Воскресшие из пепла: исцеление

Воскресшие из пепла: исцеление

Лаванда Браун слышит, что она везучая, едва ли не каждый день.

В ту страшную ночь битвы за Хогвартс, когда кругом сверкали вспышки заклятий, гремели взрывы, и рушились стены, она упала с верхней галереи, сбитая с ног оборотнем Фенриром Сивым. Он уже готов был вонзить в неё зубы, но его оглушила заклятием Гермиона Грейнджер. Та самая Гермиона, с которой Лаванда так глупо соперничала из-за Рона Уизли. Теперь это всё казалось невозможно далёким, как будто происходило не год, а десятки, сотни лет назад...

Лаванде повезло, что она выжила в битве. Повезло, что при падении она всего лишь сломала ногу, а не повредила позвоночник. Повезло, что Фенрир не успел укусить её, а лишь проехался по её лицу острыми когтями. Шрам на правой щеке, от виска до подбородка – это ведь не самая большая плата за победу в войне, не так ли? Многим пришлось пожертвовать гораздо большим.

Лаванда знает это. Но порой, бросая на себя взгляд в зеркало, она жалеет, что не была растерзана оборотнем. А проходя по мосту, она старательно отворачивается от воды – уж слишком велико желание прыгнуть туда.

Но Парвати ей этого не простит. Не простит и Симус.

Они всегда рядом с ней – с той страшной ночи в Хогвартсе, когда Лаванда очнулась, ощущая жжение на лице, и увидела возле себя заплаканную Парвати, а на соседней койке – Симуса с опалёнными волосами. У него тогда сгорели брови, и на лице осталось несколько ожогов, но их мадам Помфри сумела залечить, как и сломанную ногу Лаванды, а вот шрам – нет.

«Следы от когтей оборотня не исцеляются обычными магическими средствами».

Лаванда вспоминает Билла Уизли, искусанного тем же Фенриром Сивым, и с горькой насмешкой думает, что теперь они были бы прекрасной парой. Но Билл женат на красавице-француженке Флёр, а Лаванда... Найдётся ли прекрасный принц, способный полюбить такое чудовище?

Лаванда ненавидит себя за эти мысли и за жалость к себе. Она должна быть храброй и сильной, не зря ведь Шляпа распределила её на Гриффиндор! И она заставляет себя выходить на улицу, игнорируя изумлённые, возмущённые и испуганные взгляды прохожих. Она устраивается работать продавщицей в небольшую магическую лавку и даже пытается улыбаться покупателям, завесив правую сторону лица волосами. Она специально отрастила их подлиннее, как та принцесса из магловской сказки, с которой её сравнил Симус. Как же её звали... Кажется, Рапунцель.

Когда Симус появляется в лавке впервые, краснеет до кончиков ушей и что-то мямлит про красоту волос Лаванды, она кусает губы, принимая это за попытку утешить её. Сейчас Финниган увидит, во что превратилась бывшая однокурсница, с которой он когда-то ходил на Святочный бал, поспешно покинет магазин и никогда больше сюда не вернётся.

Симус действительно покидает магазин в спешке – а на следующий день возвращается, сетуя на то, что у него кончились все перья для письма. Лаванда, повернувшись к нему левым боком, короткими взмахами волшебной палочки перебирает всё разноцветное богатство перьев – гусиных, лебяжьих и даже павлиньих, – а сама не может удержаться и не кинуть на Симуса взгляд сквозь завесу волос.

И встречается с ответным смущённым взглядом.

Вскоре Финниган становится завсегдатаем в лавке. У него подозрительно быстро заканчиваются перья, чернила, пергамент, зато не иссякает запас забавных историй из школьной жизни. Поначалу Лаванда слушает с досадой, морщась от воспоминаний, которые теперь причиняют лишь боль, но постепенно Симус затягивает её в свой мир – мир, что разноцветнее любых перьев. Мир, где не было войны, оборотней и смертей, зато были красно-жёлтые знамёна Гриффиндора, весёлый смех друзей и тыквенный сок, золотящийся в чашках.

Парвати Патил, зашедшая навестить подругу, с интересом переводит взгляд с Лаванды на Симуса и обратно, и в глубине её бархатно-чёрных глаз плещется что-то трудно объяснимое.

Перед следующей встречей с Финниганом Парвати заставляет Лаванду надеть новую светло-голубую мантию и сделать маникюр. Лаванда слабо протестует, но, взглянув на зеркало, с удивлением понимает, что розовый – не единственный цвет, который ей идёт. И она очень даже неплохо выглядит – разумеется, если завесить половину лица волосами. Это отмечает и Дин Томас, заглянувший в лавку за компанию с Симусом, – впрочем, смотрит он совсем не на Лаванду, а на Парвати, и на её смуглых щеках появляется румянец.

У Лаванды Браун много недостатков. Она болтушка, любит посплетничать, верит в разные глупости, наивна и далеко не так умна, как Гермиона Грейнджер. А ещё она слишком быстро влюбляется.

Первая её влюблённость в Рона Уизли – ещё совсем подростковая, с золотым кулоном, множеством поцелуев и сердечком на стекле, – была сметена войной и унесена в небытие. Лаванда знает, что такую, как сейчас, её не полюбит никто, и мужественно даёт самой себе обет больше никогда никого не любить.

А потом влюбляется в Симуса Финнигана.

Эта любовь крутится у неё в голове наподобие навязчивой песенки – танцевальной мелодии с прищёлкиваньем кастаньет. Лаванда понимает, что слишком привязалась к Симусу и теперь не сможет без него. Без его посещений, смешных рассказов о Хогвартсе, нелепых выдумок о потерянных перьях, сожжённых пергаментах и тому подобной чепухе. Рядом с ним она чувствует себя нужной, чувствует, что она наконец-то никому не противна, и желание прыгнуть с моста на время отступает.

«Я не смогу прожить без тебя и минуты. Посмотри на меня – всё самое лучшее, что осталось во мне, всё самое лучшее, что когда-то было во мне, – это всё я сберегла для тебя. Не уходи, не бросай меня – ведь без тебя я потеряюсь в ночи, и никто, даже верная Парвати, не сможет мне помочь».