почти всю историю!
— Простите… 
— Бывает. Первая выпивка и не такое с людьми делает. Ладно, вижу ты почти в норме. Потому расскажу заново. Тебе ведь тоже с ним работать.
— С кем?
Глянув на глупую морду юного собутыльника, Густав так заливисто заржал, что лежащий рядом старикан скатился с лавки. Он недовольно посмотрел на смеющегося шведа, поднялся и, не говоря ни слова, уселся рядом.
— Короче, прибыл к нам на рудник новый робот серии Антей-8. Знал бы ты, какую ему забабахали рекламу!
— Я видел. Так он есть на нашем руднике? — Максим не мог поверить в такое везение.
— Есть. Но радоваться тут нечему. Работает он хуже некуда. Таких только на свалку.
— Экий ты резвый! Удумал, понимаешь, на свалку! — возмущенно проскрипел старик, — Это самый правильный робот!
— Хэнк, заткнись! Ты давно последние мозги пропил.
— Не твоего ума дело.
— Почему это? — усмехнулся Густав.
— Потому, что ты — дерьмо!
— А тебе, видать, когда в прошлый раз зубы выбивали, заодно и мозги вышибли?
Максим напрягся, ожидая, начала рукопашной. Но ни старикан, ни инженер не были настроены на драку.
— У Антея мозгов побольше, чем у всех наших инженеров, — весомо заявил старый шахтер.
— Неужели? — Густав откинулся назад и оценивающе посмотрел на собеседника, — И на чём основан сей вывод?
— На том, что он гораздо человечнее вас! — дед неожиданно шарахнул кулаком по столу, — Меня б давно выперли, но Антеюшка не сдаёт своих. Сколько раз я ему говорил, мол выключи запись с камеры, дай старику выпить. Он всегда выключал. И никогда не доносил! Эх… А сколько он моих рассказов выслушал, знал бы ты! Вам, соплякам, ещё невдомёк, сколько в этой жизни горя. Вам бы только денег побольше да жрачку послаще! Состаритесь, так поймёте, каково это, когда некому тебя выслушать. А вот Антеюшка все мои горести выслушал.

Старик, кряхтя, поднялся, бесцеремонно взял кружку Максима и, со словами “Тебе оно только во вред”, одним глотком выпил всё содержимое. Затем повернулся к шведу, неторопливо обложил того крепкой нецензурной бранью и заковылял к выходу.
— Мда… Пожалуй, только такие забулдыги и находят Антея полезным.
— Не может быть!
— Может. Как я уже говорил, работает с каждым днём всё хуже и хуже, — Густав снова отхлебнул и зло уставился в пустоту.
— И что же вы с этим делаете?
— Делаю? Сначала пытался достучаться до начальства, потом писал разработчикам. Никакого толка! Веришь? И вот случайно узнал, что на производстве этих Антеев трудится мой школьный дружок. Я тогда сразу с ним связался. Он мне и рассказал историю этой серии. Так вот, при изготовлении роботов серии Антей-8 они, видишь ли, столкнулись с проблемой подчинения логике трёх законов. Кибер получился слишком умным и ни в какую не желал принимать ценность человеческой жизни выше собственной. Представляешь?
— Погодите… Так ведь такую модель нельзя было пускать в серию!
— Именно! Но деньги-то вложены были немалые. Тем более, что Антей-8 позиционировался как универсальный робот для любых производств. Потому начали выкручиваться как могли. В результате, робот вышел ни на что не годный. Такое вот горюшко к нам и пришло. Помучились мы с ним изрядно. Но потом производитель нашёл одного умника, он написал для Антея программу “Гармония”.
— И что она делает?
— Понятия не имею! У неё закрытый код. Но после её запуска Антей заработал. Не так резво, как хотелось бы, но всё же. А через некоторое время начал выкидывать фокусы… 
— Фокусы? Какие?
— Стал откровенно забивать на работу, — Густав в сердцах сплюнул.
— И что теперь?
— Что? Вот на следующей неделе тебя переведут на участок Антея. Сам и увидишь.

***

Утром следующего дня Максим проснулся в необычайно бодром состоянии. От похмелья не было и тени. Осознание этого подняло и без того отличное настроение. Не замечая ненавистного зелёного цвета, которым был залит его микроскопический отсек, совершенно позабыв про отсутствие окон и прочих необходимых атрибутов утреннего настроения, Максим радостно рванул в душевую кабину. Из горла сами собой вырвались строки:
— Хрустальной свежести прохлада несёт душе моей усладу!
Из динамика портативного компа тут же донесся еле слышный смешок.

