Ворона и ее принц

Глава 1

Так, погодите. Погодите! Я точно помню, что засыпала в своей кровати, после того как закончила переводить очередную главу китайской новеллы, отослала ее заказчику и получила деньги.

Тогда почему меня будит не музыка по таймеру, а холодный ветер и чьи-то наглые неласковые руки, которые схватили поперек туловища и куда-то бесцеремонно тащат?!

Кар! Что за произвол?! Все перья помял! Отпусти, гад, ща как клюну!

Стоп. Перья? Клюну?! Что происходит?!

Я трепыхнулась напоследок и обмякла, сраженная осознанием, что я… ворона.

Рук нет, крылья чувствую очень хорошо, глаза по бокам головы, а не спереди, как у человека, ноги согнуты в коленях в обратную сторону — ощущения до ужаса реалистичные. Разве сны бывают настолько яркими? Это ведь точно не наяву.

Как интересно! Хотя я часто вижу цветные сны с сюжетом, закрученным настолько лихо, что иной блокбастер отдыхает, но до сих пор у меня ни разу не случались осознанные сновидения. Что мне сделать, чтобы не проснуться слишком быстро? Хочу летать и приключений!

Сон вроде бы осознанный, но какой-то не совсем правильный. Я уже три раза мысленно приказала удерживающим меня пальцам разжаться, и без толку. Почему мой сон меня не слушается, а?

Временно оставив попытки освободиться, я огляделась. И в первую очередь посмотрела на того, кто меня держал.

М-де. Такие красавцы водятся исключительно на страницах новелл, манг и в кадрах дорам.

Точно! Не зря я китайщину в последние два года «ем» на завтрак, обед и ужин. Дорамы, новеллы, официальные документы для бизнеса и рекламы в дорамах и новеллах… такова нынче судьба переводчика-китаиста. Не, бывает и хуже. Инструкции на кофеварки переводить, например. Или на травяные тампоны для лечения интимных частей тела… а что, был один раз такой заказ, я думала, чокнусь, пока переведу этот бред!

Вот меня сон и догнал китайским принцем по башке. Только почему-то голым. Ну почти — штаны до колен из очень тонкого шелка не считаются, их, можно сказать, и нету. Особенно потому, что принца кто-то облил водой и его несчастная шелковая тряпочка прилипла к… да ко всему она прилипла, ко всему, что у принца под нею было!

Я так засмотрелась, что забыла его клюнуть. И спросить, какого фига этот китайский стриптизер с лицом кинозвезды и затейливой прической из исторической дорамы меня вообще тискает!

— Глупая птица! — на чистом мандаринском диалекте, но довольно зло буркнул обладатель королевской прически и удивительно красивой, ажурной «короны», с помощью которой часть волос была собрана в пучок на макушке. — Повинуйся!

Стиснул меня за перышки и еще раз встряхнул.

Ну нет, такое даже голым китайским кинозвездам непростительно!

— Ай! — возглас вполне международный, когда тебя клюнули по пальцу до крови, содрав кожу возле ногтя. — Вот гадюка!

— Кар-р-р! — Сам гадюка, в смысле. Отпусти, хмырь узкоглазый, а то вообще палец откушу! Отклюю!

— Ну почему такую дуру, Арраана? — ругнулся принц и так ловко меня перехватил, что, как я ни старалась извернуться, достать его пальцы ни когтями, ни клювом не могла.

Какой возмутительно неправильный осознанный сон! Всё, не хочу быть птицей, хочу быть принцессой! Можно с крыльями, тогда я и полетаю, и принца… использую по назначению, а то светит восхитительными кубиками пресса, а полапать нечем. Обидно, однако.

Попытка перестать быть птицей ни к чему не привела. Я и приказывала себе, и человеком себя представляла, и мысленно старалась почувствовать вместо крыльев руки. Ни-че-го. Только хуже сделала, потому что, пока я отвлекалась, принц вывел на полу два круга, фиолетовый в голубом, причем не мелом, не краской, а как будто неоновой подсветкой. Я невольно засмотрелась на это чудо: проводов нет, лампочек нет, а свет есть.

Одной рукой удерживая меня, второй рукой принц указал на круги, и внутри сами собой стали появляться синие геометрические узоры, добавились белые линии. Колдунство…

Внезапно принц опустился на одно колено и часто-часто задышал. Его пальцы задрожали, но руку он не опустил и, переждав минуту слабости, завершил рисунок пятью черными иероглифами.

Прочитать я успела только один — «подчинение».

Принц подбросил меня в воздух.

— Кар-р-р! — заорала я, забила крыльями и никуда не улетела.

Невидимая сила удержала меня точно над малым фиолетовым кругом, а от иероглифов ко мне протянулись черные жгуты.

— Ха… — устало выдохнул принц. Он опустился на пол и уперся ладонями в пол. Лицо побелело, на лбу выступила испарина. — Тупой демон. Или кто ты там? Неупокоенный дух? Часть потерянной души? Неважно. Главное, ты ограниченно разумный и поддаешься дрессировке.

Кто, я?! Я поддаюсь дрессировке? Ограниченно разумный?!

Так, что надо сделать, чтобы проснуться? Я помню, вроде бы посмотреть на свои руки… тут облом, у меня крылышки. Что еще? Попытаться мысленным усилием открыть глаза. Открыть… открыть!

— Кар-р-р-р-р! Хр-р-р-р-р…

— Дурная птица, что ты делаешь? — рявкнул голый принц и выхватил меня из своей китайской пентаграммы. — Прекрати таращиться, у тебя сейчас глаза выпадут! Зачем мне слепой почтальон?!

Мамочки… это что, не сон?!

Я только-только начала это осознавать, хотела потерять сознание от потрясения, но мне самым наглым образом помешали.

До сего момента мне было в целом все равно, где я нахожусь и какие у этого «сна» декорации. Но тут вдруг разом нахлынуло: кажется, это тюрьма!

Чуть ли не клетка на вершине какой-то башни. С узкими бойницами-решетками, обращенными на все четыре стороны света. Стекол нет и в помине, ветра продувают пятачок с пучком соломы насквозь.

А еще на моем полуголом китайце, помимо полупрозрачных штанов, надета цепь. Самая настоящая.

И эта цепь, закрепленная браслетом на лодыжке, с громким скрежетом начала натягиваться.

Принц дернулся, заозирался затравленно, взмахом руки погасил остатки догорающей пентаграммы, меня отшвырнул в какой-то угол, сверху набросил не то тонкое одеяло, не то простынку сомнительной свежести. Я едва успела повернуть голову так, чтобы одним глазом все же видеть происходящее в камере, как он на грани слышимости зашипел: