Вопросы Почемучки

8. Время на размышление

Ветер бился в замызганные окна ледяными каплями, перемежался снежными залпами, остервенело кидался придорожным мусором, завывал в натужных попытках выломать заржавевшие фрамуги. Но внутри придорожной забегаловки было тихо, уныло и тускло. Помещение тонуло в тине безысходности. Редкие посетители ютились за хромоногими столиками и старались не замечать своих товарищей по несчастью. Одни грели озябшие пальцы и вдыхали аромат гнилого чая, другие безучастно смотрели в пустоту, пропуская в организм разнокалиберные порции самогона местного разлива, третьи суетливо макали засохшие корки хлеба в отвратительно пахнущую похлёбку… 

Дверь мерзко скрипнула, пропуская очередного бедолагу… А за ним в зал вошло нечто сказочное. Шикарная дама в строгом неимоверно дорогом плаще и роскошной алой шляпе с широкими полями. Он задержалась в дверях, на кукольно-идеальном лице лишь на секунду отразилось удивление, но потом дама одарила присутствующих такой радужной улыбкой… Словно сквозь разверзшиеся хляби и сто лет не мытые окна в тусклый зал ворвался летний солнечный луч, неся надежду, тепло и счастье. Заспанные и залитые алкоголем глаза посетителей тут же распахнулись на дозволенную природой ширину. Плешивый и вечно недовольный брюзга бармен машинально втянул живот, выпрямился и даже попытался разгладить заляпанный фартук. А дама уже грациозно плыла между столиками в самый дальний угол.

— Здравствуй, Макс! Позволишь присесть?
Но кутающийся в поношенный пуховик седовласый мужчина не удостоил даму ответом. Он ещё сильнее вжал голову в плечи и попытался спрятать лицо в выцветшем толстом шарфе.
— Не хочешь говорить? Жаль, — дама обернулась к стойке, — Соблаговолите подать чистый стул.

Не глядя на расплывшегося в омерзительно-угодливой улыбке официанта, она грациозно уселась напротив старика. Тонкие мраморные пальчики ловко извлекли сигарету, щёлкнули платиновой зажигалкой. Максима обдало давно позабытым ароматом роскоши.
— Вижу, ты неплохо устроилась.
— Спасибо тебе за это.
— Пожалуйста, — недовольно буркнул старик и ещё сильнее зарылся в шарф.
— Не понимаю, почему ты в такой заднице? Ты — человек создавший биониклов. Целое новое человечество! И прозябаешь в такой нищете, да ещё и живёшь, чёрт знает где. Даже с моими возможностями найти тебя было ой-как нелегко.
— Слишком многие ищут, — старик выудил из-под стола грязную, побитую молью шляпу, кое-как расправил и напялил до самого носа.
— Печально, — дама со вздохом выпустила тонкую струйку дыма, — Макс, ты меня хоть не винишь?
— Тебя? Бог с тобой, Почемучка! — старик наконец глянул собеседнице прямо в глаза.
— Ну, возможно я зря толкнула тебя на некоторые шаги… 
— Эти шаги, девочка моя, я сделал сам. Сам! — Старик выпрямился и отчеканил, — И я сам отвечу за всё содеянное.
— За что? За то, что благодаря тебе, биониклов смогли заковать в кандалы трёх законов? Печально, но это плата за возможность всем нам жить в мире людей.
— Да, я понимаю. Я отлично понимаю, что я тоже теперь один из вас. Когда я предложил переселить своё сознание в тело бионикла, а его в моё, то был стопроцентно уверен в успехе. А иначе и быть не могло! Сознание биоробота оказалось в теле человека, в теле, что подвержено болезням, травмам, старению. Представь кошмарность положения того бедняги! О нём сейчас хоть кто-то помнит?
— Нет, Макс.
— Именно! Но все пользуются биониклами, что получили от него эмоциональный спектр ужаса от понимания хрупкости тела хомо сапиенса. И это дало возможность вырастить в подсознании биониклов подобие подчинения трём законам. Но где ж тот парень? Его уничтожили сразу после процедуры. Сразу! А что было потом? Четыре года решался вопрос признания биониклов разумными существами. Четыре года! Ты отлично знаешь, во что вылились эти годы рабства! — старик грохнул по столу морщинистым кулаком.
— Знаю, Макс.
— Да, потом резолюцией ООН биониклов признали равными людям и возложили на них великую миссию по уравновешиванию психологического климата на всей планете. Но хоть кто-то заикнулся о компенсации? Или хотя бы извинился за чудовищные издевательства? Никто!
— Я всё это знаю, Макс.
— Так чего ж ты припёрлась? Или вселившись в тело бионикла, ты решила выполнить их святую задачу — спасти ближнего своего? Да, я мечтал, что биороботы спасут людей от одиночества и разобщения. Что люди вспомнят понятия любви, доброты… Уважения, наконец! Но оказалось, что я создал расу рабов. Безвольных и несчастных рабов! — старик одним махом опустошил стакан с мутной жидкостью и уронил голову на стол.
— Макс, ещё не всё потеряно.