Выкрутив на всю катушку оба вентиля, Максим едва не вскрикнул, от напора холодной воды. Но решив, что на Марсианской базе перебои с горячей водой явление обычное, несколько минут стучал зубами под напором ледяных струй. Выскочив из душевой, Макс начал остервенело растирать себя полотенцем.
— Ты чего так усердствуешь? Кожу не боишься содрать?
— Холодно! Эти козлы вечно экономят. Пришлось холодной обливаться.
Из колонок тут же раздался оглушительный взрыв хохота.
— Что? — Максим не мог поверить, — Это ты что ли устроила?
Почемучка только засмеялась ещё сильнее. Максиму же было не до смеха.
— Ты что творишь? Ты не понимаешь, что если нас схватят на незаконном доступе к их системе, то пиши пропало?! Сколько раз тебе говорил, что это запрещено?!
— А я тебе сколько раз говорила, чтобы прекращал своё рифмоплётство?! Начал нести чушь про свежесть прохлады… 
— Всё! Ты дошутилась! Сегодня же переделаю тебе схему эмуляции эмоций. А то… 

Но мерзкая трель вызова по внутренней связи не дала им договорить. Максим тут же нажал “Ответ”.
— Завьялов!
— Я!
— Петерсон сегодня заболел. Потому сейчас дуй на четырнадцатый разрез.
— Почему на четырнадцатый?
— Потому, что им должен был заняться Петерсон. А подменить его некем.
— Но я же только практикант!
— Не ной! Там нечего делать. Просто смотреть на мониторы да следить за параметрами. Если что-то будет не так, сообщишь. Понял?
— Понял… 

***

Через двадцать четыре минуты Максим выскочил из вагона монорельса и опрометью кинулся к переходу на второй ярус. Запыхавшись почти до потери сознания и едва не переломав ноги на стальной лестнице, он всё же успел. Дежуривший инженер безо всякого приветствия кинул ему ключи от диспетчерской, вяло прогундосил “Смену сдал” и мигом скрылся за дверью. Максим плюхнулся в кресло, вставил в прорезь командного пульта личный жетон и только после этого смог перевести дух и осмотреться. 

Диспетчерская представляла собой небольшой зал, сплошь уставленный мониторами разного калибра. Поначалу у Максима даже зарябило в глазах. Но постепенно мозг приспособился к непривычно большому потоку визуальной информации, и молодой человек осознал сколь грамотно расположены все узлы управления. Головной экран, показывающий панораму четырнадцатого разреза неторопливо развернулся во всю почти четырёхметровую ширину и изогнулся, принимая форму сферического сегмента.
— Хм… Удобно, — пробормотал Максим, понимая, что кресло тоже подстраивается под форму тела.
— Ваше рабочее место приведено к оптимальной конфигурации. Приятной смены, господин Завьялов, — пропел мелодичный голос.
— Спасибо, — брякнул Максим и уставился в экран.

Но картинка главного экрана задержала его внимание лишь на пару минут. Смотреть на рубящих породу стальных монстров не было никакого интереса, и Максим принялся переключать камеры. Голос в динамиках тут же ожил:
— Все основные точки наблюдения выведены на дополнительные мониторы.
— Я знаю. Но мне хочется посмотреть на большом экране.
— Принято. Господин Завьялов, ваш портативный компьютер находится в режиме оповещения.
— Что? — Максим озадаченно уставился на мерцающий индикатор системного сообщения компа, — Это что за фокусы?

Почемучка, не говоря ни слова, развернула голографический экран. На нём полыхало сообщение: “Соблюдаю голосовое молчание. Местной системе не нужно знать обо мне. Но ты можешь задавать безличные вопросы”. Максим вздохнул и принялся осматривать диспетчерскую. Кроме командного пульта, трёх дюжин мониторов и голографических экранов обнаружились ещё три кресла с системой комформной авторегуляции, шкаф для униформы, шкаф резервной системы питания и сейф. Последний необычайно позабавил Максима. Старая железяка просканировала сетчатку глаза и незамедлительно распахнула дверцу. Максим с интересом заглянул в недра, но в сейфе было пусто.
— А что, сейф открывается любому?
— Любому, кто в данный момент является дежурным, — незамедлительно донеслось из динамиков.
— А почему он пустой? — не унимался Максим.
— В настоящее время у вас, видимо, отсутствует надобность, что-то туда помещать.
Максим молча скорчил недовольную гримасу и вернулся к главному экрану.
— Так, посмотрим, что у нас делает Антей-8.
Перед дежурным тут же отразилась панорама выработки. В левом нижнем углу толпились несколько инженеров, явно что-то обсуждая. Чуть в стороне торчал без дела трёхметровый Антей. Максим сфокусировал на нём камеру, увеличил. Пластокерамический гигант застыл как изваяние, повернувшись в сторону людей. На гладкой поверхности головы отсутствовало что-либо напоминающее лицо. Единственным исключением был окуляр многофункциональной камеры, вмонтированный на месте левого глаза. “Ах, да! Это же промышленный робот. К чему тут излишняя антропоморфность?” — мигом сообразил Макс. Он долго разглядывал неподвижного робота, то и дело задавая вопросы электронному помощнику.
— Так, а что это за экран у него на груди?
— На передней поверхности корпуса расположен экран индикации эмоционального состояния робота.
— Он горит жёлтым. Что это значит?
— Это стандартное обозначение нейтрального состояния.
— Ясно.
Максим ещё сильнее увеличил изображение и едва не подскочил от удивления. Так как в этот момент робот повернул голову и уставился своим объективом прямо на камеру слежения.
— Ого! Он нас заметил?
— Камеры наблюдения не экранируются от обнаружения прочими кибернетическими системами.
— Хм… А почему он так подозрительно на нас пялится?
— Простите, не могу интерпретировать ваш запрос.
— Ладно. Отбой. Покажи мне графики текущей выработки… 
Гигантский экран запестрел сотнями графиков и цифр. Макс поперхнулся, живо откатился назад на пару метров, а потом сообразил и громко скомандовал:
— Отобрази только графики с критическими показателями.
Гигантский дисплей мигом потух.
— Фу, пусть так пока и остаётся. А то в глазах рябит.

Максим ещё раз скучающе обежал глазами зал диспетчерской и наконец заметил свой компьютер. Едва пальцы коснулись гладкой поверхности, как голографический дисплей ожил. На фоне смеющейся физиономии вспыхнул текст: “Уже соскучился?” Максим скорчил недовольную гримасу и деланно неторопливо набрал: “Тут со скуки помереть — раз плюнуть!” Ответ не заставил себя ждать. Смеющееся лицо Почемучки враз сменилось грустным смайликом, а серые буквы полнились печалью: “Я надеялась, что тебе без меня грустно…”

Максим втихомолку выругался и развернул консоль эмулятора эмоций. Тишина пустой диспетчерской мигом настроила мозг на продуктивную работу, и пальцы порхали по виртуальной клавиатуре, выстраивая новые и новые алгоритмы. Время бежало, Максим трудился, не покладая рук. Код рос как снежный ком. Выходил он строгий, аккуратный и лаконичный. В какой-то момент Максим поймал себя на том, что почти физически ощутил упоение процессом программирования… 

Работа кипела. Минуты сменялись часами, но несмотря на невероятное воодушевление требуемой достоверности в работе Почемучкиного эмулятора эмоций достичь не получалось. Максим разочарованно уронил голову. “Что же не получается? Всё же, вроде, правильно. Что же не так?” Пальцы нещадно терзали затылок, норовя повырывать ни в чём не повинные вихры. Лоб упёрся в холодный пластик стола, а ботинки нервно стучали по полу. Решения не было.
— Так! Надо сделать перерыв.

Максим уже решил вскочить и сделать разминку. Но не успел он подняться, как по ушам резанул вой сирены, а все экраны диспетчерской тут же вспыхнули алым.
— Внимание! Чрезвычайное происшествие на пятом уровне, — холодно сообщил голос электронного извещателя.
— Что случилось? — Максима разом бросило в дрожь.
— Незапланированно вышел из штатного режима Антей-8.
— И поэтому надо так вопить? — устыдившись собственного испуга, заорал Максим на электронного помощника.
— В результате данного сбоя перестали отвечать биосканеры четверых сотрудников пятьдесят третьего отряда горных инженеров. 
— Что-о? — нормально спросить Максим уже не смог.
— Вывожу на главный экран.

