Воскресшие из пепла: двое под миндальным деревом

Воскресшие из пепла: двое под миндальным деревом

Со времени Второй Магической войны прошло два года. Затухали последние костры, разожжённые Волан-де-Мортом и его последователями, медленно затягивались раны, разорванное волшебное полотно вновь сшивалось золотыми нитями, собиралась из тысяч осколков мозаика разбитых семей. Понемногу заживали ранения, полученные в бою, исчезали шрамы, оставленные на сердцах. Как зелень после зимы пробивается из-под снега, так оживали души, не сломленные войной.

Гарри, Рон, Джинни, Гермиона, их друзья и близкие тоже приходили в себя после перенесённых испытаний. Кому-то судьба даровала милосердное забвение – они не были известны, люди не узнавали их на улицах, их истории не переиначивались в газетах, журналах и книгах. Гарри Поттеру повезло меньше. Когда война закончилась, не нашлось печатного издания, не взявшего у знаменитого Мальчика-Который-Выжил интервью, не нашлось более-менее известного писателя, который не упомянул бы о «Золотом Мальчике» в своих произведениях. Были люди, которые относились к реальности с уважением, но гораздо больше было тех, кто безжалостно резал её ножницами своей фантазии. И возникали самые дикие вымыслы – что Дамблдор всего лишь использовал Гарри как пешку в шахматах, что Рон не был верным другом Поттера, Джинни не любила его – они были фальшивыми и лживыми, искавшими близости к знаменитому «Золотому Мальчику» лишь из-за его богатства.

Каждый, кто мог держать в руках перо, искал повода потоптаться на славе Гарри, вывернуть наизнанку его историю, упрекнуть его «в тупости и подверженности манипуляциям», как написали в одной газете. Всем было наплевать, что пережил Гарри и его близкие, что они спасли ценой своих душ магический мир – люди жаждали прославиться, их интересовали только промахи и неудачи. И Гарри Поттер не выдержал.

Он поступил так же, как раньше – пожертвовал собой ради близких людей. Одной осенней ночью он просто исчез – без объяснений, оставив на прощание Джинни поцелуй со вкусом крови и несколько писем. В них Гарри признавался, что не может выносить гнёта толпы, мучений совести, кошмаров, неотступно преследовавших его после войны. Он оседлал верную «Молнию», взял с собой самое необходимое – волшебную палочку, небольшую сумму галлеонов и сиклей, мантию-невидимку – и улетел. Куда – не знал никто. Ходили самые разнообразные слухи, в газетах писали о загадочном исчезновении Мальчика-Который-Выжил, но через несколько месяцев ажиотаж спал. Подвиги Гарри стали забываться, его друзей оставили в покое. Они хотели этого покоя – но не такой ценой.

Рон, Гермиона, Джинни, Невилл с Полумной, Дин Томас, Билл Уизли и многие другие искали его. Гарри не пропал бесследно – его видели то здесь, то там, каждый месяц от него приходили письма – нежные, полные любви и надежды, от которых щемило сердце и щипало в глазах.

«Помните меня. Не ищите меня. Я вернусь, я обещаю», – стояло там. «Мне просто надо было убежать, иначе я бы сошёл с ума. Я уже прихожу в себя», – было написано там. «Джинни, милая, береги себя. Рон, Гермиона, будьте счастливы», – значилось там.

Будьте счастливы! Как можно быть счастливым, когда не знаешь, куда улетел, спасаясь от собственного прошлого, твой друг? Как можно беречь себя, если письма каждый раз приносят разные птицы – от белых полярных сов, пронзительно напоминающих о Букле, до пёстрых тропических обитательниц? Как можно послушаться отчаянного «не ищите меня»?

Когда мозаика, когда-то именуемая семьёй Уизли, была снова почти собрана – с невыносимым «почти», вечным напоминанием о Фреде! – тогда Рон, Гермиона и Джинни отправились на поиски. Их пути разошлись сами собой – Гермиона с Роном поехала разыскивать своих родителей, надеясь, что где-нибудь ей встретится Гарри. Джинни же металась по Англии, мечтая и боясь найти человека, которого когда-то называла любимым.

Маленькая деревушка на берегу моря была очередным пунктом назначения, куда привела Джинни её смятенная душа. Волшебников здесь не было, да и маглы селились неохотно, словно чувствуя тёмное волшебство, когда-то творящееся неподалёку. Именно сюда приводили детей из сиротского приюта, именно здесь, в сырой пещере под обрывом, величайший из тёмных магов спрятал медальон с осколком души внутри. Джинни не собиралась задерживаться здесь надолго – пустынный берег внушал ей страх, а никаких следов Гарри на нём не было. Она сняла комнату у молчаливого старичка, почти никогда не бывающего дома, опросила местных жителей и, узнав, что никто из них не видел худого брюнета в очках и со шрамом на лбу, собралась лететь дальше. Лететь – потому что передвигалась она не иначе, как на верном «Чистомёте».

Вечером, в сгущающихся сумерках, Джинни вышла на берег моря, склонилась над обрывом, глядя в тёмную сине-зелёную воду. Волны бушевали, скрывая вход в мрачную пещеру. Несмотря на то, что волшебник, заколдовавший её, мёртв, и заклятия развеялись, инферналы, должно быть, до сих пор кружат по озеру вокруг маленького островка с чашей. Представив эту картину, Джинни поёжилась – уж слишком живо предстал в памяти рассказ Гарри.

«В деревне живёт очень мало людей, а магов нет совсем», – попробовала успокоить себя девушка. «Инферналы не могут выбраться наружу, иначе о них уже трубили бы во всех газетах, магловских и волшебных».

Успокоение было слабым – особенно когда на периферии зрения, на границе сознания мелькнуло что-то белое, ярко выделившееся на фоне тёмной скалы. Джинни вскочила, судорожно сжав волшебную палочку в кармане – и замерла.

Переливаясь серебром и перламутром, сквозь которые просвечивали камни обрыва, перед ней парил Сириус Блэк.

Нет, не Сириус – вслед за узнаванием пришло понимание. Не Сириус, но кто-то на него очень похожий – возможно, брат или...