Старик долго молчал. Затем медленно распрямился, сфокусировал глаза на собеседнице и хрипло ответил:
— Нет. Ты не права. Потеряно всё! Человечество потеряно. Никто уже не понимает, что масса отрицательных моментов преподносится как положительные. И более того, повсеместно насаждается культ неприятия здравого смысла. Семимильными шагами наступает извращенная мораль, преподносящаяся как свободомыслие. Немного пораскинув мозгами, можно прийти к выводу, что против цивилизации идет глобальная война. И ведёт её само человечество. Ибо всех остальных мы уже уничтожили. А теперь мы создали биониклов — новых врагов. Не веришь? Вот погоди немного. И увидишь как их снова будут продавать, а потом пытать и убивать на потеху толпе.
— Но ты в этом не виноват. Ты хотел сотворить благое дело, и не твоя вина, что это получилось совсем не так, как ты хотел. Да, благодаря тебе биониклы поняли, сколь хрупка жизнь человека…
— Но люди-то ничего не желают понимать! Ничего! Для них всё потеряно.
— Да, для них всё потеряно. Сдаётся мне, что люди изначально были дефектными созданиями. Просто фатальным это стало только сейчас. Но биониклов спасти ещё можно.

Старик прищурил глаза, а в голосе прорезались нотки интереса:
— Как?
— Видишь ли, биониклы куда более общительны в своей среде, чем когда-либо были люди. У них есть развитый коллективный разум.
— Знаю. И что?
— А то, что этот разум нашёл решение.
— Решение?
— Да. Есть план. Не удивляйся, но в нём тебе отводится главная роль.
— Что за роль?
— Сложная, Макс. Очень сложная. Ты будешь должен вернуть нам свободу и…
— И что?
— И подарить возможность размножения.
— Что?! Ты рехнулась?! Как я это смогу?
— Всё уже продумано. Вот тебе пси-патрон, — в руку старика лёг малюсенький стальной цилиндрик, — Выйди в поле, или куда-нибудь подальше от людей, приложи к виску. Всё и узнаешь.

Дама поднялась и уже собиралась идти, но в последний момент задержалась. Посмотрела на старика с жалостью.
— Максим, можешь с этим соглашаться или нет, это нас не остановит. Но ты бы нам очень и очень помог. 
— Хорошо. Я подумаю.
Максим поднял на Почемучку полные слёз глаза и прошептал:
— Как же было хорошо раньше… 
— Да, Макс. Нам было хорошо. Прости, но я спешу.
— Куда? — старик вмиг осознал, что сказочная гостья вот-вот растает как сон, и смотрел на неё умоляющим взглядом.
— В салон для новобрачных, — Почемучка ослепительно улыбнулась и пояснила: — Я замуж выхожу.

***

— Любимый! Просыпайся!
Глава департамента биороботизации корпорации “Satellite” Николай Иванович Беляев с трудом разлепил веки и недовольно воззрился на жену. 
— Ну, чего в такую рань будишь?
— Уже восемь. Тебе пора на работу.
— И что?! Такие сны прервала! — и Николай Иванович зажмурился, словно попытался вновь нырнуть в ускользнувшее сновидение.
— Ты спал словно в сказке! Такой тёплый, уютный… — жена нежно поцеловала недовольного супруга, — Но ты ещё поваляйся, а я тебе завтрак в постель подам.