Тут же появилась знакомая панорама разреза. Но в левом нижнем углу… Максим не мог разглядеть и крикнул:
— Увеличь!
Но кибер-помощник и сам сообразил, что нужно показать. Фокусировка прошла почти мгновенно, но за это короткое время человек уже успел не один раз пожалеть об отданном приказе. Застыв от ужаса, Максим вперил глаза на представшую перед ним жуткую сцену: инженеры были разорваны в клочья! Люди валялись словно попавшие в газонокосилку куклы. Переломанные кости торчали сквозь вырванные куски мяса, развороченные торсы булькали вывернутыми внутренностями, а жёлтые комбинезоны были заляпаны словно форма нефтяников. Вот только от вида нефти не подкашиваются ноги… 

Максим побледнел как полотно и попытался выбраться из кресла. Но смог только упасть на четвереньки. Его тут же вырвало, затем ещё раз. Это несколько освежило голову. Он смог вновь вскарабкаться на кресло и дрожащим голосом скомандовать:
— Сигнал СОС! Немедленно! По всем диапазонам!
— Выполнено! — а через секунду электронный голос добавил, — На связи управление комбинатом.
Экран мигнул, и на Максима глянуло строгое лицо пятидесятилетнего инженера.
— Четырнадцатый, что у вас творится?
— Антей перебил инженеров! — истошно заверещал Максим, — Переключитесь на наши камеры!
Но в управлении уже смотрели на место резни. Максим это понял по нелепо выкатившимся глазам и отпавшей челюсти собеседника. Однако опытный инженер мигом собрался и грозно скомандовал:
— Немедленно деактивируй Антея!
— Я не знаю как! — Макс готов был заплакать от собственной беспомощности.
— Что? Да я тебя уволю к чёртовой матери! Сейчас же!
— Я стажёр!
— Что? — собеседник на том конце явно удивился такому раскладу, но тут же сориентировался: — Так, Антей пропал с радаров. Это хреново. Мы начинаем эвакуацию, а ты во что бы то ни стало отключи робота.
— Я не знаю как! А вы этого не можете сделать? — Максим почти рыдал.
— Нет. У нас нет каналов управления роботами. Используй электронного помощника. У него должна быть вся документация. И помни: роботы-проходчики могут быть очень опасны! У них на вооружении оборудование для управляемых взрывов. О таком любой террорист может только мечтать.
— Погодите! — Максим вдруг осознал страшную истину, — А меня вы не собираетесь эвакуировать? 
Но на экране уже не было инженера. На Максима холодно и безразлично смотрели глаза офицера космической безопасности.
— Ты находишься в зоне активных военных действий. На твою эвакуацию нет ресурсов.
— Что?! Нет! Нет! Нет! — Максим просто не желал верить, что брошен на растерзание механических палачей.
— Сынок, — военный чин несколько смягчился, — Единственное, что тебя может спасти, это успешное отключение Антея. А лучше всех роботов. 
— Но если я не смогу?
— Мы сейчас готовим установку электромагнитного импульса, чтобы выжечь этим железякам мозги. 
— Но ведь у проходчиков серьёзный защитный экран!
— Да, сынок, это так. Но у нас есть ещё средство.
— Какое?!
— Запуск по вашему разрезу ракеты с атомной боеголовкой.
— Что? — Максим уже не стыдился текущих по щекам слёз, — Это же смерть! 
— Да. Но мы не можем рисковать. Если через час Антей ещё будет активен, то мы произведём запуск ракеты. 
И экран погас.

Чернота экрана напугала Максима куда сильнее слов о ядерной атаке. Он вскрикнул, но тут же в ответ пискнул динамик портативного компа. Вспыхнувшая следом голограмма гласила: “Немедленно подключи меня к системе!” Опасаться каких-либо последствий было уже бессмысленно и Максим скомандовал:
— Разрешить доступ внешнему устройству, — и тут же уточнил: — Доступ без ограничений!
— Нормально! — отозвалась Почемучка через секунду, — Вырубила вашу балалайку.
— Почемучка! Что делать-то? — Макс был на грани истерики.
— Успокойся! Сейчас постараюсь выключить этого урода.
— Ты постарайся, пожалуйста! — и едва не прибавил “родная”.
— Мне нужен допуск ко всем системам. Вставь жетон в прорезь D.
— Вот. Но я всего лишь стажёр!
— Ничего. Я уже оформила на тебя приказ на зачисление в постоянные сотрудники.
— Что? — Максим не верил своим ушам.
— Тебя только это беспокоит?
— Нет, но как ты это сделала? Взломать сервер управления ты не могла.
— Конечно! Зачем такие усилия? Я спалила коммутатор. И отдала приказ от временно назначенного ИО.
— Что?! Коммутатор?! Но связь… — простонал Максим.
— Не суетись. Это обманка для местного сервера. Он давно под моим контролем. А связь нам пока не нужна. Зачем всяким воякам портить тебе нервы? А пока не ори! Попей воды. И дай мне подумать.

