Воровка Его преосвященства

Пролог

– Запереть все черные выходы! – зычный голос начальника охраны отразился от старых серых стен, улетая ввысь к чердакам четырех башен.

Я сжалась в комок и одернула подол грязного платья так, чтобы носки черных старомодных туфель оказались прикрыты. На фоне таких же грязных шкафов, старых сундуков, обломков мебели и килограммов чистой, без примеси пыли можно было затеряться, на что я искренне и рассчитывала.

– Поймать вора! – гневный мужской крик со двора, куда выходило узкое окошко чердака, заставил вздрогнуть. Ну же, чертовы слуги, убирайтесь уже!

Живот неприятно холодили металлические углы тяжелой книги, спрятанной между грудью и коленями. Сжавшись еще компактнее так, чтобы ни единым жестом не выдать себя охранникам, мечущимся по двору замка, я тихо подползла к узкой бойнице. Так и есть: двор похож на встревоженный муравейник, в который злые мальчишки потыкали палками.

Бух-бух-бух! Массивные двери хлопали, не переставая, рассказывая мне о том, куда рванула мелкая прислуга, переполошенная внезапным происшествием. Тонкий перестук каблучков – горничные попрятались в своих комнатах. Нервный бег с тяжелым подскоком на каждом третьем шаге – старенький бухгалтер-счетовод спешит запереться в каморке, выделенной ему хозяином замка, чтобы при проверке оказаться на месте, как честный гражданин. А в том, что проверка будет, не сомневался никто. Едва слышный визг и возбужденный говор – мелкие поварята гурьбой кинулись на соседний чердак, с высоты птичьего полета наблюдать, как суетятся взрослые, потерявшие редкий артефакт.

– Сини, – тихий голос прошептал в щель под дверью. – Сини, ты там?

Я промолчала, распластавшись на полу под окном. Никто не сможет открыть эту дверь, если засов закрыт изнутри, значит, ее точно будут взламывать при проверке. Но если убедить проверяющих, что дверь закрыта снаружи – все разобьются в поисках нужного чердачного ключа.

– Сини, в комнате не осталось места. Твою койку заняла Диса, как всегда забравшись на покрывало в туфлях. Но ты не серчай на нее, ладно? Сини, не высовывайся, пока пропажа не отыщется, тетушке Фаи попадет, если тебя обнаружат.

Еще бы! Нелегальная служанка, местная оборвашка, прибившаяся в замок на рабских, кабальных условиях, работавшая за еду и койко-место у туалета, просто не может существовать в замке столь благородного и высокопоставленного лица. Но что оставалось бедной тетушке Фаи, женщине с огромным сердцем и не последним положением на кухне, когда заморенная грязная девица умоляла на коленях дать ей работу?

Оформить официально меня не успели, да и не стали бы. Во-первых, до конца испытательного срока оставалось два с половиной месяца, а во-вторых, оборвашка без рекомендаций и внятного социального положения просто не имела права работать в светлом замке. Поэтому приходилось трудиться в черную, стараясь меньше показываться на глаза экономке и больше узнавая местность.

– Я пойду к остальным, пока мадам экономка меня не хватилась. Если тебя найдут, скажи, что ты новая истопница, ведь нельзя работать горничной без официального устройства. Сини, я припасла нам немного моркови на ужин, – заговорщицкий шепот удалился от двери.

Жаль, эту морковь Зуре придется съесть самой. Оно и правильно, от девочки остались одни глаза – борьба среди прислуги за общий котелок похлебки и пару жалких караваев велась нешуточная. Вряд ли она предполагает, что именно я стала причиной общего переполоха, но лучше бы ей не вспоминать о вечно голодной Сини, растворившейся в воздухе вместе с хозяйским артефактом.

Сняв грязный от пыли чепчик, я затолкала его поглубже под сундук в надежде, что найдут нескоро. Светлые пряди взвихрились тонкими кудрями, обрамляя мое чумазое лицо. Четыре минуты до побега.

– Догнать преступника! – под звуки охотничьих рожков хозяин замка открыл погоню.

Кавалькада эскорта вскочила на коней, спешно выстраиваясь в ромбовидное построение. Восемь… Нет, десять человек галопом пронеслись по опущенному мосту, азартно стараясь догнать утекшего вора, покусившегося на хозяйскую ценность. Три минуты до побега.

– Сейчас мост подымут, ворота запрут и за нас примутся, – тихонько провыли за стенкой.

Местное мелкое поварье, набранное из таверн и кабаков, не отличалось храбростью и верностью хозяевам, а потому каждый закономерно опасался спроса за уворованную булку с господского стола, проданную под шумок серебряную вилку или вылаканный самогон.

Две минуты.

– Ай, не каркай, – досадливо повысил голос предводитель поварят Атаман – почти совершеннолетний пацан, ставший верховодом мелких. – Дай бог, не примутся, а коли тряхнут, отпирайтесь до последнего, не казнят.

– А ну как сложат по нам серебряный костер, – проскулили в ответ Атаману поварской мелочи.

– Дурак! Серебряную печь только по другорянам топят, а нам-то чего бояться? – шикнули на него остальные. – Уж господин знает, что слуги его местные.

Мороз против воли пополз по коже. «По другорянам». Надо же, как завуалированно и этично. Могли бы выражаться прямо – по еретикам. Одна минута.

Никогда и ни за что я больше не вернусь в этот замок, полный грызни, голода и тихих подвальных драк. Надо же было так возжелать денег, чтобы добровольно сунуть нос в пристанище людей, жгущих иных на кострах?

Алчная вы, мисс Сини, лишь бы заработать побольше и унести подальше. А ведь как сказочно все начиналось.