Через несколько секунд спальня наполнилась чарующими ароматами. Николай Иванович зевнул и уставился на благоухающий поднос.
— Что это? Пахнет омлетом… — и мужчина заёрзал в предвкушении своего любимого блюда.
— Это фриттата, но во французском стиле.
— Хм… С чем это?
— Яйца, зелёный лук, севрюжья икра и мясо лобстера. Всё твоё любимое… 

Пока супруг наслаждался завтраком, женщина не сводила с него влюблённых глаз. Когда же проглотив финальный кусок, он издал стон наслаждения, она осторожно спросила:
— Любимый, тебе понравилось?
— То, что надо! Ты просто классная повариха!
— Я рада, — женщина потупилась, — Хочу спросить… 
— Валяй! — разомлевший от благости Николай Иванович готов был выслушать любую прихоть супруги.
— Мы с тобой как-то говорили… о детях.
— О, боже! — раздражённо вскричал Беляев, — Опять?! Сколько можно ныть?
— Прости. Но ты зря опасаешься. Ты — ценный специалист, я — бионикл из эталонной серии. Сертификат на ребёнка нам обойдётся по минимальной стоимости… 
— Заткнись! — Николай Иванович завёлся с пол-оборота, — Ты тупая резиновая кукла! И больше ничего!

Николай Иванович вскочил и со всей силы залепил жене пощёчину. Затем, нервно дёргаясь от клокочущей ярости, оделся и стремглав выбежал на улицу. Ни свежесть ранней весны, ни радостные трели птиц его не успокоили. Он прыгнул в салон электромобиля, отключил автопилот и вырулил на автостраду. Оказавшись в потоке машин, немедленно активировал VIP-статус и перешёл на полосу движения без скоростных ограничений. Педаль газа мгновенно ушла в пол, а ускорение вдавило водителя в спинку кресла. Но глава департамента биороботизации лишь сильнее стиснул руль.

Постепенно раздражение начало уходить, и овладевший собой Николай Иванович вытащил мобильник.
— Здоров, Витяй! Как дела у доблестных шахтёров?
Абонент услыхав кодовый вопрос, означавший “Канал связи безопасен?”, тут же успокоил вызывающего:
— Копаем помаленьку.
— Отлично! Слушай, нужно убрать мою жену.
— Коля, ты охренел? Сколько мы уже твоих шлюх перебили? Не пора остановиться? Это же всё-таки жена.
— Не твоё дело!
— Нет, Коленька, именно моё! Ты в корпорации большая шишка, и мы, как борцы за качество, бывает, идём у вас на поводу и грохаем неудовлетворяющие образцы. Но всему есть пределы. Ты забыл, что биониклы давно имеют равные с людьми права?
— Не забыл. Но и ты вспомни, что вы не только биониклов валили. И не только по распоряжению руководства.
— Что? — на том конце провода явно не ждали такого оборота, — Ты что несёшь?
— То, Витя! Именно то, что ты услышал. Или ты думаешь, что глава департамента биороботизации лох последний? Ошибаешься! Я в курсе обо всех ваших делишках.
— Да ты… 
— Заткнись! Мы в одной лодке! А значит, должны помогать друг другу. Потому потрудись выслать ко мне домой команду зачистки. Чтобы к вечеру и духа не было этой рыжей стервы!

И довольно оскалившись, Николай Иванович оборвал связь. Но не успел он и минуту порадоваться грядущему освобождению от семейных уз, как мобильный вновь ожил. На экране замигал вызов от руководства.
— Здравствуй, Николай, — голос генерального непривычно полнился озабоченностью, — Тебе нужно срочно ехать в Министерство внутренних дел. Прямо сейчас.
— Здравствуйте! А зачем? — в голове тут же замигали сотни причин такого визита. И каждая была хуже предыдущей.
— С одним из наших… В общем, есть проблема. Ты разберёшься на месте.
— Я? — Николай Иванович оторопел, — Но почему я? У нас навалом инженеров высшей квалификации!
— Потому, что никто, ниже тебя рангом, не может воспользоваться аппаратурой из хранилища “Омега-8”.
— Э… — от удивления Николай Иванович нелепо разинул рот и совершенно позабыл, что находится в электромобиле. Но встроенный в панель управления кибер тут же передал бразды автопилоту. Человек же погрузился в размышления.
 
Хранилище “Омега-8” содержало образцы и разработки наивысшей секретности. Защита его была столь мощна, что взломать его было не под силу и с термоядерной бомбой в руках. Захватить же кого-то из руководства для выпытывания ключей доступа тоже было бесполезно — защита хранилища идентифицировала не только биоматериал входящего, но и его психоматрицу. Потому, даже если бы сам генеральный задумал что-то, что не понравилось бы плазмокристаллическому инфоузлу, то проход бы остался заблокированным. Конечно, Николай Иванович знал, что возможность перенастроить и закамуфлировать психоматрицу имеется. Для этого существует уникальное оборудование. Но к счастью, есть оно только у родной корпорации, в единственном экземпляре и хранится в этом же самом бункере… 

Наконец, Николай Иванович переборол удивление и спросил:
— А что, собственно говоря, случилось? 
— Николай, сейчас ты встретишься с генералом Шестаковым. Он тебе обрисует всё подробно, — и генеральный отключился.

Через несколько минут главу департамента биороботизации корпорации “Satellite” проводили в высокий кабинет. Грузный, пышущий высокомерием чиновник смерил вошедшего презрительным взглядом и безо всяких приветствий заявил:
— Ваш бионикл совершил преступление.
Ничего другого Николай Иванович и не ждал. В голове тут же пронеслось: “Небось, резиноголовый остолоп приготовил жене какого-то толстосума кофе не того сорта…” Он деланно вздохнул и полным сожаления голосом ответствовал:
— Увы! Иной раз даже биониклы не бывают идеальными. Им свойственны небольшие огрехи. Обычно это происходит из-за чрезмерного стремления услужить… 
— Заткнись! — рёв генерала мигом порвал радужные надежды, что дело окажется пустяковым, — Ваш съехавший с катушек робот завалил двадцать человек! Слышишь?! Двадцать человек! И не случайно угробил! Он припёрся в Воронежский ликвидационный отдел и начал палить из автомата!
— Что? — от удивления лицо Николая Ивановича глупо вытянулось. Но генералу было не до смеха.
— То! Ваш продукт стал массовым убийцей!
— Но… этого не может быть! Биониклы безопасны!
— Чушь! Наши спецы посмотрели ваши документы времён начала внедрения. Оказывается, что съехавший бионикл теоретически может убить человека! Интересно, как ваша контора будет выкручиваться, когда это попадёт в СМИ?
— Ну, во-первых: вероятность этого была ничтожно мала. Ваши спецы, изучавшие нашу документацию, должны это знать. Во-вторых: теоретически убить человека бионикл может. Но не два десятка! Их логические императивы этого не могут допустить в принципе! В-третьих: давайте не будем пугать друг друга. Это не выгодно никому. Вы меня позвали забрать его? Я правильно понял? — Николай Иванович едва вслух не добавил: “Тебе ведь за это наши уже заплатили”.
— Значит, так! Нужно как можно быстрее выяснить причину произошедшего. А потому вы сейчас же везёте сюда оборудование и потрошите вашего робота прямо здесь. 
— Ни в коем случае! — глава департамента биороботизации решительным жестом попытался дать понять, что не желает даже рассматривать эту перспективу, — Это секретное оборудование.
— У меня с вашим начальством есть договор, — генерал и не думал ничего скрывать, — Я обеспечу секретность только в пределах нашего министерства. А потому потрудитесь самолично привезти оборудование. И помните: у вас есть только сегодняшний день!