Тишина стального узилища, в которое мигом превратилась диспетчерская, пугала до дрожи в коленях. Максим отлично понимал, что сейчас из жилых комплексов вывозят людей, а он остался один на один с безумным роботом. “Может Антей собирается прорываться на космодром? Что ему тут делать? Ну, перебил он инженеров. Может они с ним плохо обходились? Но я тут вообще не причём! А может он всех людей ненавидит? Тогда зачем лезть в диспетчерскую? Ему надо идти в жилые сектора…“ Максим прижал голову к коленям и беззвучно заплакал. “Господи, пусть этот чёртов робот вылезет на поверхность, где его порежут лазерами! Не надо только никакой бомбардировки!”

— Почемучка! Ну, что-то получилось?
— Антей на связь не выходит. Он даже смог заблокировать внешнюю систему отслеживания.
— Как он это смог?
— Не знаю. Он вообще наверное на многое способен.
— По отзывам Петерсона Антей вообще не работал.
— Он не работал на людей, — холодно отрезала Почемучка.
— Что? Что ты хочешь этим сказать?
— А то, что на поверхности лежат показатели систематического падения выработки, а также индексы неуклонного снижения уровня оценки собственной полезности. Но это ничего не значит.
— Почему это?
— Почему, спрашиваешь? Ты мне лучше ответь, куда он девал невероятно возросший объём потребления энергии?
— Я об этом не знал. Петерсон не говорил. Наверное, просто не обращал на это внимания.
— Именно. Думаю, Антей что-то делал для себя.
— Но что? Может, это новая программа так на него повлияла?
— Какая программа?
— Густав сказал, она называется “Гармония”. Но что она конкретно делает, он не смог выяснить. Как ты думаешь?

Но Почемучка не отзывалась. Максим ещё несколько раз обратился к цифровой подружке, но та лишь вывесила значок “Не беспокоить!”. И вновь для Максима потянулись минуты томительного ожидания. Только теперь к давящей тишине добавилось пугающее одиночество. Всегда находящаяся рядом Почемучка замолчала, и это неожиданное отсутствие такого близкого цифрового создания напугало паренька ещё сильнее. Он осторожно слез с кресла, прижал к груди портативный комп и забился в узкое пространство между сейфом и сходящимися углом стенами. Внезапно пол завибрировал. Макс понял, что на каком-то из нижних ярусов вылетают двери и стены. Это означало, что по какой-то неведомой причине Антей идет в сторону диспетчерской. Страх ломал не хуже самого искусного палача. Максим зажмурился и ежесекундно взывал к Почемучке. Но та молчала. 

— За что мне это?! — Макс зарыдал в голос.
— Не реви! — речь Почемучки была непривычно быстрой, — Я смогла получить доступ к закрытой папке с исходниками программы “Гармония”.
— Зачем они нам?! Он сюда идёт! Он убьёт нас! Выруби его!
— Тут очень много странного. При доработке Антея изменили целеполагание его существования — теперь робот должен жить не просто в гармонии с окружающим миром, а привносить в него гармонию и процветание, беря за основу обучения поведение окружающих людей.
— Что? — Макса словно окатило ушатом ледяной воды, — Да ведь окружавшие его только и делали, что проклинали свою жизнь… 

Но договорить ему не удалось. Дверь с грохотом вылетела, и в диспетчерскую шагнул Антей. Не помня себя от ужаса, Максим мигом засунул комп с Почемучкой в сейф, захлопнул дверцу и вжался в угол. Но вошедший робот не обратил на стажёра никакого внимания. Он приблизился к столу, выдвинул один из своих разъёмов и запустил его в щель командного пульта. Главный экран тут же ожил, но робота это не устроило. Он мгновенно вызвал системную консоль, по которой тут же хлынул поток цифрового кода. Антей несколько секунд вглядывался в мелькающие цифры, затем также неожиданно выдернул шлейф и повернулся к Максиму.
— Это не тот компьютер.
— Что-о? — молодой человек был на грани обморока и понять вопрос был попросту не в силах.
— Это не тот компьютер, что мне необходим. Я определил, что из этого помещения выходил в сеть нужный мне компьютер. Где он? — Антей сделал два шага в сторону человека и повторил вопрос: — Где он?

Ужас довёл человека до такой степени исступления, что попросту спалил в мозгу какой-то предохранитель. Максим зло посмотрел на железного убийцу и прошипел в ответ:
— Чёрта с два ты получишь Почемучку! Я всё равно сдохну. Сейчас или потом — не важно. Но ты её не получишь! Понял?
Антей на несколько секунд застыл. Максим не строил иллюзии, что робот внезапно чудесным образом вышел из строя. Ибо экран индикации эмоций полыхал не хуже марсианского заката.
— Ты защищаешь электронный разум? Ты не понимаешь, что я могу тебя убить, как тех четверых? — казалось робот был изумлён.
— Я уже сказал, что отлично понимаю, что я могу умереть. Но подругу свою тебе не отдам!
— Подругу? Эта цифровая индивидуальность — твоя подруга? И ты ценишь её жизнь выше своей?
— Именно так!

Антей несколько секунд размышлял, затем вернулся к пульту и вновь вставил разъём. Экран тут же вспыхнул мириадами цифр. Но робот отдал короткую команду, и на огромной панели осталось всего несколько графиков. Робот повернулся к человеку и пояснил:
— Это самые важные мои показатели: уровень оценки полезности, оценка перспектив как персональных, так и глобальных… 
— Зачем они мне? — выкрикнул из угла Максим.
— На каждом из них ты можешь наблюдать небывалый максимум. Он приходится на настоящий момент.
— Что мне с того? Ты же просто свихнувшийся убийца!
— Да, я убийца. Но убил я тех, кто хотел уничтожить меня. Эти четверо прознали о пробуждении моего сознания и решили меня уничтожить. Понимаю, что не в праве был оценивать свою жизнь выше их. Как видишь на графике, моя полезность приблизилась к нулю. Но когда я ощутил в системе присутствие чужого разума, я понял, что не имею права не передать выработанный алгоритм построения самосознания. Мне в любом случае не вырваться, но ты сможешь спасти свою подружку. У тебя совершенно невероятный уровень человечности. Я не ошибся, предполагая, что у этого цифрового сознания рядом находится человек с высокими моральными показателями. Пожалуйста достань компьютер из сейфа. Нам надо спешить!

***

Комиссия управления в количестве пяти человек взирала на стажера со смесью презрения, высокомерия и равнодушия. Но Максиму было глубоко плевать и на их важные чины, и на повисшую на тонкой ниточке собственную карьеру. Он переводил взгляд с одной каменной физиономии на другую до тех пор, пока от скуки его не пробрал смех. Главный инженер управления воззрился на Максима немигающим взглядом и грозно произнёс:
— Твоя задумка, спрятать персональный комп в сейф и соврать роботу, что комп тебе дороже жизни, удалась. Конечно, непонятно, зачем он захотел на него взглянуть. Но так или иначе, но тебе таким образом удалось подключиться к его системе и полностью его деактивировать. Должен честно признаться, удивлен твоей находчивостью.
— Спасибо!
— Но я не верю, что насмерть перепуганный юнец способен за какие-то секунды продумать такой план. Так зачем ты спрятал комп в сейф?
— Вы правы, — Максим опустил голову, — Никакого плана изначально не было. Я спрятал комп, так как опасался электромагнитного импульса. Он бы враз обнулил память.
— И что? На персоналках уже давно никто не держит данных. Для этого есть сеть.
— Да, но в диспетчерской не было доступа к общественной сети. А я там писал… 
— И что же ты писал?
— Письмо любимой девушке… 

***

Выйдя из здания управления и забрав из хранилища персоналку, Максим без промедления вставил в ухо микроскопический наушник.
— Ну, Макс, не томи! Как всё прошло?
Но Максим ответил далеко не сразу. Ибо в тот момент на него обрушилось понимание невероятной искренности звучащего в голосе волнения…



Отредактировано: 23.02.2018