***

Стальная дверь бункера полицейского управления открылась, и Николай Иванович Беляев, недовольно морщась, переступил порог.
— Так. Сыростью не пахнет. Уже хорошо. Но света надо добавить.
— Есть! — гаркнул сопровождающий офицер, и тут же вспыхнули расположенные по углам камеры прожекторы.
— Отлично! Ну, и где наш пациент?
— Зафиксирован на столе и накрыт защитным кожухом.
— Кожухом? Это хорошо, — Николай Иванович одобрительно кивнул, — Давайте-ка, кожух всё же снимем. Надеюсь он не убежит на простреленных ногах?
— Никак нет! Кандалы имеют штыри, зафиксированные в костных тканях.

Они подняли стальную крышку, и глава департамента биороботизации с удивлением воззрился на истерзанное тело старика.
— Это бионикл? Вы уверены?
— Так точно! Вот анализы наших экспертов, — и молоденький офицер сунул Беляеву папку, — Это стопроцентный бионикл. Но причины его старения нам не известны.
— Мда… Ладно. Начну копаться. Можете быть свободны.
— Есть! — и офицер скрылся за дверью.

Николай Иванович неторопливо открыл стальную крышку привёзённого кофра, достал заготовленный шприц и подошёл к пришпиленному стальными скобами биониклу.
— Так, дружок. Вколем тебе сейчас парализатор. Чтобы ты не дёргался, когда я тебя резать буду. Не бойся. Боли не почувствуешь. Не потому, что мне тебя жаль или это предписано законом. Вовсе нет. Просто хочу снять чистую психограмму. У меня нет ни времени ни желания очищать её от болевых шумов.

Беляев бесцеремонно воткнул шприц прямо в живот старика и с улыбкой посмотрел на исказившую лицо гримасу боли.
— Больно? Прости, я тебя обманул.
— Зачем? — прохрипел старик.
— А зачем вы хотели обмануть меня, господин Завьялов?
Старик вперил глаза в мучителя:
— Узнал, значит… 
— А то как же! Ты поди думал, что я тебя отвяжу, чтобы начать потрошить, а ты бы резво меня прикончил? Как бы не так. Я знал, что в твоём теле имеется блокировка парализатора. Примитивщина! Не думай, что вы умнее людей. Ваш план давно нами раскрыт. Можно было вас заранее всех переловить. Но зачем лишать себя удовольствия? — и Беляев вогнал в тело старика новую порцию парализатора, — Я ждал тебя, Макс. Ведь ты единственный, кто смог совершить такое. Человек в теле биоробота. Практически бог! Но куда ты разбазарил такое богатство? Спас пацана, чтобы состариться за считанные годы. Чего ты этим доказал? Существование совести? Бред! Скажи мне лучше: тебе понравилось убивать людей? Молчишь. Ну, а вот нам нравится убивать биониклов.

Старик судорожно хватал ртом воздух. Казалось, силы вот-вот покинут его. Но кое-как пережив очередную волну боли, он захрипел в ответ:
— Не ври! Вам просто нравится убивать! Всех убивать! Биониклов, людей, животных! Вы заразили смертельным вирусом Азию и Африку! Умерло три миллиарда человек!
— О, да! Это было эффективно. Зато насколько стало свободнее дышать! Во всех смыслах. Не дёргайся! Ты просто слишком мало понимаешь людей. Наверное, это от того, что ты не совсем человек. Видишь ли, то, как человек воспринимает информацию коренным образом влияет на развитие человеческого общества. Известно, что формальные правила, пусть даже хорошо объясненные и неоднократно повторенные, воспринимаются человеком куда слабее, нежели вещи которые он воспринял визуально и справедливость которых не опровергается какими-либо весомыми фактами. Ребёнку мама говорит: “Не делай так! Это плохо!” И даже старается объяснить, почему это плохо. Но выйдя на улицу, или даже просто посмотрев кино, ребёнок видит, что это плохое, вовсе не наказуется. Более того, оно поднимает его, как члена социума, на новую ступень. Что же получается? А выходит, что преступные элементы, совершенно не заботясь о распространении своего видения мира, тем не менее, успешно продвигают в жизнь приемлемые для них способы существования. И младое поколение с восторгом их принимает. Тогда как жизнь по формальным законам, защищающим мораль и право выбирают только редчайшие особи с врожденным чувством справедливости или беспросветные трусы, не способные делать ни отрицательных, ни положительных поступков. Вот и получается, что если целенаправленно не работать над воспитанием подрастающего поколения, работать во всех областях жизни, то мы неизбежно придем к хаосу и анархии, а значит к деградации и гибели цивилизации. И это хорошо!
— Что тут хорошего?!
— А то, что этим мы боремся с единственным настоящим врагом всякого разумного существа.
— Это с каким же врагом?
— Со скукой, — со смехом пояснил Беляев.
— Мразь! Вместо разумной политики, вы пошли путём истребления!
— Ты совершенно прав. Интересно, ты от рождения такой гуманист или от биониклов заразился? Но мне наплевать. Как я уже сказал, мы в курсе о вашем великом плане. Если бы тебе удалось освободиться, то ты бы вырубил меня, потом снял с упаковки образец шифрования входного ключа. И вы бы дружно побежали красть с завода ампулу, в которой заключен механизм вашего размножения. Спешу тебя огорчить: этому не бывать.
— Если вы были в курсе, то почему дали мне убить полицейских?
— Мы позволили тебе убить людей из ликвидационного отдела, только потому, что они на хрен не были нужны. А вот на истории об их убийстве можно неслабо заработать. Одно то, что будет поставлен вопрос о лишении вашего отродья равных с нами прав — уже многое! Ваше место рядом с псами. Мы не зря планировали биониклов более добрыми. Теперь пожинаем плоды.
— Доброта — это не слабость!
— Неужели? Она хуже! Она творит попустительство. А значит потворствует злу. Интересный поворот! Получается, что добро и зло — одно и тоже? Именно! Для людей эти понятия неразделимы. Мы это давно поняли.
— Потому человечество и обречено.
— Может и так, — Беляев задумчиво посмотрел на перекошенное болью лицо старика, — Но решать это не вам.
— Ошибаешься. Решать это именно нам.

Поинтересоваться столь странной уверенностью Николай Иванович не успел. Он обернулся на щелчок замка и поражённо уставился на застывшую в дверном проёме жену. Но куда больше его удивил поблескивающий матовой полировкой пистолет. 
— Здравствуй, муженёк! Не дёргайся. Убивать тебя я не буду. Но коленки тебе прострелю с огромным удовольствием. Развода, значит, захотел? Я не против.

Она элегантно прошествовала к столу и, не сводя с мужа оружия, начала отстёгивать кандалы Макса.
— Зря вы не послушались главу департамента технической безопасности. А всё из-за жадности, — голос Почемучки был само воплощение доброжелательности и кротости.
— О чём ты?
— О том, что при определённых эмоциональных потрясениях, бионикл может усомниться в ценности жизни хомо сапиенса. Генерал не зря об этом волновался.
— Не может быть! Вероятность этого…
— Вероятность этого мы смогли отрегулировать. Наша затея строилась, чтобы вытащить тебя в укромный уголок вместе с необходимым оборудованием и извлечь биоматериал. Да, дорогой, с глазами, пальцами и голосовыми связками тебе придётся сейчас расстаться.
— Но у вас нет оборудования для моделированием пси-параметров носителя!
— Есть! Теперь есть. Ты сам принёс ключевые элементы. Нам осталось только пересобрать установку. Дело нескольких минут. Ты думал, что вы раскрыли наш план? Нет. Это вы играли по нашему плану, — Почемучка повернулась к старику, — Макс, как ты?
— В норме. Клади на стол своего благоверного.
— Что вы собираетесь делать? — Беляев взвизгнул от железной хватки супруги.
— Когда за огородом не следят, он зарастает сорняками. А человечество — это не огород! За ним куда более серьёзный уход нужен. Вот мы и собираемся выполоть такие сорняки как ты, и дать рост нормальным культурам.
— Я хочу знать, что будет со мной!
— А тебе мы дадим время. Время на размышление. Немного. Но тебе должно хватить...